Глава 3 Манеж
Прогулочным шагом движемся в центр зала, озираемся. Ага, девушка буклеты готовится продавать. Подходим с целью купить, сюрприз — по приглашениям буклетики дают даром. Вы, как хотите, а я еще один куплю. Мне директору отдариваться. Успеваю полистать полиграфический трофей, в тексте описания концепции и фотосессии глаза находят строки о нашей школе, ага: не один год создавали, изучали, своими руками, воспитание молодежи, энтузазизм, важная инициатива… Обязательный набор, явно шефы помогали составить или просто проверяли уроки у художника, а он и сам давно знает и умеет.
— А вот и те люди, которым я должен сказать большое спасибо за ту неоценимую помощь и поддержку, которая мне была оказана! Знакомьтесь, друзья: это член ЦК республиканского комсомола Петр Онегин и зачинатель и староста школьного музея Жорж Милославский! — мы пересеклись с группой, кучковавшейся вокруг виновника торжества.
— Добрый день, уважаемый Илья Борисович!
— Здравствуйте! Как вы меня в зачинатели определили! Кем я только не был, а зачинателем еще не приходилось! Спасибо!
— Друзья, предупреждаю заранее, с этим юношей держите ухо востро! Попасть ему на язык как на Привозе пукнуть.
— Один-один, Илья Борисович, уели!
— Как вам плод наших трудов и бессонных ночей?
— Так не видели еще, а хвалить авансом не умеем. Погуляем, если вы не против. Пошли, Жорж, отдадим дань внимания выставке. На нее столько сил потрачено всеми.
— Это да, как я понял, ваших сил тоже ушло немало. — мы уже отошли от группы, так что можно было говорить вслух о том, о чем не принято говорить на людях.
Посмотреть было на что. Талант не пропьешь, как говорится. Отбери у человека лепить что попало, приставь к нему цензуру… и сразу он начинает работать головой, а не только спинным мозгом. И глубина появляется, и второй-третий смысл. Что удивительно, на тех же негативах Родимцев ухитрился создать новую концепцию. НУ как, на тех же — кадры с голосистыми девками заменил на почти те же, но с одетыми. Благо, пленку не экономил дядя. Откуда у него столько денег? И на пленку, и на аппаратуру, и на помощников, меня того же профинансировал. Не ту профессию ты выбрал, Жорж! Шел бы в творческие натуры, работал бы гением и зашибал деньгу одним мановением длани. Ожидаемо было присутствие нескольких фотографий боя на площадке перед входом в башню, а вот кадры выколупывания потных усталых парней из доспехов был неожиданным. Особенно со мной по центру кадра, где я размахиваю руками с открытым ртом — видимо снова поучаю. И да, эти снимки тут уместны. Как и Женька в малиновом бархатном платье вместе с безымянной девушкой в зеленом между зубцов стены. Зеленое платье только-только построили в кружке исторического костюма. Даже еще не довели до ума, маловато украшений. Но я хорош! И Родимцев тоже. Люблю себя, есть такое дело, но если подумать здраво, а кто не любит? Нет скажи, кто меня не любит? Я пойду и заставлю полюбить. Шутка.
— Доволен?
— Угу. А вы?
— А я еще не составил своего мнения. Вон начинают открытие официальное, давай пойдем послушаем.
— Угу. Важно не то, что на картинке, а что про неё скажут.
— Где-то примерно так. Важно, под каким соусом подают блюдо, соус может сильно его улучшить или наоборот испортить.
— Да вы гурман, батенька!
— Заткнулся и идем слушать.
