Я ждала у морга, куда увезли его тело, и наблюдала, как входят и выходят озабоченные северокорейские аппаратчики. Я отправилась к северокорейскому посольству и обнаружила, что, устав от репортеров, там просто свинтили звонок на воротах.
Я нашла кузину Ким Чен Нама, женщину, которая стала ему, по сути, сестрой и долгие годы поддерживала с ним связь после своего бегства из страны и его изгнания. Четверть века она жила под новым именем, совершенно другой жизнью.
Затем случился дипломатический ажиотаж 2018 г., и находить людей, встречавшихся с лидером Северной Кореи, вдруг стало проще.
Южнокорейцы с американцами организовали саммиты Ким Чен Ына, Мун Чжэ Ина и Дональда Трампа. Я встречалась с людьми, которые беседовали с Ким Чен Ыном в Пхеньяне, от южнокорейской певицы до немецкого спортивного функционера. Кортеж Ким Чен Ына промчался мимо меня в Сингапуре. Я старалась выбрать как можно больше информации из каждого рассказа об этом загадочном властителе. Я постоянно спрашивала дипломатов из миссии КНДР при ООН – светских людей, селившихся на острове Рузвельт-Айленд в Ист-Ривер, который иногда в шутку называют нью-йоркской социалистической республикой, – как бы мне взять интервью у Кима. Это была смелая просьба, но вовсе не безумная. В конце концов, Ким Ир Сен в 1994 г., незадолго до смерти, пригласил на обед группу иностранных журналистов. Поэтому всякий раз, когда мы встречались (неизменно за обедом в одном и том же ресторане в средней части Манхэттена, где эти дипломаты всегда заказывают филе-миньон за $48, не обращая внимания на блюдо дня), я спрашивала. И всякий раз мне хохотали в лицо. А в последний раз – это было в середине 2018 г., через месяц после встречи Ким Чен Ына с Дональдом Трампом – лощеный дипломат, ответственный за американскую прессу, Ри Ён Пхиль, посмеявшись, ответил: «Мечтать не заказано». Вместо мечтаний я отправилась собирать сведения о реальной жизни за пределами бутафорской столицы, в те места, куда режим не позволял мне попасть. Я находила людей, которые знали Ким Чен Ына не лично, а из-за его политики, – граждан Северной Кореи, живших под его властью и сумевших от нее ускользнуть. За годы, что я пишу об этой стране, я познакомилась с множеством, может, даже не с одной сотней, людей, бежавших из государства Кимов. Их часто называют перебежчиками, но мне это слово не по нраву. Оно подразумевает, что, сбежав от тирании, эти люди совершили что-то недостойное. Я предпочитаю называть их беглецами или беженцами. Сейчас все труднее находить среди них тех, кто готов рассказывать. Отчасти потому, что при Ким Чен Ыне поток беженцев уменьшился до тоненькой струйки из-за ужесточения погранохраны и повышения уровня жизни внутри страны. А отчасти потому, что многие беженцы ждут за свои свидетельства платы, а это для меня этически недопустимо.
Тем не менее с помощью неформальных организаций, помогающих северянам бежать и устраиваться в Южной Корее, мне удалось встретиться с десятками людей, согласных говорить без денег. Это были люди разных занятий: чиновники и коммерсанты, весьма неплохо жившие в столице; жители приграничных областей, зарабатывавшие рыночной торговлей; бывшие заключенные, попавшие в кошмарные чучхейские тюрьмы за самые пустячные прегрешения. Среди этих людей встречались и те, кто верил, что новый молодой лидер принесет перемены к лучшему, и те, кто гордился, что Ким Чен Ын развернул ядерную программу, какой нет у богатых соседей Северной Кореи.
С кем-то я встречалась в Южной Корее, чаще всего – в пригородных барбекю-ресторанчиках, куда мои собеседники приходили после дневной работы. С другими мы беседовали на берегах Меконга, где они ненадолго задержались в своем опасном путешествии – сидя на полу в номерах захудалых лаосских и тайских гостиниц.
Больше всех рисковали те, с кем я встречалась в Северном Китае. Китай считает беглецов из Северной Кореи экономическими мигрантами, а это значит, что если их схватят, то отправят обратно, где их ждет жестокое наказание. Но эти люди, скрываясь в снятых квартирах, не страшились делиться со мной своими историями.
Сотни часов интервью, записанных на территории восьми стран, помогли мне собрать пазл под названием «Ким Чен Ын».
Картина, сложившаяся у меня, не сулит ничего хорошего тем 25 миллионам, что по-прежнему заперты в границах Северной Кореи.
Часть первая
Ученичество
Глава 1
Начало
Великолепный товарищ Ким Чен Ын, спустившийся с небес и зачатый горой Пэктусан.
«Нодон синмун», 20 декабря 2011 г.
Вонсан – это рай на Земле. Или по крайней мере рай в Северной Корее. В стране скалистых гор, каменистых почв, сибирских морозов и бурных паводков окрестности Вонсана, города на восточном побережье, – одно из немногих мест, где природа милостива: белые песчаные пляжи, закрытые бухты с россыпями небольших островов. Именно здесь проводит лето 0,1 % жителей Северной Кореи. Это их Мартас-Винъярд, их Монте-Карло. Они купаются в море или нежатся в бассейнах на своих виллах у края прибоя. Высасывают нежнейшее мясо из клешней драгоценного местного мохнаторукого краба и выскребают из панциря его жирную икру. Ездят на расположенное поблизости озеро Сиджун, где ванны с горячей грязью, как считается, снимают усталость и разглаживают морщины, так что утомленный пожилой функционер чувствует себя чудесным образом обновленным. Эти места в особом фаворе у элиты элит – семьи Ким, что более 70 лет правит Северной Кореей. Именно здесь сошел на берег молодой борец с империализмом, известный под именем Ким Ир Сен, вернувшись на родину в 1945 г., когда японцы потерпели поражение во Второй мировой войне и их изгнали с Корейского полуострова. Здесь прятали четырехлетнего Ким Чен Ира, пока его отец лавировал, выдвигаясь в лидеры только что созданного государства Северная Корея. Эту часть полуострова опекали коммунистические Китай и Советский Союз, а южную половину поддерживали демократические США.
И здесь мальчик по имени Ким Чен Ын проводил долгие блаженные дни лета, резвясь на пляжах и прыгая по волнам на «банане».
Ко дню его появления на свет, 8 января 1984 г. – года, который в свободном мире после романа Джорджа Оруэлла навсегда ассоциируется с угнетением и тиранией, – дед Ким Чен Ына уже 36 лет правил Северной Кореей. Он был Великим Лидером, Солнцем Нации и Железным Всепобеждающим Полководцем Ким Ир Сеном.
Отцу мальчика, чудаковатому коротышке, безумно любящему кино, почти исполнилось 42; он готовился официально унаследовать государство и подарить ему сомнительную честь стать первой в мире коммунистической династией. Ему предстояло стать Любимым Руководителем, Прославленным Полководцем, Сошедшим с Небес, и Путеводной Звездой XXI в.
Бывать в Вонсане любили оба. Как и тот несмышленый малыш, которому предстояло однажды пойти по их стопам.
В детстве каждое лето его увозили на восток из Пхеньяна или далеко на восток из школы в Швейцарии – на каникулы в Вонсан. Много позже, когда он захочет похвастать
