Ревности к бывшей супруге Жени не было. Но Саша в очередной раз ужаснулась: мы совсем не знаем даже близких нам людей, хотя проводим с ними большую часть своей жизни. Внутренний мир каждого из нас за тысячью замков и замочков, и видимая часть жизни, поступков, желаний, мыслей – это только микроны того неведомого глубинного макрокосмоса по имени – близкий человек. Который пришел в этот мир с неведомой целью, пройдет с тобой по дороге жизни и уйдет в небытие, непознанный, закрытый, оставив лишь легкий, теплый отблеск своей любви.
Женя позвонил в отель, заказал номер на три дня. Потом заказал столик в известном ресторане, чтобы сводить гостей пообедать. Билетов в Большой и Малый театры не было, но Женя договорился насчет билетов на сказочное представление в Большом Кремлевском дворце. Он заметно занервничал, когда Саша решительно сказала:
– Женя, меня в эти три дня нет в Москве! Договорились? Нет, я буду здесь, рядом, в квартире, но ради дочери забудь временно о моем существовании. А я спокойно посмотрю Москву: Третьяковку, Кремль, Красную площадь, метро. Нет, и в ресторан я не пойду. Потом сходим вдвоем. Я не говорю по-немецки, во-первых, а во-вторых… И она прочитала ему лекцию.
Из психологии Саша знала, что каждый ребенок проходит три стадии своих отношений с родителями: первая – дети любят родителей и принимают их. Вторая – дети ненавидят родителей и не принимают их. И, наконец, дети прощают родителей и понимают их.
Подростки сосредоточены на себе, на своих проблемах. Им чрезвычайно важно внимание окружающих к его личности, их неравнодушное отношение к достижениям и удачам. Подросток ищет у друзей и родителей понимания, одобрения, восхищения.
За короткий период он, Женя, должен стать из формального отца настоящим другом. Дружба для подростков значит очень многое. Оценка и положительная эмоциональная поддержка родителей приобретают для него первостепенное значение. Ведь их основные особенности – концентрированность на собственной личности, стремление к самостоятельности, независимости, взаимоотношениям с противоположным полом.
Саша видела, что Женя уже не здесь. Все ее слова он, как примерный студент, уже мысленно перевел в практику – куда пойти, что предпринять, что показать в огромной столице огромного государства, чтобы путешествие за тысячи километров от дома, действительно, оставило в детской душе, если не восторженный, то хотя бы неизгладимый след на всю оставшуюся жизнь.
Женя еще засветло уехал через пол-Москвы в аэропорт Шереметьево, по пути завернул в отель, купил цветы.
Саша включила очередной «сладкий» телевизионный фильм, открыла книгу. Но сегодня точно не читалось. А потом потушила свет в зале. Облокотилась на подоконник, сдвинула все шторы и стала смотреть с третьего этажа на паркующиеся под окном машины, на бегущих с поднятыми воротниками, в легких курточках людей, подгоняемых пронизывающим январским ветром, к спасительному теплу закрывающихся подъездов, на мерцание елочных гирлянд в доме напротив.
«Хоть бы не сорвался на какой-нибудь мелочи. Ведь подростки прислушиваются к нам только в том случае, если наш интерес к их проблемам будет искренним, внимание – неподдельным».
Но сейчас она, Саша, ни в чем не могла помочь Жене. Чужая тетка с округлившейся талией в роли подруги отца Эрики, да еще рядом с несравненной мамочкой – тут не нужно быть никаким, даже самым захудалым психологом, чтобы понять, какой удар был бы нанесен неокрепшей душе его дочери.
В эту ночь Женя дома не ночевал.
А рано утром заскочил на час, принял душ, переоделся в новый, видимо, парадный синий костюм, белую рубашку. Стал выбирать галстук, потом махнул рукой и оставил верхнюю пуговицу на рубашке не застегнутой. Без парада и официальности стал похожим на растерявшегося, собирающегося на торжественную церемонию бракосочетания смущенного жениха. Подошел, обнял за плечи Сашу, сидевшую на стуле под сосной, виновато улыбнулся:
– Потерпи, Сашенька, и извини, что так все получилось. Понимаешь, они в самолете выспались, и Эрика начала показывать мне видеофильм о своей жизни в Израиле. Не смог я своей девочке сказать: – Давай завтра посмотрим.
«Только не нервничай. Сейчас ему не до тебя», – Саша представила, как в полночь вышедших из самолета на летное поле Шереметьево Жениных гостей в осенних курточках и шапочках прохватил арктический холод и ветер ночной Москвы.
