– Только лекарства.
– В тот вечер вы ей что-нибудь давали?
– Вы не имеете права! – вспылил Энди. – Миссис Гетрик не должна отвечать на этот вопрос!
– Ей придется, – настаивал Миллер.
А Рут внезапно вспомнила стаканчик с микстурой, который Джил оставила на столике у ширмы, уходя домой. Выходит, именно она убила Кристел, хотя и не намеренно. Теперь она вспомнила и жалобу Кристел, что лекарство горчило.
Перед ее глазами все поплыло.
Словно догадавшись, что с ней происходит, Энди заметил полицейскому:
– Естественно она дала больной лекарство, которое я прописал. Тут нет ничего особенного.
Уходя, Миллер вежливо простился с Рут, но судя по его виду, намерен был задать ей еще немало вопросов.
Проводив его, Энди вернулся в гостиную.
– Ты молодец, Рут. Прекрасно держалась. Ты что-то вспомнила, я понял по лицу.
– Я вспомнила про лекарство, которое дала Кристел. Готовила его Джил, а Кристел сказала, что оно горчит. И даже решила, что вы его сменили. Потом все-таки выпила. Я стояла рядом и видела.
Всплывшая в памяти картина явно угнетала молодую женщину. Она не могла смириться с мыслью о том, что дала пациентке убившее ее снадобье.
Лицо Энди посерело, он как-то сразу состарился.
– Джил приготовила лекарство перед тем, как уйти?
– Да.
Энди воскликнул:
– Но яд в него мог подложить кто угодно! Стакан стоял на столике у всех на виду. Кто тогда был в доме? Но впрочем, хватит. Не нужно торопить события. Надеюсь, вскрытие ничего не обнаружит. Прошел уже год!
– Мышьяк все равно обнаружат. Но ведь его симптомов не было!
– Выявить можно любой органический яд: морфий, опиум, люминал. А именно в таких случаях характерна кома. Разве я мог такое подумать? К тому же там был Брюль...
Рут вспомнила, что Брюль не отходил от постели Кристел, проверял пульс, заглядывал в глаза.
Видимо, Энди подумал о том же, раз неожиданно спросил:
– Зрачки у нее были расширены?
Рут покачала головой.
– Я такого не помню. К тому же Брюль отправил меня к Мэгги, у которой началась истерика. И мы со Стивеном долго приводили ее в чувство. Потом Гросс по просьбе Брюля звонил в похоронное бюро. К тому времени вы уже пришли, Энди, и должны все помнить. Вы уже уходите?
– Попытаюсь разыскать Брюля. Если заявится полиция, ни на какие вопрос не отвечайте.
Он ушел. Только теперь Рут догадалась, что он знал, где все это время находился Брюль.
В доме стояла тишина. Рут прошла в библиотеку, где уютно потрескивал огонь в камине. Помешав угли, она устроилась в кресле, чтобы дождаться мужа.
Раньше она этого никогда не делала, никогда не заявляла на мужа никаких прав. С портрета, загадочно улыбаясь, смотрела Кристел.
Огонь в камине догорел, время шло, Рут все еще сидела в кресле.
Брюль пришел только в половине второго. Он был в смокинге и, судя по всему, не в духе. Черные глаза гневно сверкали на бледном лице.
При виде Рут он удивился, но промолчал. Взяв в баре бутылку, плеснул коньяка в два бокала.
– Выпей. Ты, видимо, уже все знаешь, – подошел он к жене. – Я дал согласие на эксгумацию. И скоро мы узнаем правду.
5.
Поставив опустевший бокал на столик, Рут посмотрела на Брюля. Лицо его оставалось непроницаемым. Облокотившись на камин, он ждал ее вопросов.
– Кристел действительно убили?
Брюль не спешил с ответом. Немного подумав, он спросил:
– Что тебе сказал Энди?
– А он тебя не разыскал?
– Я не видел его часов с шести. Полагаю, он все тебе рассказал?
– Рассказал о письмах. Потом приехала полиция.
Это Брюля неприятно поразило.
– О чем они расспрашивали?
Рут обо всем подробно рассказала. Когда она упомянула про лекарство, муж поинтересовался:
– Ты им об этом говорила?
– Нет, с ними объяснялся Энди.
– Ты точно давала Кристел то лекарство?
– Да.
– А ты не ошибаешься? Прошло немало времени...Почему ты так уверена?
– Потому что вспомнила, как Кристел жаловалась на горечь.
– Об этом ты полиции сказала?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю... Ее действительно убили, Брюль?
– Я сам не знаю, – он медленно поставил бокал на каминную полку.
– И что нам делать?
– Ждать.
– Ты думаешь?
– Возможно, ничего не обнаружат. И заключение экспертам сделать не так просто. Прошло довольно много времени. Нам нужно жить, как жили прежде.
– Энди считает, что ее убили.
– Знаю.
– Ты тоже так думаешь?
