– Кому обидно? – уточнила Зина. – Тебе или его жене?
Этот разговор состоялся чуть больше трех недель назад, но Полина почему-то вспомнила о нем, возвращаясь из аэропорта к себе домой. В который раз квартира встретит безмолвием и пустотой. От мысли о том, что ее никто не ждет, стало нестерпимо тяжело на душе. Полина глубоко вздохнула и посмотрела в окно машины, быстро идущей в потоке транспорта. Стремительная смена городских пейзажей снова напомнила о незаметно убегающем времени, она покачала головой, удрученно уставившись перед собой, и решила отменить заранее намеченные планы. Видеть никого не хотелось, даже Зину, которая непременно развеселила бы ее. Уже поднявшись в апартаменты, Полина позвонила подруге и отказалась от встречи, которую они запланировали еще до поездки в Лондон. Зина не удивилась подобному решению и не настаивала, догадавшись, что у Полины есть особые причины требовать одиночества.
– Будешь думать о жизни? Что ж, удачи! Если твое сознание вдруг озарится и ты придумаешь что-нибудь полезное, жду совета, потому что я в своем болоте окончательно начала тонуть. До завтра?
– До завтра, – попрощалась Полина, присев на мягкий пуф у стены в коридоре.
Тусклым взглядом она обвела темную негостеприимную гостиную и вдруг заплакала. Сначала тихо, едва слышно всхлипывая, затем, уже не стесняясь эмоций, громко и судорожно. Было невыносимо жалко себя, и никто не был способен ее утешить. Только время могло помочь, но оно никак не хотело сжалиться и смягчить вкус предательства и боли, который все еще ощущался на губах и в сердце.
* * *
– В женщине должны быть мозги, а не непонятные изюминки и загадки!
Полина вышла из лифта и замедлила шаги, удивленная горячей дискуссией, устроенной сотрудниками по поводу того, какой именно должна быть настоящая женщина. Обсуждением руководила Зина, следовательно, перевес был на ее стороне. Она и слова не давала кому-либо вставить в свой жаркий монолог, описывая «супердевицу». Лишь изредка раздавались робкие слова несогласия, но они быстро терялись под напором Зины, не допускающей инакомыслия в коллективе, который считала своей паствой. «Младшие боги», так она называла подчиненных, тихо внимали и обреченно переглядывались между собой.
– Самое главное – ум! Красота – ничто в сравнении с интеллектом.
– Зинуля, – вступила в разговор Полина, – спят не с интеллектом.
– Вот именно! – обрадовался Вася Еж, бросился к Полине и схватил ее за руки. – Рад вашему возвращению, Полина Сергеевна. Мы скучали без вас. Зина – чудовищный тиран, – едва слышно добавил он, дико вращая глазами. – Больше не покидайте нас.
– Иначе вы ее убьете? – улыбаясь, спросила Полина, незаметно пробежав взглядом по изящной фигуре фотографа, обтянутой тонкими джинсами и светлой модного покроя рубашкой.
– Скорее она нас. Некоторым людям лучше не давать власть в руки: они начинают вести себя неадекватно. В общем, за ваше отсутствие Зина успела примерить десяток ролей. Она была и Гитлером, и Сталиным…
– И Мао Цзэдуном, – добавила Зина, с удовольствием наблюдая, как щеки Васи стали пунцовыми от смущения. – Успел нажаловаться, полуметросексуал? Теперь беги работать, – она похлопала в ладоши перед нежным лицом Ежа, заставляя того удалиться, потом повернулась к Полине и загребла в объятия. – Привет, – радостно прошептала она. – Как хорошо, что ты вернулась.
– Я тоже рада, – Полина с улыбкой осмотрела большую, крепко сбитую фигуру Зины Михайловой. – Издевалась над несчастными? Напрасно. Вы же в разных весовых категориях.
– Обижаешь! – Зелено-карие глаза сузились в щелочки. – Они получали на орехи только тогда, когда работать не желали. Зато за время твоего отсутствия мы сделали такой план, что удивишься.
– Молодцы, – Полина направилась в свой кабинет. – Что у меня сегодня?
– В десять – завтрак с Литвиным. В час дня – встреча с Мироновым. Он уже звонил, спрашивал, вернулась ли ты и состоится ли ваш обед.
– Набери ему и скажи, что я непременно буду, – Полина задумчиво остановилась у стола. – Черт! Не люблю я эти экстренные встречи! Они всегда приносят хлопоты.
– В четыре ты должна встретиться с родителями, – Зина смягчила голос, зная, что Полина не обрадуется ее словам.
– Кто сказал? Мы не договаривались…
– Я уже трижды переносила ваши встречи. Больше не стану. Сама говори своей матери, что не желаешь ее видеть. И не впутывай меня в ваши семейные разборки.
– Пусть будет по-твоему, – кивнула Полина. – Встречусь с ними.
