Ребеночек. Наш малыш.
Неужели и ему придется расти без отца?
Я приложила ладонь к своему плоскому животу и ощутила невероятное тепло, разливающееся по венам.
А затем я вздрогнула от раздавшегося хлопка входной двери.
Сердце сжалось в микроскопический комок и будто бы замерло. Всего на миг, поскольку оно вдруг гулко забилось. Взревело, ускоряясь до страшного предела.
Мне же сейчас придется смотреть в глаза предателю. И не просто смотреть, но еще и выслушивать его жалкие оправдания и мольбы о прощении. К такому я как-то не готовила себя.
Глава 3. Осколки любви
Тишина, а далее звуки шагов, приближающихся в гостиную. Мягких и неторопливых.
Макар показался из-за угла и резко остановился в проходе. Он словно не ожидал меня здесь увидеть.
Сюрприз, сволочь!
И с каким же безразличием он просканировал комнату, в которой я устроила небольшой погром.
Зацепившись взглядом за наши скомканные фотографии, он протяжно хмыкнул, вопросительно изогнул бровь и наконец обратил на меня внимание.
Глаза в глаза.
Мой измученный взгляд против его равнодушного. Настолько холодного, что все внутренности скукожились, покрывшись заледенелой коркой.
От губительного ожидания, от его максимально пофигистического выражения лица меня пробрало до самых костей и передернуло от мороза, прокравшегося в душу.
Ну давай! Спроси, какого черта здесь творится!
— Ну и что тут происходит? — поинтересовался он весьма спокойным тоном. — И откуда кровь на полу?
Сначала не поняла, о какой крови шла речь. И только когда опустила голову, я увидела на паркете отвратительные кровавые кляксы, от вида которых оцепенела на долю секунды.
Тошнота поднялась к горлу. Я вытянула перед собой трясущиеся руки.
Мои ладони... На внутренних сторонах были жуткие порезы, из плоти кое-где торчали мелкие кусочки осколков.
Странно. Я ведь даже не заметила. Не чувствовала боли. Душевная боль была настолько сильной... Она просто не могла сравниться с болью, вызванной порезами.
Что мне порезы, когда мое сердце обливалось кровью.
Макар вдруг бросился ко мне. Он опустился на корточки рядом и подхватил мои окровавленные руки в свои. Сосредоточенно осматривал каждую ранку, вытаскивал их них крошки стекла, как будто ему было не все равно.
И впервые его прикосновения не вызывали во мне ничего, кроме лютого омерзения.
К тому же от него исходил чужой приторный аромат. Так пахла Оля... Так воняла измена!
Он весь пропитался этим мерзким запахом, плюс ко всему на шее я заметила синюшный засос.
Едва сдержалась, чтобы не плюнуть ему в рожу.
Он не собирался ничего скрывать от меня.
Хотел бы скрыть, не позволил бы этой Оле оставлять на нем следы ее губищ. Отметины, которые я могу увидеть.
— Сильно больно? Как так вышло вообще? — уловила в его голосе нотки обеспокоенности, а в ответ я лишь вырвала свои руки и едко прыснула со смеху.
Сильно ли мне больно? Он сейчас серьезно?
— Алёна, ты скажешь что-нибудь? — начал он понемногу накаляться.
С очевидной тревогой всматривался в мое зареванное лицо, бегал зрачками по нему, но я не видела в нем ни капли сожаления.
Он и не думал раскаиваться. Надеялся, я схаваю.
— Где ты был? — спросила я безжизненным голосом, встречаясь с его серо-зелеными глазами.
Этот взгляд был последним, что я видела перед сном, и первым, что наблюдала перед собой спросонья. С него начинался мой день, на нем и заканчивался.
Но сегодня я возненавидела эти глаза. Меня пробирала противная дрожь всякий раз, когда я ощущала на себе его взгляд.
— В клубе я был, — ответил он как ни в чем не бывало, поднимаясь во весь рост. — Кстати, ты зачем приезжала? Могла ведь просто позвонить.
— Вообще-то я звонила. Дважды.
— Правда? — полез он в карман джинсов за телефоном и, глянув на экран, почти натурально удивился. — Точно. Наверное, не слышал.
Своим ответом он вынудил меня фыркнуть ему в лицо.
