что-то нащупывать, осматривать. После чего достал стопку бумажек и только начал их перебирать, чтобы посчитать, как скрип двери, после чего в его кабинет влетел спец отряд в масках. Прозвучал грубый мужской голос с фразой «Всем лечь, работает спецназ.» Сорокин соскочил со стула и кинулся на пол. Правдин же даже не встал, лишь только вздрогнул от неожиданности, деньги так и продолжили лежать на столе из красного дерева. Через пару секунд он тоже уже лежал на холодном полу. Им обоим нацепили наручники и, наклонив, повели на выход.
Правдину тяжело было о чём-то думать, голова его кипела от быстроты развивающихся событий этого дня. В голове была лишь одно мысль, что всё кончено. Камень, который он закинул в неизвестную тьму, отскочил и пришёлся ему прямо по лбу. Когда их вели по коридору, весь рабочий персонал Лужинского суда суетливо выходили из своих серых кабинетов. Они все пытались увидеть, что произошло с Правдиным, все хотели узнать, куда их ведут и зачем, и за что. Только одного человека среди всей этой человеческой массы вовсе не волновало это событие, Суркин по всей видимости всё знал и даже поспособствовал.
Когда спецы спустили Сорокина и Правдина на первый этаж, у Павла закружилась голова. Его бледный лик напоминал цветом белую гуашь. Последние, что увидел Правдин был охранник Сергей, лицо которого теперь имело очень потерянный вид.
Глава 4
Очнулся Павел уже внутри фургона от сильной пощёчины. Глаза чуть открывались, дышать было тоже нелегко, на лице образовались капельки холодного пота, какие образуются после страшного сна. Двое крупных парней в чёрном обмундирование держали Павла за руки, третий сидел без маски напротив и по всей видимости именно он пробуждал его к сознанию. Где-то слева, опустив голову, сидел весь поникший и разочарованный Сорокин. Им обоим жизнь уготовила этот сюрприз, показывая, что не всё так просто в этом мире.
Сидевший напротив Правдина мужчина начал диалог.
— Ты в порядке?
— Мне хочется пить. — еле разборчивым голосом ответил Правдин.
Этот мужчина открыл сидушку фургона и достал оттуда маленькую бутылку воды, после чего передал Павлу. Павел чуть было не выхватил эту воду, открыв бутылку, начал жадно быстрыми глотками пить.
— Правдин Павел Анатольевич? Всё верно? — спросил мужик без маски.
— Да. — ещё продолжая пить воду, сказал Павел.
— Думаю вы прекрасно понимаете в чём вас обвиняют. Мы наблюдаем за вами уже несколько дней, в вашем кабинете была установлена прослушка. Вам не отмазаться. — сказал всё тот же мужчина.
В диалоге участвовали только Правдин и этот мужчина, который своим внешним и эмоциональным видом вызывал у Павла чувство уважения к спецназу. Речь этого мужчины была спокойной, а голос нёс действенный характер. Павел стал ощущать спокойствие, он ясно понимал, как уже почти бывший судья, что ему грозит лишение судейского статуса и всего его имущества.
Фургон начал трогаться. За всё время Сорокин не произнёс ни слова, ему было явно трудней чем Правдину, его взгляд так и увяз на пол машины. Они ехали сперва по главной улице, потом пару раз завернули на право, после налево. Правдин прекрасно знал эту дорогу, так как не раз ему самому доводилось ездить в следственный комитет по работе, теперь он едет сюда как участник незаконной сделки.
Машина начала притормаживать у здания следственного комитета. Здание это имело привлекательный вид, здесь буквально пару недель тому назад закончился капремонт. Оно было светло-зелёного цвета, с усеянными, как соты, окнами. Фургон уже миновал контрольно-пропускной пункт, и вот они на месте. Дверь открыл тот самый мужик без маски. Правдин сам встал и ждал дальнейших команд, но парни, сидевшие подле него, привыкли работать без команд, они схватили его за руки, согнули на 45 градусов вперёд и повели его к временному месту дислокации. Ноги Павла, тяжело шагая по свежим и грязным лужам, прошли до следственного изолятора, где ему предстояло провести пару дней в дали от бурной общественной жизни.
Его завели в небольшую комнату, где не очень приятно пахло краской, но это не могло не радовать, ведь это означало, что камера куда его привели была ещё не тронутой. На двери имелось окошко с чёрной решёткой. В комнате, была кровать с новым постельным бельём, стул и стол. Туалет тоже присутствовал. Одним словом, было всё необходимое для жизни. Вот только Правдина, который на хорошую зарплату судьи и отцовские подачки мог позволить себе жить припеваючи и не в чём себе не отказывать, это не очень-то и устраивало, но деваться ему было некуда.
Он думал о том, что же его спросят на допросе, и вправду ли есть записи всех его разговоров с Сорокиным или это всё-таки дешёвый блеф. Нет, подумал он, тот мужчина, который это ему сказал, не мог врать, его внешний вид сам говорил за него, что он врать не умеет, его честь и достоинство выше этого дерма. Правдину оставалось только ждать.
Прошло пару часов, время было уже 10, как в камеру к Правдину вошёл парень лет тридцати с короткими рыжеватыми волосами и большими выпуклыми голубыми глазами, в руках он твёрдо держал дипломат из искусственной кожи. Лицо его было приятно на вид, но при этом оно не несло ничего хорошего для Павла.
— Здравствуйте, Павел Анатольевич, я Медведев Сергей Александрович. Я непосредственно занимаюсь вашим делом. У меня, как у следователя, есть к вам пару вопросов. — с полной невозмутимой уверенностью произнёс вошедший парень.
— Здравствуйте, слушаю вас. — с какой-то сонливой усталостью ответил Павел.
Медведев достал из дипломата звукозаписывающие устройство и звонким щелчком включил его.
— Первый вопрос — Что вы обещали гражданину Сорокину?
Немного подумав о последствиях его ответа на этот вопрос, Правдин ответил.
— Я должен был вынести фальсифицированное решение в суде, в его пользу.
— Второй вопрос — О какой сумме вы договорились? — спросил Медведев.
— 2 миллиона рублей
— Третий вопрос — С какой целью брали взятку у гражданина Сорокина?
— Обогатиться. — невозмутимо ответил Правдин.
Так продолжалось на протяжение часа, следователь задавал вопрос, а Правдин просто отвечал. Допрос окончился. На улице уже почти стемнело, когда Медведев вышел из камеры Правдина. Мысли Павла метались из одного отдела мозга в другой отдел, путаясь на пути. Сперва он думал о плачевности своего положение, потом ругал себя за неосторожность. Уже ближе к полуночи, он подумал о предстоящей жизни, теперь неизвестность его не беспокоила, Правдин чётко осознавал, что в новой жизни ему будет ой как нелегко. Он прекрасно знал, что попадёт в
