Нора уставилась на него, очевидно, испытывая то же, что он сам: страстное желание очнуться от кошмарного сна.
– Сэр? Мистер Кемп?
Подбежавший хозяин показал на лестницу.
Ричард усилием воли отвел глаза от Норы и повернул голову. Он предпочел не сообщать своего титула. Иначе ему не избавиться от бесконечной лести и поклонов.
– Прикажите принести туда же саквояж моей жены, – сухо приказал он, а затем сжал локоть Норы и повел ее к лестнице.
– Вашей жены, сэр? – поразился хозяин.
– Миссис Кемп не пострадала при столкновении, но я все равно хочу, чтобы она отдохнула.
– Конечно, сэр, миссис Кемп, – деловито ответил хозяин и щелкнул пальцами, подзывая слугу.
Пассажиры, не получившие комнаты, по-прежнему волновались. Пока Ричард обходил толпу и вел Нору наверх, кто-то сказал, что, если они наберутся терпения, всех разместят в домах местных жителей.
Значит, и ее тоже? Даже если у нее нет денег? Что ж, он мог бы с чистой совестью оставить ее и уйти.
С чистой совестью?!
Ричард нахмурился. При чем тут его совесть?!
Он открыл дверь комнаты и отступил, позволяя Норе пройти. Снизу ясно доносился шум, однако комната почему-то казалась очень тихой.
– Ричард.
Нора, стремительно бледнея, повернулась к нему. Но ей пришлось ждать, пока слуга принесет ее саквояжи и поставит рядом с его вещами.
– Ричард, – повторила Нора, дождавшись, когда слуги уйдет. – Я не твоя жена.
– Разве?
Он вскинул брови и заложил руки за спину. Она по-прежнему была очень стройна, но юношеская неуклюжесть сменилась женственными изгибами.
– Разумеется, – стояла на своем Нора.
– Разумеется, – мягко повторил он и улыбнулся, хотя выражение лица оставалось невеселым.
– Мне не следует находиться здесь. Это нехорошо. – Она нерешительно глянула на дверь.
– Предпочитаешь оказаться там одна? – уточнил он, поворачиваясь к двери, словно собирался открыть ее для Норы.
– Они что-то говорили насчет ночлега у соседей, – пояснила она.
– Ты не пострадала при столкновении? – поинтересовался он вместо ответа. Возможно, ее бледность является следствием падения или ушиба. Нора выглядела так, словно в любую минуту может потерять сознание.
– Меня в дилижансе не было. Я собиралась ехать в Лондон из Уимбери.
– Значит, ты живешь поблизости? – уточнил он.
– Жила. В пяти милях отсюда. Была компаньонкой одной престарелой леди.
– И тебя уволили?
– Ушла сама. Мне нелегко пришлось. Миссис Уизерспун нельзя назвать доброй или хотя бы любезной.
– Полагаю, тебе было трудно кому-то подчиняться, – изрек он и тут же устыдился. Это удар ниже пояса.
Но она подняла на него спокойный взгляд.
– Пойду попрошу, чтобы кто-нибудь из местных жителей позволил мне переночевать в его доме.
– Сомневаюсь, что это у тебя получится. Ведь тебя не было в дилижансе во время столкновения.
Нора остановилась.
– У тебя есть деньги? – неожиданно спросил он.
– Прошу меня простить. – Она снова шагнула вперед, и он заметил, как неестественно прямы ее плечи.
– Тебе лучше остаться здесь, – возразил Ричард, загородив ей дорогу. – Я не собираюсь досаждать тебе. И если хочешь, даже не подойду близко. Можешь выбрать участок пола, наиболее подходящий для твоей кровати. Никто не узнает, действительно ли мы муж и жена. Если только ты сама не разболтаешь. А если не желаешь одалживаться, заметь, что со мной нет ни камердинера, ни слуги. Если не нравится роль моей жены, может, заменишь камердинера?
– А что, есть какая-то разница? – раздраженно бросила Нора.
Он ответил спокойным взглядом.
– Мне нужно идти и точно определить все повреждения коляски. И я голоден. Скорее всего сначала поем. Хочешь пойти со мной?
– Ни за что. Я собираюсь переночевать в деревне.
– Как пожелаешь, – пожал плечами Ричард и, открыв дверь, спустился вниз и прошел из распивочной в обеденный зал, откуда доносились аппетитные запахи. Он вдруг вспомнил, что ничего сегодня не ел.
Что она сделает? И что он найдет, вернувшись наверх? Пустую комнату, посреди которой стоит его саквояж? Или она решит остаться?
Ему было не по себе. Давно он не испытывал такого потрясения.
Ричард занял маленький столик у окна и заказал ветчину и яйца с картофелем и тостами. Он не хотел видеть, как Нора уходит, не хотел чувствовать ответственность за нее, если она все же уйдет.
Господи, да какую вообще ответственность он должен за нее нести? Если не считать вопроса десятилетней давности, терзавшего его все эти годы.
Она уйдет и, возможно, исчезнет навсегда. И вероятно, даже не захочет занять свое место в дилижансе. Тогда он больше ее не увидит.
Последняя мысль оказалась на удивление панической. И он презирал себя за эту панику.
Ричард давно изжил все чувства к Норе. А это было нелегко: уж очень сильное и постоянное воздействие она имела на его жизнь. Его настоящее и будущее навсегда определено тем, что случилось между ними.
Даже если она навечно исчезнет из его жизни, этого будет недостаточно.
Он надеялся, что она уйдет. Надеялся, что не увидит ее ни сегодня, ни завтра утром. И вообще никогда.
– И пришлите то же самое моей жене вместе с чайником чая, – услышал он свой голос, когда официант поставил перед ним еду. – Если она захотела посмотреть на празднества, отнесите тарелку обратно на кухню, и пусть один из слуг позавтракает за мой счет.
Нора не ответила на его вопрос насчет денег. Но он знал так же точно, как если бы обыскал ее кошелек, что у нее нет ни пенни. Бывшая хозяйка скорее всего отказалась отдать жалованье, когда Нора уволилась.
Но какое ему дело до этого? Впрочем, он надеялся, что она нищая. Пусть голодает!
Однако совесть по-прежнему не давала ему покоя. Черт бы все это побрал, он чувствует себя ответственным за нее! Опять все сначала.
Он не хотел злорадствовать. И его беспокоило то обстоятельство, что он способен испытывать столь ребяческую ненависть к кому-то, кого не видел целых десять лет.
Ричард взял вилку, но тут же обнаружил, что напрочь лишился аппетита.
Глава 3
Она уйдет. Немедленно. Попросит, чтобы ее поселили в другом месте. Однако этот план был настолько ненадежным, что Нора никак не решалась двинуться с места и все еще стояла, глядя на дверь, за которой скрылся Ричард.
Должно быть, уже поздно что-либо менять. И он прав: ей скорее всего не предоставят ночлег, потому что во время столкновения ее не было в дилижансе. И поскольку теперь ее знают как миссис Кемп, могут возникнуть какие-то щекотливые вопросы. И возможно, даже за ночлег в доме здешнего жителя придется платить. Даже если платы не потребуют, она посчитает себя обязанной предложить что-то за оказанную ей любезность. Но у нее в кошельке всего пара мелких монет.
