мысль, и она бросилась к одному из них. Не успев опомниться, существо взмыло в воздух, однако было уже поздно.
Смеясь и крича во весь голос, Эклипсо крепко прижималась к несущемуся сквозь пространство существу. Они вертелись в воздухе в разные стороны, пока она наконец не поняла, как управлять им, надавливая на определённые части.
— Вперёд! — закричала она во весь голос. — Летим домой, мой верный, плоскозадый, конь!
Пролетая над бездонным озером, она решила повеселиться на полную и направила существо вниз, задержав дыхание. Не сбавляя скорость, они нырнули под водную гладь.
Её догадка оказалась верна, это существо было амфибией и с той же лёгкостью, как и в воздухе, скользило под водой.
Во тьме озёрных глубин их освещали подводные растения, сияющие неоновым светом. Перепуганные стайки рыб разбегались в разные стороны, удивлённые такими странными существами, нарушившими покой их размеренной, рыбьей, жизни.
* * *
— Отец, этот мир — только иллюзия, так ведь? — сказала вдруг Эклипсо, задумчиво ковыряя веточкой в костре.
— Ты быстро выросла, Эклипсо. Слишком быстро, — произнёс он, глядя на огонь. — Да, твоя догадка верна. И совсем скоро я расскажу тебе всё. Совсем скоро, Эклипсо, — с грустью сказал Риманата, взглянув на свою ладонь.
— Ты готовишь меня к чему-то, отец, с самого детства. К чему? Где все остальные? Что произошло в реальном мире? Кто мы такие, в конце-то концов?! — на её языке вертелось ещё множество вопросов, множество невысказанных слов.
— Довольно! — строго произнёс Риманата.
Сам того не осознавая, он вдруг протянул к ней свою ладонь и погладил по голове.
— Всему своё время, Эклипсо. Я понимаю твоё любопытство, однако… всему своё время, — уже мягче сказал он. — Ты уже почти готова.
— Так зачем же тогда тянуть? — не унималась она.
Риманата хлопнул в ладоши и костёр погас, погружая их обоих во тьму.
— Что ты видишь, Эклипсо?
— Ничего.
— Почему?
— Потому что свет погас.
— Тогда покажи мне, чему научилась.
— Но, я не могу управлять этой реальностью.
— Даже узнав, что она иллюзорна?
Во тьме повисло молчание.
Внезапно в темноте мелькнула искорка, сопровождающаяся удивлённым смешком. Затем эта искорка замелькала уверенней, пока наконец всё пространство вокруг не заискрилось миллиардами вспышек.
Эклипсо засмеялась уже во весь голос:
— Получается! Смотри, отец! Получается!
— Получается, — удовлетворённо ответил он ей, с улыбкой. — Ведь у тебя есть для этого все инструменты, нужно только разрешить самой себе воспользоваться ими. Разрешить самой себе создавать свою реальность вокруг себя, несмотря ни на кого и ни на что. Так смелей же!
Она вскочила на ноги и начала носиться вокруг, смеясь и хлопая в ладоши. В пространстве возникали искрящиеся образы, переливающиеся разными цветами. Образы из разных миров, о которых он рассказывал ей вечерами.
Риманата смотрел на веселящуюся Эклипсо и радовался вместе с ней этому моменту, подаренному ими самими для самих себя. Он хотел, чтобы этот прекрасный миг навсегда остался с ней, в её воспоминаниях.
Он искренне веселился с ней в этот последний вечер, проведённый вместе, прежде чем в их иллюзорном мире настанет рассвет и ему нужно будет рассказать ей всё.
Рассказать о том, как не смог смириться с безумным миром, в котором ей довелось появиться на свет. Как не смог смириться с той ролью, которая была уготовлена для его дочери, как и для многих тысяч дочерей других отцов их вида. Ролью бездумной машины для удовлетворения чьей-то похоти.
Наперекор обществу, наперекор самой природе, он захотел сделать по-своему. Захотел вырастить её в изоляции, вдалеке от влияния того больного мира, в котором ей неизбежно придётся оказаться вновь. Чтобы она была готова ко всему.
Именно поэтому он не отдал её, свою новорождённую, от безымянной матери, дочь, в Храм Луны, как того требовал Закон. Именно поэтому он сбежал с ней в этот иллюзорный мир, созданный им самим, вне времени и пространства. Где их никто бы не смог найти, где он смог бы научить её всему, что знает, вопреки запретам. Где они могли бы оставаться хотя бы временно, пока у него были бы силы.
Он настолько был поглощён этой идеей, что наплевал на проклятие, посланное ему вслед. Он готов был пожертвовать чем угодно, даже потерей бессмертия.
* * *
— Первое время тебе нужно будет слиться с толпой, нужно будет отыгрывать свою роль, как бы мерзко это ни звучало, иначе они тебя сразу заметят. Конечно, рано или поздно это и так произойдёт, однако к тому времени ты найдёшь единомышленников и уже будешь не одна.
Эклипсо молча слушала отца, поглаживая его по голове, лежащей на её коленях. Глотая слёзы, она всматривалась в его глаза. Пытаясь сохранить его образ в своём сердце.
— Вместе вы сможете вырваться оттуда. Я знаю, что сможете. Иначе просто и быть не может.
Он посмотрел на небо и улыбнулся. В фиолетовом сиянии размеренно плыли белые облака, всевозможных, причудливых форм.
— Какое сегодня прекрасное небо, — сказал он. — Никогда такого не видел.
Затем снова взглянул на свою дочь и коснулся ладонью её щеки:
— Прощай, моя милая Эклипсо. Мой свет всегда будет озарять твой путь.
Не в силах больше сдерживать слёзы, ручьями хлынувшие из глаз, Эклипсо прижала его к себе. Долгое время она умоляла его остаться с ней ещё хоть немного, но её слова уже некому было услышать. Иллюзорный мир уходил вслед за своим создателем, растворяясь в пространстве и возвращая её в родной мир, никогда не являющийся таковым для неё.
* * *
Выйдя из здания отеля, она посмотрела на алое небо и улыбнулась зареву. На этот раз всё было иначе. Впервые за долгое время она наконец ощутила, что не одна в этом диком мире. Помня слова отца, она всегда хранила надежду, но с каждым днём это было всё труднее. И вот этот день настал. День, когда она впервые, по-настоящему увидела проблеск света в одном из этих жутких созданий.
«Значит отец был прав. Значит среди них и правда есть другие. Значит есть надежда», — подумала она, вдруг резко остановив свою руку. Задумавшись и забыв, что находится на виду, она едва не начала чертить в воздухе пентаграмму портала, запрещённую и недоступную для представителей её вида.
Тихо чертыхнувшись, она взмахнула рукой, останавливая проезжающее мимо такси.
Уткнувшись головой в прохладное стекло, Эклипсо наблюдала за крылатыми силуэтами за окном авто.
Она вспомнила о том, как вначале, безуспешно, пыталась найти общий язык со своими сородичами. Но они с самого детства были выращены в этих жутких храмах. Их детское, податливое сознание было изуродовано
