— Сегодня двадцать первый… нет двадцать второй день рама-фара, — поколебавшись мгновение, отрапортовал Гоун. — Но я не понимаю, при чем…
— Я знаю, что вы не понимаете, что это значит, — прервал капитан. — Поэтому вы долго тут не протянете. Через два дня наступит двадцать четвертое число — праздник Желанны, хитрианской богини плодородия.
— Уверен, язычники высоко ценят усилия, потраченные вами на заучивание их праздников, — едко заметил Гоун.
Тарджа пропустил насмешку мимо ушей и продолжил объяснение:
— Наш уважаемый южный сосед, военлорд Кракандара, чья провинция начинается по ту сторону ручья, имеет привычку закатывать по поводу праздника грандиозные пиры для своих людей.
— И что из этого?
Тарджа только покачал головой в ответ на такое невежество молодого офицера.
— Лорд Вулфблэйд полагает, что гораздо дешевле накормить прожорливые орды верноподданных нежной медалонской телятиной, чем пускать под нож ради этой цели собственные стада. Такое случается в канун каждого праздника. Вот поэтому, Гоун, вам все же придется выучить хитрианский календарь.
Тем не менее Гоун все еще не выглядел убежденным.
— Откуда вы знаете, что они пройдут именно здесь? Они могут пересечь границу в любом другом месте.
— Фермы в других местах не столь часто подвергаются нападениям. Ими либо владеют семьи, которые, возможно, тайно исповедуют язычество, либо хитрианцев смущает близость Заставы. На фермы же, расположенные дальше к северу или к востоку от городка, набеги совершаются с завидной регулярностью.
— Язычники! Если вам это известно, почему же вы их не арестуете?
Тарджа не отрывал глаз от прилегающей к броду территории.
— Я не знаю, что они язычники, Гоун, я только подозреваю это. Как раз недавно я внушал защитникам, что для ареста честных и во всем остальном законопослушных тружеников требуются немного более веские основания, чем простые подозрения. Мы здесь для того, чтобы охранять границы от хитрианцев, а не для преследования собственных граждан.
— Ставить законы любого бога над законами Сестринской общины — государственное преступление, измена, — с серьезным видом напомнил Гоун.
Тарджа даже не потрудился ответить. К юго-востоку от них виднелась небольшая рощица, в которой вполне мог укрыться конный отряд. Тарджа был уверен, что противник именно там. Но эту уверенность ему внушал не предательский отблеск утренних лучей на металле упряжи и не случайное лошадиное ржание или тихое мычание угнанного скота — ничего этого не было. Просто за годы, проведенные на границе, капитан привык доверять своим инстинктам больше, чем глазам и ушам. Он умел ждать и не сомневался, что хитрианский военлорд так же ожидает подходящего момента, чтобы пересечь ручей.
Тарджа служил здесь уже достаточно долго, чтобы проникнуться уважением к лорду Вулфблэйду. Кроме того, он вел неофициальный счет побед-поражений в их столкновениях. По его подсчетам, на данный момент хитрианец отставал от капитана на одно очко. Накануне прибытия Гоуна Тардже удалось сорвать набег на одну из ферм неподалеку от брода — дело было за несколько дней до карнавала Кальяны, богини любви. Кисло усмехнувшись, он подумал, что если бы не многочисленные хитрианские боги и их праздники, то жизнь на границе была бы поистине изматывающе однообразной.
Гоун нетерпеливо заерзал, устав от ожидания и раздражаясь оттого, что его форма, как ему казалось, с каждой минутой становилась все грязнее. Наконец он встал во весь рост, яростно отряхивая с красного мундира мокрые комочки земли и приставшие семена трав.
— Это бессмысленно, — сердито отчеканил он.
Хитрианская стрела с черным оперением вонзилась в его левое плечо. Тарджа раздосадовано крякнул, когда Гоун, рухнув на землю, закричал от боли и неожиданности. Юнец зажал рану с торчащей в ней стрелой правой рукой, между пальцами заструилась кровь. Тарджа оглядел своего молодого подчиненного, увидел, что рана не опасна, и оставил его лежать. Отряд из сорока защитников с отчаянным боевым кличем вылетел из-за росших позади деревьев. В облюбованной Тарджой рощице показался отряд противника и угнанное стадо — примерно дюжина или чуть более того помеченных красными пятнами животных. Командир защитников быстро прикинул расстояние до границы и понял, что может не успеть. Он повернулся к своим людям, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока сержант Базил, скачущий с его жеребцом на поводу, не стал слегка придерживать лошадь, приближаясь к капитану. Когда они почти поравнялись с ним, Тарджа бросился вперед. Какой-то миг он бежал рядом, затем, стоило ему схватиться за луку седла, сержант бросил повод, и еще через мгновение капитан на бегу вскочил на коня. Едва оказавшись верхом, он завладел поводьями и легко нашел ногами стремена.
Отряд военлорда Кракандара мчался напрямик через равнину, погоняя перед собой украденных животных. Тарджа со своими людьми, низко склонившись в седлах, в диком галопе неслись наперерез. Хитрианцы знали, что защитникам запрещено пересекать Пограничный ручей. Ручей олицетворял безопасность, таким образом, у полусотни налетчиков в голове билась единственная мысль: добраться туда, прежде чем защитники отрежут их от границы.
Тарджа настиг нарушителей, когда лошади первых хитрианцев, вздымая тучи брызг, уже переносили своих седоков через ручей. Стадо слепо бежало вперед, слишком напуганное, чтобы его могло приостановить такое незначительное препятствие, как мелкая речушка. Как только добыча очутилась вне досягаемости отряда Тарджи, оказавшиеся на своей территории всадники повернули коней и бросились обратно, чтобы отвлечь защитников на себя и дать возможность спастись отставшим товарищам.
Противники не рискнули пустить в ход луки. Зазвенела сталь, и бросившийся в битву Тарджа, отражая удары, начал искать глазами Дамиана Вулфблэйда. Капитан увидел светлые волосы врага в тот самый момент, когда и военлорд отыскал глазами Тарджа. Хитрианец резко повернул коня и бросился навстречу медалонскому капитану.
Тарджа почти не видел окружающей его битвы, приближаясь к месту схватки с Дамианом, однако какая-то часть его существа механически отмечала, что все больше хитрианцев достигали брода и безопасности. Дамиан, умело вращая длинным мечом, накинулся на капитана защитников с криком, от которого у менее искушенного человека кровь могла бы застыть в жилах. Он бросил поводья, коленями направляя своего превосходного золотистого жеребца. Тарджа отразил один тяжелый удар, затем парировал другой, не менее мощный, и быстро ответил смертельным выпадом, который Дамиан с трудом успел отвести в самый последний момент. Военлорд громко расхохотался, а Тарджа знал, что и его собственное лицо во время этого обмена ударами было перекошено в таком же зверином оскале. Они были под стать друг другу, такое с ними случалось всякий раз при каждой встрече, и это было частью игры, такой же, как и похищение скота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
