– А. Соболезную. – Она набрала что-то на клавиатуре, посмотрела на экран, нажата еще пару клавиш. – Я посажу вас на рейс в три тридцать. Его могут задержать из-за бури, так что следите за табло. Багаж сдавать будете?
Он приподнял сумку.
– Мне ведь не обязательно ее сдавать?
– Нет. Можете идти с ней. У вас есть документ, удостоверяющий личность, с фотографией?
Тень показал ей водительские права.
Аэропорт не был большим, но Тень поразило, сколько людей слонялись по его залам ожидания. Просто слонялись. Он наблюдал за тем, как люди преспокойно ставят на пол чемоданы, как небрежно запихивают в задние карманы бумажники, как оставляют на стульях или под лавками сумочки без присмотра. Тут-то он и понял окончательно, что наконец вышел из тюрьмы.
Еще полчаса до посадки. Тень купил пиццу и обжег верхнюю губу о расплавленный сыр. Забрав сдачу, он пошел к телефонам. Позвонил Робби на «Ферму Мускул», но услышал только запись с автоответчика.
– Привет, Робби, – сказал Тень. – Мне сказали, Лора умерла. Меня выпустили пораньше. Я еду домой.
Потом, потому что в природе человеческой совершать ошибки, – он сам видел, как такое случается – он позвонил домой и стал слушать голос Лоры.
– Привет, – сказала она. – Меня нет дома, или я не могу подойти к телефону. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню. Доброго вам дня.
Тень не смог заставить себя наговорить что-нибудь на автоответчик.
Он сел на пластиковый стул у выхода на посадку, так крепко сжав ремень сумки, что заболела рука.
Он думал о том, как впервые повстречал Лору. Он тогда еще даже не знал, как ее зовут. Она была подругой Одри Бертон. Он сидел с Робби в кабинке в «Чи-Чи», когда на шаг позади Одри вошла Лора. И Тень не смог глаз от нее отвести. У нее были длинные каштановые волосы и глаза, такие голубые, что Тень сперва по ошибке решил, будто это цветные контактные линзы. Она заказала клубничный дайкири и, настояв, чтобы Тень его попробовал, радостно рассмеялась, когда он послушался.
Лора любила, чтобы люди пробовали то, что она ест или пьет.
Тем вечером он поцеловал ее на прощание, и на вкус ее губы были как клубничный дайкири. С тех пор ему не хотелось целовать никого другого.
Женский голос объявил посадку на самолет, салон Тени вызвали первым. Он сидел в самом хвосте, возле него даже оказалось пустое кресло. Дождь беспрерывно барабанил по стене самолета: Тень воображал себе детей, кидающих с неба пригоршни сухих горошин.
Стоило самолету взлететь, он уснул.
Тень находился в темном пространстве, а перед ним стояло существо с головой бизона, мохнатой и с огромными влажными глазами. А вот тело было человеческим, натертым маслом и лоснящимся.
– Грядут перемены, – сказал бизон, не шевеля губами. – Решения, которые придется принять.
На влажных стенах пещеры поблескивали блики от огня.
– Где я? – спросил Тень.
– В земле и под землей, – сказал бизоночеловек. – Ты там, где ждут позабытые. – Глаза у него были как два жидких черных камушка, а рокочущий голос словно исходил из недр мира. Пахло от него мокрой коровой. – Поверь, – продолжал рокочущий голос, – чтобы выжить, ты должен поверить.
– Во что? – спросил Тень. – Во что мне следует поверить?
Бизон не мигая глядел на Тень, потому вдруг распрямился во весь свой огромный рост, и глаза у него исполнились пламени. Он разинул измазанную слюной бизонью пасть – внутри все было красно от огня, что полыхал в нем, под Землей.
– Во все!!! – взревел бизоночеловек.
Мир накренился, завертелся волчком, и Тень вновь очутился в самолете, но реальность продолжала крениться. В носовой части без энтузиазма вопила женщина.
Небо в иллюминаторе расцветила вспышка молнии. Включился интерком, и голос капитана объявил, что самолет постарается набрать высоту, чтобы уйти от бури.
Самолет дрожал и вибрировал, и Тень холодно и лениво подумал, не умрет ли он сегодня. Это, решил он, казалось вполне возможным, но маловероятным. Некоторое время он глядел в окно, наблюдая за тем, как вспышки молний разукрашивают горизонт.
Потом он снова задремал, и ему приснилось, будто он снова в тюрьме и Ло'кий нашептывает ему в очереди в столовой, что кто-то его заказал, но Тень не мог разузнать, кому и зачем понадобилось его убивать. А когда он проснулся, самолет заходил на посадку.
Осоловело моргая, чтобы проснуться, он, спотыкаясь, выбрел из самолета.
