Первая из них имела место, когда White Mountain купила One Beacon, а вторая – когда ACE приобрела Cigna. Каждый из покупателей заплатил по 1,5 млрд долл., чтобы сократить платежи, связанные с неприятными происшествиями в прошлом. У Berkshire было больше возможностей противостоять рискам, чем у White Mountain и ACE (обе компании с трудом оплатили свои сделки). Но и наши силы не безграничны.
В США было несколько случаев трансферов с нулевым риском. Но в последние пять лет они осуществляются очень редко, потому что адекватность рисков трансфера должны подтвердить аудиторы. Это нужно не только для бухгалтерии. В общем, первичный страховщик и перестраховщик должны понимать друг друга и тесно сотрудничать. Если перестраховщика убили, то первичный страховщик не может просто передать дело кому-то еще. Он должен будет учесть полученный опыт в квоте следующего года. Сегодня эта практика встречается довольно редко, потому что из-за появления брокеров страховщики ориентированы не столько на клиентов, сколько на количество транзакций. Развитие отношений с клиентами никого не волнует. Главное – более низкая цена.
Вопрос: Несколько недель назад на конференции по инвестициям с участием директоров по инвестициям компаний Barclays Global Investors, State Street и Vanguard, мы обсуждали использование деривативов (производных ценных бумаг) в управлении портфелями ценных бумаг. Всем известно, что в прошлом, приобретая те или иные компании, вы не раз шли на риск. Было бы интересно узнать, считаете ли вы, что в современных условиях некоторые институты способны контролировать риск и имеют возможность использовать деривативы, чтобы его снизить.
Ответ: Berkshire использует деривативы. В принципе, в них самих нет ничего плохого. Без деривативов было бы труднее контролировать риски. Но все оговорки в контрактах делаются в пользу трейдеров, а не в нашу пользу. В настоящее время простых ценных бумаг не осталось. Они приносили весьма небольшую прибыль, и потому люди придумывают очень сложные деривативы.
Berkshire продолжает развертывать позиции. Три года назад перестраховочная корпорация General Re имела 23 тыс. контрактов, а сего дня – лишь 3 тысячи. Производными ценными бумагами очень сложно управлять. После 11 сентября 2001 г. огромные убытки понесли все – и владельцы крупных акционерных капиталов, и собственники крупных портфелей деривативов (особенно тех, за которыми неизвестно что скрывается). Потери компании неизбежно отражаются на марже ее прибыли и т. д.
Еще одна проблема производных ценных бумаг состоит в том, что движущие мотивы выписывающих их людей не всегда совпадают с интересами компаний. Например, один из самых высокооплачиваемых сотрудников General Re подписывал чрезвычайно запутанные договоры, которые далеко не всегда шли на пользу компании.
И наконец, крупные портфели деривативов обычно напрямую отражаются в структуре акционерного капитала. Это означает, что миллиарды долларов в вашем балансовом отчете в значительной степени зависят не только от результатов деятельности вашей компании, но и от результатов других (других собственников акционерных капиталов).
«Деривативы чем-то напоминают СПИД – важно не то, с кем вы спите, а то, с кем ваш партнер спал до вас».
Вопрос: Вы часто подчеркиваете, как важно инвестировать в людей, которые вам нравятся, которым вы доверяете и восхищаетесь. Однако вы покупали компании и спустя всего несколько дней после того, как узнали об их существовании. Принимая решение об инвестициях, как вы оцениваете деловые способности менеджеров и владельцев компании?
Ответ: У. Баффет подтвердил, что не раз покупал компании после короткого телефонного разговора, но признал, что «и на старуху бывает проруха». Однако «шансы выиграть в инвестиционной сделке все-таки выше, чем когда ты женишься». Кроме того, он сказал, что «со временем лучше узнаешь людей». Сейчас ему не требуется долгих раздумий для того, чтобы найти нужного человека.
Прежде чем принять решение, У. Баффет должен понять, в чем более заинтересован менеджмент потенциального объекта поглощения – в бизнесе или в деньгах? Он опасается предлагать деньги в том случае, если чувствует, что владелец/менеджер не настолько предан своему делу, чтобы продолжать усердно трудиться и после продажи компании Berkshire. Мистер Баффет пояснил, что ищет тех людей, которые «явно увлечены делом», и ему «отлично удается их распознавать».
