а вечерами готовилась к своим парам и лекциям.
Так у меня появился постоянный доход. Видимо, слава обо мне расползлась далеко за пределы одной группы, потому что теперь мне присылали задания не только дипломаты и финансисты. Но я стойко держалась, выполняя их.
Пять лет спустя
- Дубцова. Опять опаздываете, – Роман Юрьевич сегодня изволил гневаться. – Вот, значит, вы первая и пойдете отвечать.
Я закатила глаза. Опять я.
Все пять лет моего обучения прошли под натиском нашего куратора и моего непосредственного руководителя.
- Шмадченко, передай Дубцовой таблицы, а сам можешь садиться.
Васька Шмадченко улыбнулся и, впихнув мне в руку файл с таблицами и задачами, скрылся среди студентов, стараясь не привлекать внимание грозного преподавателя.
- Ну давайте по порядку. Первая задача.
Я вытащила лист и стала зачитывать;
- Больная тридцати девяти лет обратилась в поликлинику с жалобами на боли в горле при глотании, повышении температуры тела до 37,5 С. Больна в течение 3х дней. Объективно: Небные миндалины первой степени гипертрофии, покрыты налетом беловатого цвета, легко снимающимся, налет растирается между шпателями. Задняя стенка горла умерено гиперемирована. В анализе крови: лейкоциты – 13,5× /л эритроциты – 3,9× /л, гемоглобин – 121 г/л, палочкоядерные – 8%, сегментоядерные – 62%, лимфоциты – 26%, моноциты – 2%, эзонофилы – 2%, СОЭ – 25 мм/час. Предположите наиболее вероятный диагноз, – закончила я, поглядывая на куратора, который скептически смотрел на меня. Я сцедила в руку зевок и вновь посмотрела на него. – Наиболее вероятный диагноз – Лакунарная ангина. Диагноз поставлен на основании болей в горле и общей клинической картины. В анализе крови типичная картина бактериального воспаления…
- Ладно, – перебил он меня, – предположим, через два дня у пациентки усилились боли в горле справа, появилась заложенность в ухе, соответственно тоже справа, затруднение при глотании и открывании рта. Общее недомогание. Температура повысилась до 38,8. В глотке определяется гиперемия слизистой оболочки, инфильтрация паратонзиллярной области справа, асимметрия зева за счет смещения правой миндалины медиально. Язычок резко отечен и смещен несколько влево. Подчелюстные лимфоузлы уплотнены, увеличены и болезненны.
- Развился паратонзилярный абсцесс, что видно из клинической картины. Нужно бактериологическое исследование слизи и пленок с миндалин на палочку дифтерии, – без запинки ответила я.
- Хорошо. Вот другая задача, – он встал со своего стула и стал расхаживать взад-вперед. – Больной. Пятьдесят девять лет, водитель такси. Шел с автостоянки домой, когда отметил появление болей за грудиной с иррадиацией в нижнюю челюсть и в верхнюю левую конечность. Дома, по совету жены, принял нитроглицерин, собственно, без значимого эффекта. Суммарное время болевого синдрома – более двадцати минут, обратился в скорую медицинскую помощь.
- А дальше? – спросила я, когда он стал поглядывать на меня выжидательно.
- Ну что дальше? – спросил он.
- Анамнез. Какое давление? Курит? Когда первый раз заметил боли? Какая наследственность?
- Известно, что в течение последних десяти лет давление поднимается до 190 и 90 мм. РТ. ст. Курит по пачке в день в течение последних двадцати лет. В течение месяца появлялись периодические загрудинные боли, после интенсивных нагрузок.
- Что наследственность? – я вновь сцедила зевок в кулак.
- Мать – семьдесят шесть лет. Страдает артериальной гипертензией, перенесла инфаркт миокарда. Отец умер от инфаркта миокарда.
- А сам пациент? Общее состояние? Клиническая картина?
- Состояние средней тяжести, кожные покровы бледные. Рост – 168 см, вес – 90 кг, ИМТ – 32 кг/м3. Тоны сердца приглушены, выслушивается акцент второго тона на аорте, ритм правильный. Дыхание везикулярное, побочных дыхательных шумов нет. ЧСС – 22 в минуту.
- ИБС. Острый коронарный синдром с элевацией сегмента ST передней перегородки, верхушки боковой стенки левого желудочка. KILLIPI класс тяжести. Гипертоническая болезнь III стадии, артериальная гипертензия 2 степени, риск 4. ХБПСЗаА1. Экзогенно-конституционное ожирение I степени, – без запинки ответила я.
- Вы, конечно, молодец, – сказал мой мучитель. – А вы подробнее не хотите рассказать своим коллегам, как вы смогли поставить такой диагноз, не имея на руках даже результатов с исследованиями?
Я обвела взглядом «коллег», которым, откровенно говоря, было абсолютно все равно, как и какой я поставила диагноз. Их больше забавляли наши перепалки с Шевцовым. Бывали случаи, когда я, вот так у доски, отвечала всю пару подряд. А уж практика в больнице… Еще ни разу мне не удалось попасть к другому куратору. Только Шевцов. Кто-то поговаривает, что я его тайная страсть, кто-то предполагает, что он готовит меня себе на замену, а кто-то просто считает, что Шевцов выбрал себе грушу для битья, на которой срывает свое дурное настроение. В любом случае, каждый преподаватель и каждый студент знает, что где Шевцов – там и я. Я неоднократно присутствовала на операциях, проводимых Шевцовым. Вела вместе с ним прием, ходила на консультации и даже ездила на семинары. Теперь еще и на дежурствах сталкиваемся почти каждую ночь. В общем, покоя мне от него не добиться.
А началось все на втором курсе.
Моя размеренная жизнь дала сбой. Объявилась моя мачеха. И не просто объявилась, а приехала в институт на своем «ламборджини». Никогда не понимала ее страсти к пафосу, но заявилась она на большой перемене, когда все студенты высыпали насладиться последними теплыми денечками. Естественно, посмотреть на шикарную блондинку вышли даже те, кто предпочитал проводить все перемены в душном здании.
Такого моя нервная системы вытерпеть не могла.
- Ну и где ты шляешься? – спросила она, едва я подошла к ней.
Ответить я не успела.
- Здесь нельзя парковаться. Прошу убрать автомобиль, – к нам подошел Шевцов.
- Молодой человек, я прошу вас отойти и дать мне пару минут пообщаться с дочерью.
- Дочерью? – переспросил он, оглядывая стройную фигурку моей «мамочки».
- Падчерицей, – поправила я. – Оль, здесь въезд для скорой помощи, убери автомобиль.
Она скрипнула зубами, но села в машину и переставила ее вторым рядом. Иного способа встать где-то поблизости не было.
- Все в порядке? – спросил он, когда Ольга скрылась в автомобиле. Я только и смогла кивнуть головой.
- Мачеха… - протянул он, смотря на желтый ламборджини. – Значит, вот ты какая, Валерия Лежнева…
- Валерия Дубцова, – поправила я.
- Это – Ольга Лежнева. Светская львица, меценат и владелица нескольких фондов, а ты ее падчерица?
Я только смогла кивнуть.
- Не ожидал. Все больше склонялся к мысли, что дочь Лежнева – Алла Грудинина,