— Когда я приехала в клуб, тебя там уже не было. Куда ты поехал после мальчишника? Ответь честно, Макар, — предоставила ему шанс во всем сознаться.
Я понадеялась на его совесть. Думала, он сможет проявить хоть каплю мужественности.
Напрасно.
— Я подвозил кое-кого, а потом поехал домой, — произнес он, избегая моего взгляда.
Разочарование.
Оно лавиной обрушилось на меня. Засыпало с головой и утрамбовало под грудой несбыточных надежд.
А все потому, что честность не входила в его планы. Совесть спала. Боюсь, ее вообще никогда у него не было.
Макар — трус. Лжец. Эгоистичный подонок, которого я по наивной глупости боготворила.
— Ну и кого ты подвозил? Как ее хоть звали? — тихо вымолвила.
С особым вниманием я отслеживала каждый его вдох, каждое движение. Улавливала каждый взмах длинных ресниц, наблюдала за мимикой, пока он изображал из себя неподвижную статую.
Бесполезно.
У него лицо — маска. Ноль эмоций. Ни один мускул не шелохнулся.
А мне же реальность едва ли руки не заламывала. Я истошно кричала внутри себя. Проклинала тот момент, когда повелась на его обманчивое очарование.
Слезы топили меня изнутри. Я вся состояла из соленой влаги, тем не менее я всячески старалась не показывать, насколько трудно мне было смотреть на него и не видеть ничего, кроме полнейшего безразличия. Невыносимо трудно, но я держалась. Разваливалась на куски, превращаясь в груду развалин, но делала вид, будто ничто не сможет меня сломить.
— Кого ты подвозил? Кого ты так подвозил, что не услышал, как я тебе звонила? — выдавила я из себя.
Отмерев, Макар существенно напрягся. Плечи его приподнялись, грудь напружинилась, взгляд стал жестким и непримиримым.
Очевидно, он начал понимать, что от той доверчивой дурочки, кем я была все это время, не осталось и следа. Что случившееся — вовсе не то, на что я смогу спокойно закрыть глаза.
— Прости... — произнес он после затяжной паузы.
И та маска на его лице дала первую трещину. Крепко зажмурившись, он скорчился в мученической гримасе.
— За что? — затаила дыхание, готовясь к сбросу атомной бомбы.
Внезапно Макара затрясло. В нем клокотала злоба. Он злился на себя...
Ну надо же.
Он отошел к стене и, задрав голову к потолку, одним выдохом вытолкнул из легких весь воздух. Пройдясь нервным жестом по темно-русым курчавым волосам, он сплел пальцы в замок на затылке.
Казалось, в таком положении Макар простоял целую вечность. Он долгое время просто молчал. Мучил нас обоих, а потом напугал меня проявленной агрессией.
— С-с-у-у-ука, — процедил он, хорошенько приложившись кулаком в дверь гардеробной.
Удар был таким мощным, что на деревянном полотне осталась вмятина, а на его костяшках появились кровавые ссадины.
Развернулся, посмотрел на меня, а во взгляде читалось:
"Это конец. Всему конец. Ты вынудила меня. Вот и хавай теперь. Ты же этого добивалась! Тогда получай!"
— Я тебе изменил, — признался он на одном выдохе.
Я ведь ждала этих слов...
Тогда почему они резали без ножа? Почему высекали на сердце болезненные зарубки?
Почему обожгло холодом нутро, словно это признание стало для меня полнейшей неожиданностью?
Тело сотрясалось, как в первый раз, при просмотре того проклятого видео. Пульс забарабанил, бешено отзываясь где-то в глотке.
И стены гостиной начали вращаться. Они сужались. Давили на меня.
— Макар, зачем? Зачем ты так со мной? — прохныкала я, показывая ему свою сильнейшую слабость.
— Не знаю. Не могу я жениться сейчас.
— Но почему? Ты же сам предложил. Мы же так любили друг друга. Во всяком случае, я так думала.
Вот сейчас я видела, как жрала его совесть... или нечто другое изводило его.
— Ну да, любили. Я и сейчас тебя люблю.
Вздрогнула и согнулась, словно получила удар под дых.
Макар так спокойно и непринужденно признался мне в любви после того, как сознался в измене...