Для таких владельцев собственный бизнес – главный интерес всей их жизни. У. Баффет сравнивает их с художниками: «Вы отдали жизнь для того, чтобы нарисовать великую картину. Теперь вы можете ее продать, и она будет висеть на почетном месте в музее. В то же время, вы можете передоверить ее перекупщику, а потом увидите свое произведение в секс-шопе».
«Однажды я купил по телефону ювелирную фирму. Я сразу понял, что мы сработаемся с ее владельцем. Компанию основал его прадедушка. Было ясно, что этот человек действительно любит свое дело».
Вопрос: Прибыль финансовых компаний в совокупной прибыли корпораций США небывало высока (40 %). Вы считаете, что это результат удачных спекуляций, которым рано или поздно придет конец, использования фиктивных деривативов. Или здесь имеются более глубокие причины?
Ответ: Я не считаю, что стоимость доллара завышена, если исходить из паритета его покупательной способности. Макроэкономика – это не самая простая игра. Однако если те или иные экономические факторы бросаются в глаза, мы стараемся их использовать. Мы не занимаемся мусорными облигациями, но если вы посмотрите по сторонам, то всегда найдете возможности для прибыльных сделок. Я не готов рисковать деньгами других людей. Мы работаем лишь с восемью крупнейшими валютами.
Я не знаю, курс какой из них повысится по отношению к доллару. Полагаю, что ослабление доллара продолжится. Государства стремятся к укреплению своих валют. Впрочем, Япония сдерживала рост курса йены, и доллар стоил достаточно дорого. Возможно, Китай и Гонконг откажутся от «привязки» курсов своих валют к американской валюте. Я получаю доходы в разных валютах, потому что их можно прибыльно конвертировать в доллары. В то же время, большую часть наших денежных средств мы держим в американской валюте.
Вопрос: О вероятностном мышлении. Нам всем это нравится. Но не могли бы вы сказать, как отделить субъективное вероятностное мышление от продиктованных предвзятостью догадок?
Ответ: Конечно, мы стараемся принимать решения, основываясь на вероятности, а не на догадках. Я разделяю воззрения Роберта Рубина, которые он изложил в книге «В мире неопределенности» (In An Uncertain World). Все есть вероятности. Мы с Чарли испытываем трудности только в том случае, когда нам приходится кого-то увольнять.
Неудивительно, что У. Баффету нравится страховой и инвестиционный бизнесы, в которых необходимо тщательно продумывать все принимаемые решения. Но некоторые из них – простые вероятности. Тем не менее, добавил мистер Баффет, ему не чуждо ничто человеческое, и вероятностное мышление не всегда возможно. По его словам, когда речь заходит о других людях, например, о том, что кого-то нужно уволить, он иногда забывает о вероятностном мышлении. Например, он на протяжении года не желал признавать, что один из руководителей его компаний страдал болезнью Альцгеймера, хотя окружающим это было совершенно ясно. У. Баффету было трудно принять решение об увольнении менеджера, не способного исполнять свои обязанности, потому что он тепло относился к этому человеку. Поэтому он постоянно откладывал решение. Более того, он искал опровержения, поскольку терпеть не может увольнять симпатичных ему людей. Мистер Баффет утверждает, что старается не ограничивать своих помощников. Он пошутил, заявив, что отныне покупает только те компании, которыми могут управлять люди с болезнью Альцгеймера.
В заключение он подчеркнул, что бизнес действительно подразумевает вероятностное мышление. Однако вряд ли следует просчитывать все и вся (например, свои отношения с близкими и человеческие отношения в целом).
Вопрос: Год или два назад вы сказали, что доля прибыли корпораций в валовом внутреннем продукте (ВВП) США слишком высока (она составляла 6 %), и вскоре должна снизиться. Однако с тех пор эта доля увеличилась до 8 %. Как вы считаете, почему это произошло? Изменилась ситуация? Или вы по-прежнему уверены в том, что доля прибыли в ВВП скоро упадет?
Ответ: У. Баффету не верится, что эта доля (8 %) сохранится. Он считает, что 6 % – более приемлемое значение. Тем не менее, он не до конца понимает, каким образом высокая прибыль корпораций (даже если она составляет 6 %) соответствует федеральным налогам, которые платят корпорации (в настоящее время они также находятся на очень высоком уровне и составляют целых 1,5 % ВВП).