Все аэропорты, решил он, с виду одинаковы. Не важно, где ты на самом деле, ты – в аэропорту: плитка и коридоры, комнаты отдыха и выходы на посадку, газетные киоски и флуоресцентные лампы. Этот аэропорт выглядел как аэропорт. Все дело было в том, что это был не тот, в какой он летел.
Это был большой аэропорт, и здесь было слишком много людей и слишком много выходов.
– Прошу прощения, мэм?
– Да? – Женщина подняла глаза от папки с защелкой.
– Какой это аэропорт?
Она поглядела на него недоуменно, пытаясь решить, не шутит ли он, но сказала:
– Сент-Луис.
– Я думал, это был рейс на Игл-Пойнт.
– Был. Из-за бури его перенаправили сюда. Разве вам не объявили?
– Наверное. Я спал.
– Вам нужно поговорить вон с тем человеком в красном пиджаке.
Нужный человек был ростом почти с Тень, он походил на папика из телесериала семидесятых годов и набирал что-то в компьютер; Тени он сказал, чтобы тот бежал – бегом бежал! – к выходу на посадку в противоположном конце зала.
Тень пробежал через аэропорт, но когда добрался до нужного выхода, ворота уже закрылись. Оставалось только смотреть через бронированное стекло, как самолет выруливает на взлетную полосу.
Женщина за столом обслуживания пассажиров (невысокая и русоволосая, с бородавкой на носу) посовещалась с другим оператором, позвонила («Нет, этот исключается. Его отменили») и распечатала ему новый посадочный талон.
– Этим рейсом вы доберетесь, – напутствовала она его. – Я позвоню на выход, скажу, что вы вот-вот придете.
Тень почувствовал себя горошиной, которую перебрасывают между тремя наперстками, или картой, которую тасуют в колоде. Он снова бегом пробежал через аэропорт, чтобы оказаться возле выхода, через который и попал в зал прилета.
Человечек у выхода взял его посадочный талон.
– Мы только вас и ждали, – доверительно сообщил он, отрывая корешок талона с номером кресла Тени – 17Д. Тень попросили поскорее проходить в самолет, и двери за ним закрылись.
Ему пришлось пройти через первый класс – кресел там было только четыре, и три из них заняты. Бородач в светлом костюме, сидевший рядом с пустым креслом, ухмыльнулся Тени, когда тот проходил мимо, потом, подняв руку, пальцем постучал по циферблату наручных часов.
«Ну да, ну да, я вас задерживаю, – подумал Тень. – Будем надеяться, вам больше не о чем беспокоиться».
Самолет, похоже, был полон, точнее, совершенно забит, как обнаружил, идя по проходу, Тень, и на сиденье 17Д сидела средних лет тетушка. Тень показал ей корешок посадочного талона, а она протянула в ответ свой: они совпали.
– Не могли бы вы сесть, сэр? – попросила стюардесса.
– Нет, – ответил он. – Боюсь, не могу.
Досадливо щелкнув языком, стюардесса проверила оба посадочных талона, потом провела его в носовую часть и указала на пустое кресло в первом классе.
– Похоже, у вас сегодня счастливый день. – сказала она. – Принести вам что-нибудь выпить? До взлета как раз осталось еще пара минут. Уверена, после такой путаницы аперитив вам не помешает.
– Пиво, пожалуйста, – сказал Тень. – Любое, какое у вас есть.
Стюардесса ушла.
Бородач в светлом костюме снова постучат ногтем по циферблату часов. По черному «Ролексу».
– Вы опоздали, – сказал он и расплылся в широкой улыбке, в которой не было ни толики тепла.
– Простите?
– Я сказал, вы опоздали.
Стюардесса подана Тени стакан пива.
На мгновение Тени подумалось, не сумасшедший ли его сосед, но потом он решил, что тот, наверное, говорит о рейсе, который задержали из-за одного-единственного пассажира.
– Простите, если я вас задержал, – сказал он. – Вы спешите?
Самолет медленно отъехал от терминала. Вернулась стюардесса и забрала у Тени пиво. Бородач в светлом костюме только ухмыльнулся:
– Не беспокойтесь, уж я его не выпушу.
И она оставила соседу Тени стакан с «джеком дэниэлсом», хотя и запротестовала слабо, что это нарушение правил полета авиалинии («Позвольте мне судить об этом, дорогая»).
– Время, разумеется, существенно, – сказал незнакомец. – Но не в этом дело. Я просто тревожился, что вы опоздаете на самолет.
– Вы очень добры.
Самолет беспокойно стоял на земле с работающими турбинами – словно ему не терпелось взлететь.
– Добр я, как же, – отозвался бородач. – У меня есть для тебя работенка, Тень.
Турбины взревели. Самолетик рванулся вперед, Тень вдавило в спинку сиденья. И вот они уже поднялись в воздух, и огни аэропорта стали исчезать внизу. Тень поглядел на своего соседа.