Она вспомнила, как Женин подарок – шубка и сапоги – в ее школе произвели такую же сенсацию, как и известие о ее беременности.
– Женя, послушай меня. Перед посещением ресторана, сейчас же, утром, отвези гостей в специализированный меховой салон или магазин. Нужно одеть их в русские меха. Будут отличные подарки, и не замерзнут. Обещали минус двадцать.
В комнате наступила такая тишина, что стало слышно даже через толстые многослойные пластиковые окна глухой надоедливый звук включившейся во дворе сигнализации затронутой кем-то машины.
Женя застегнул зимние ботинки и, держа куртку в руках, застыл в проеме двери. «Что-то не то сказала?» – мелькнуло в голове у Саши.
– Сашенька, ты – необыкновенная женщина. Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты меня удивляешь. Ведь мне это даже в голову не пришло. В машине тепло, комфортно. Сашенька, всегда помни: ты для меня – одна, единственная. Других просто нет. Не грусти! – и он уехал.
Саша, перекусив, собралась на экскурсию по Москве
Детская память сохранила воспоминания недолгих сборов ее с мамой в Москву. Домик бабушки в Малаховке недалеко от детского санатория или лагеря, где галдели подростки и малышня в ярких футболках и одинаковых панамах. Огромный участок леса с высоченными соснами, огороженный обычным деревянным забором, где жил какой-то генерал в отставке, и в ярком разнотравье на лужайке опушки – море спелой душистой лесной земляники.
А потом – путешествие в метро. На улице с удивительным названием Оружейный переулок жила родная тетя с тремя детьми, Сашиными ровесниками. И было удивительно, как они все размещались в одной огромной комнате, а рядом в двух других комнатах жила еще семья, и все собирались в общей кухне таким дружным шумным табором, как бывало летом в селе, когда у реки вдруг появлялись пестрые палатки приехавших цыган.
И самое удивительное чудо – лифт, на котором Сашу катали по очереди все новые родственники.
И еще запомнились дожди. Если дома за все лето на пыльную засушенную землю не падало ни капли, то в Москве мама в первый же день приезда купила роскошный, с веселыми яркими разводами зонт. Потому что после обеда зарядил на два часа такой неожиданный дождь, после которого над рекой повисло в лучах вымытого солнца волшебное коромысло радуги, по улице бежали мутные ручейки, а трава, деревья, кусты заблестели освеженные, чистые, радостные.
Женя приехал после одиннадцати ночи, когда Саша, укрывшись пледом, задремала на диване в зале под трансляцию по телевизору концерта известного певца.
Сбросив прямо на пол свою канадку, присел рядом на диване, отвел холодной ладонью прядь с лица:
– Раздевайся, соня! Сейчас узнаешь, как я тебя люблю!
И Саша почувствовала, как он взволновал, счастлив, нетерпелив. Но впереди у Жени было два, может быть, еще более напряженных дня.
Глава 4. ЭРИКА
Пятого января Женя позвонил из какого-то роуминг-клуба в одиннадцать часов дня. Слышны были шум, музыка, разговоры. Потом голоса стихли, видимо, вышел в коридор или на улицу
– Сашенька! Эрика хочет посмотреть, как мы живем, и познакомиться с тобой. В пятнадцать часов я ее привезу. Торт, фрукты, вино я куплю. Сделай какую-нибудь нарезку и все, не беспокойся.
«Нет, не привози!» – именно это он боялся услышать. Женя понимал, что вместо спокойного и приятного ожидания уговоров переехать в Москву, теперь непосредственно здесь, на месте, где он хотел доказать невозможность в дальнейшем жить порознь, за тысячи километров друг от друга, всю ущербность таких отношений, он оставлял ее одну наедине со своими нерадостными мыслями. А за окнами гудела столица, куда ежедневно устремляются тысячи граждан страны в поисках работы, высоких заработков, создания карьеры, семьи, приобретения новых профессий, ради развлечений, или чтобы потеряться в мегаполисе, короче, для реализации своих надежд и планов.
Здесь, в лучшей клинике, под наблюдением лучших врачей Саша летом родила бы сына, и заволжское село осталось бы только местом встречи ее с родителями, которых со временем можно было перевезти поближе
– Хорошо, я вас жду, – Саша вроде даже не удивилась звонку, наверное, просто в душе была готова и к такому повороту событий.
«Только бы скорее прошли эти два оставшихся дня, когда он помашет своей дочери, а заодно и бывшей супруге с пожеланием благополучного полета через барьер в зале регистрации, – Сашенька, потерпи эти оставшиеся два дня! Пожалуйста!» – это он хотел ей сказать, но промолчал.