– Не делай одолжение! Поля, реши вопрос с родителями, не тяни. Не стоит обманывать их ожидания, касающиеся того, что ты заменишь им Катерину. Скажи правду.
– Уже говорила, причем не раз.
– Значит, плохо говорила, если они тебя не поняли. Говорить нужно так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в твоих словах. Ясно?
– Вполне, – Полина села в кресло и постучала ручкой по столу, показывая, что ей надоели разговоры о личном. – Еще что-нибудь?
– В восемь тебя ждет Юлиан Воскресов, вот в этом клубе, – Зина протянула Полине черную карточку.
– Юлик «Крейсер»? Странно… Он никогда не нуждался в услугах нашей компании.
– Почему не нуждался? – От любопытства щеки Зины покраснели, а глаза загорелись, словно ей должны были открыть многовековую тайну. – И почему он «Крейсер»?
– Крейсер, потому что слишком настойчивый. Его так в университете прозвали за непримиримый характер. А не испытывает потребности в наших услугах потому, что на него давно работает целая команда профессионалов, удовлетворяющих любое его желание. Деятельность «VIP-life concierge» для таких, как Юлик и его отец, слишком мелкая и не соответствует их рангу. Иными словами, крестьянская. Помню, как его папаша однажды, презрительно посмотрев на меня, сказал, что не нуждается в посредниках и берет все понравившееся ему напрямую. В том числе, если пожелает, возьмет и меня.
– А ты что ответила?
– Ничего, – задумчиво произнесла Полина. – Таким людям не хамят. Лишь соглашаются с их словами и молча смотрят в пол. Интересно, что Юлику понадобилось от меня?
– Жаль, что я не могу поехать с тобой, – поцокала языком Зина. – Хотела бы я посмотреть в лицо этому королю Москвы.
– Зато у тебя есть шанс посмотреть в лицо Литвину. Ты ведь давно просила вас познакомить, – Полина поднялась и посмотрела на часы. – Поторопись, иначе опоздаем.
– Меня не приглашали на завтрак, – начала сопротивляться Зина, но по выражению глаз было видно, что она скоро сдаст свои позиции. – Ладно, я согласна. Наконец-то у меня появилась возможность просканировать этого непонятного типажа.
– Не обольщайся. Ничего нового ты о нем не узнаешь.
– Там и посмотрим, – поставила точку Зина, направившись в свой кабинет за сумочкой.
В кафе, где должна была состояться встреча с Литвиным, было шумно. Полина поискала его глазами и, заметив, помахала рукой.
– Он что, не один? – Зина вдруг продемонстрировала робость.
– Если Литвин приглашает меня на завтрак, да еще и в выходной день, значит на нем будет присутствовать Нина, его дочь. Возможно, и Сафет – лучший друг.
– И почему у нас нет выходных, как у всех нормальных людей?
– Потому что желания у клиентов, к сожалению, не возникают по графику, только с понедельника по пятницу. Хотя была бы этому рада.
– И я, – сквозь зубы процедила Зина, направляясь за Полиной к столику Литвина, за которым, кроме него самого, сидели улыбчивая светловолосая девочка и хмурый на вид черноглазый мужчина с перебитым носом. – Могла бы предупредить, что здесь намечается семейный банкет.
– Доброе утро! – поздоровалась Полина, погладив по голове Нину, обхватившую ее за талию. – Я не одна, а с подругой. Надеюсь, вы не против? – Не дожидаясь ответа, она обняла девочку и спросила: – Как ты, солнышко?
– Хорошо, – улыбнулась Нина. – Папа подарил мне собаку. Бабушка злится, но я рада.
– Здравствуйте, Полина, – Литвин с нежностью коснулся ее щеки губами.
Полина на миг замерла, вдохнув запах его туалетной воды, посмотрела ему в глаза и едва не отпрянула, увидев ничем не скрываемое желание во взгляде. Подобного ранее не случалось, Литвин был весьма сдержан в эмоциях, поэтому неприкрытая чувственность слегка озадачила и насторожила.
– Я-я, – начала заикаться Полина, но замолчала, услышав голос Сафета Сушича, который вышел из-за столика и остановился перед Зиной.
Женщина была выше его почти на голову, отчего пара смотрелась комично, но одновременно грозно. Мощный босниец, профессиональный спортсмен в прошлом, и не менее сильная Зинаида производили странное впечатление, вызывая и смех, и уважение.
– Представьте нас, – потребовал Сафет, не сводя взгляда с молчащей Зины.
Литвин рассмеялся, впервые увидев друга в подобном состоянии. Сафет вел себя взволнованно и нетерпеливо, что было ему абсолютно несвойственно. Он сверлил заинтересованным взглядом грудь и лицо Зины, ни на миг не отводя его в сторону, да и Зина неестественно притихла, превратившись в покорную женщину, ожидающую, когда ей разрешат вставить слово.