– Говорю же, не знаю. Когда Кристел умерла, я думал о самоубийстве, но потом прогнал эту мысль. Ты же помнишь, как неожиданно все случилось?
– Но кто же мог ее убить?
– Не знаю и вообще пока я в это не верю. Вряд ли полиция сумеет то-то доказать.
– А кто же автор писем? Ведь он знает правду и хочет, чтобы она стала известна всем.
– Да нет, скорее он пытается нам навредить. Я сделаю все, чтобы его найти.
Лицо его стало мрачным и замкнутым. Рут вспомнила, как обмирали сестры, когда на лице Брюля появлялось подобное выражение, но продолжала:
– Так что же нам делать?
– Ничего. Пока ничего. – И явно собираясь сменить тему, он спросил: – Ты была в опере?
– Совсем недолго. Когда мне Энди рассказал, я не могла там оставаться. Там я видела Элис. Потом мы ушли, зашли с Энди в аптеку. Потом я видела, как Элис садилась в машину...
– Ладно, Рут, пора спать...
– Но...
Он явно недоволен был ее несговорчивостью.
– Мне Энди говорил, что ты воспользуешься своими связями...
– Сделаю все, что смогу. Завтра посоветуюсь с Гаем. Не переживай. Я сделаю все, чтобы оградить тебя от полиции. У них нет никаких доказательств.
– Но если ее в самом деле убили? Тогда придется им сказать...
– Зачем?
– Им нужно знать правду.
– Пусть Кристел умерла, но мы-то живы. Зачем губить себя? Ты не знаешь, что такое расследование убийства. Пошли спать, милая.
Ласково погладив ее щеку, он добавил:
– Ты еще так молода...Сколько тебе лет, Рут? Двадцать пять?
– Уже двадцать шесть.
– А мне почти сорок. Я много учился, прошел трудную школу, зато научился сдерживать свои чувства.
Рут хотела что-то сказать, но холодный взгляд Брюля ее остановил.
– Ты думаешь, я бесчувственный, Рут. Может, ты и права. Иди спать, здесь холодно. Я посижу еще немного и выпью...
Поднимаясь в спальню, Рут подумала, что идет в комнату Кристел. Не раз ей приходилось в клинике дежурить по ночам, и никогда она не ощущала страха, но сейчас... Энди просил уехать с ним. Может быть, он знает что-то, о чем не захотел сказать Брюль?
Но почему муж так холоден и сух? Что он от нее скрывает?
Назавтра к ней зашла Джил Гарднер. Брюль ушел в клинику, Мэгги – в школу. Она еще не знала, что случилось накануне.
Спустившись вниз перед самым ленчем, Рут слышала рояль из студии Стивена. Видимо, он тоже был не в курсе их дел: мелодия лилась тихо и спокойно.
В холле лежали свежие газеты. Рут просмотрела их, но своей фамилии нигде не нашла.
Завтракала она одна под присмотром молчаливого Гросса.
Стивену ленч подали в студию, Мэгги задержалась в школе, и Рут чувствовала себя одинокой и всеми покинутой.
День выдался хмурым и неприветливым, сразу после полудня сгустились сумерки. Смог давал себя знать и некоторые районы Чикаго в нем просто задыхались. Дом Гетриков был вообще довольно мрачен, правда его оживляли картины и ковры, которые так любила Кристел. Но в такие дни приходилось зажигать свет.
Студия Стивена находилась внизу, куда вел через дворик отдельный вход. Узкая комната с окнами в глубоких нишах была заставлена шкафами и шкафчиками с множеством пластинок.
Поднявшись к себе, Рут то и дело с тревогой поглядывала на телефон, ожидая звонка от Энди или Джил. Но полное отсутствие известий ее крайне нервировало. Лишь далеко за полдень Гросс доложил о приходе Джил Гарднер. Рут велела проводить девушку к ней и подать чай.
Рут не видела Джил со дня своей свадьбы. А дружили они давно. Вместе учились, вместе пришли на работу в клинику Брюля. Вместе ходили в кино, менялись шляпками, одалживали чулки, дружно осуждали старшую сестру, и обе преклонялись перед Брюлем. Но выйдя замуж, Рут прервала отношения. Ей казалось, что Джил их брак не одобрила.
Почему та пришла сейчас? Наверно, обсудить что-то связанное с болезнью или смертью Кристел. Припомнила какие-то детали? Рут даже удивилась, что сама не сообразила порасспросить Джил.
Она впервые принимала подругу как миссис Гетрик, поэтому немного волновалась. Рут приготовила сигареты, придвинула поближе кресло...
Дворецкий торжественно доложил о мисс Гарднер.
– Джил, милая!
– Здравствуй, Рут!
Нет, Джил ничуть не изменилась. Разве что казалась похудевшей и усталой. На ней было поношенное коричневое пальто и старенькая шляпка. Теперь она вновь повторила:
– Здравствуй, Рут!
– Что с тобой, Джил?
– Ничего.
Девушка неуклюже опустилась в кресло, хватаясь за ручки.