Ничего нового ранее не слышанного не произносили. Говорили, что художник уделил, не оставил в стороне, смог донести, подчеркнул связь, проявил уважение… В двадцать первом веке всю речь передали бы тремя словами «бла-бла-бла». А в эти времена в нашем городке теми же тремя словами, но с буквой «Я» вместо «А». Всякие важные люди, произносящие речи, понимали, что они говорят обязательную муть и что остальные это понимают, но это была игра, всем знакомая, всеми принятая. Как улыбашки и поцелуйчики на светских тусовках будущего. Основной сок начинается при междусобойчиках, тогда зрители, разбившись на группки, начнут давать настоящие оценки. А автор с намертво приклеенной улыбкой будет ходить между посетителями и подслушивать. Самый цимус открытия выставки в том, что тут нет случайных посетителей. Приглашения выдают приглашенным, а билеты в этой реальности не покупаются, а достаются. Если ты достал билеты на открытие или премьеру, значит ты не последний и неслучайный человек. Значит, твое мнение что-то значит в этом мире. На самый крайний случай, ты ярый поклонник бенефицианта, продал душу за билетик и можешь транслировать миру свой восторг от прикосновения к Великому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нам встретилось несколько знакомых Онегина, похоже неслучайных тут. Они жали руку и поздравляли его с удачным проектом. Это в переводе на мой язык. А собеседники называли его мероприятием, поручением и другими странными словами. Через какое-то время странным образом нас с Петром затянуло в какой-то отдельный зал вместе с частью публики, как оказалось, тут располагался сепаратор для приглашенных. У одной из стен стоял большой фуршетный стол, точнее линия столов. Моя интуиция прямо кричала, что нас будут подкармливать.
— Ну-с, друзья, не красна изба углами, а красна…
— … девица сидит в темнице, а коса на улице! — черт дернул Родимцева сделать драматическую паузу, а меня на нее отреагировать. Народ дружно засмеялся, а я порадовался своему пока не выдающемуся росту и неброской внешности. Хотя некоторые из рядом стоящих узнали, видимо Ильи Борисовича коллеги по цеху. Ну и ладно, лишней славы не бывает, если вы не карманник.
Родимцев тоже засмеялся удачному экспромту Жоры. Причем, не вынужденно, а от души. Юный прохвост оказался вполне таким удачным знакомством, даже трехсот рублей не жалко. Умел Григорий, светлая ему память, знакомых подбирать. Кстати, Илья так и не выяснил, что связывало погибшего друга и этого юношу. Объяснения про случайное знакомство на барахолке не выдерживало критики. Думал, еще будет время расспросить подробнее, а оно вон как вышло. А фотовыставка удалась, это уже можно сказать. Народ расслабился, раскраснелся, выпивает и закусывает, а не просчитывает последствия скушанного канапе со стола опального фотографа. Тут все всё тонко чувствуют, творческие натуры, блин. Различают кошаки, чьё сало можно скушать, чьё украсть, а к какому подойти категорически нежелательно.
Самые важные гости сказали правильные слова, одобрил бомонд, одобрили власти. Кое-кто из богемы, правда, слегка кривил губы насчет посконного патриотизма и конформизма, но намеками, а не впрямую. Идти в контры с линией партии дураков нет. А партия устами комсомола сказала своё веское слово — выставка удалась. Вот эти могли себе позволить говорить без намеков: «Нам нужно, чтоб страна услышала и приняла посыл — наша история наше богатство, мы гордимся своим наследием. Александр Невский, Дмитрий Донской и Суворов-Рымницкий прежде всего русские полководцы и защитники Родины, а потом уже князья». Так очередная задумка фотохудожника превратилась в политической мероприятие. Самое смешное, что цепочка потянулась от Милославского. Он со своими костюмами и доспехами — его приятель из комсомола — товарищи из ЦК комсомола. Насчет приятеля, скорее не приятель, а куратор от ВЛКСМ. Просто Жорж ухитряется выстроить общение со всеми, словно они на равных. Того же Онегина вдруг заставил надеть железо, начал рубить. Так со старшими товарищами поступать не принято. Со старшими товарищами принято заранее согласовывать все телодвижения. А это ведет себя, словно внук Брежнева. Кстати, надо бы узнать, вдруг Жора чей-то внук, это бы многое объяснило в его поведении. Чей-то внук в это время стоял в сторонке, вел себя прилично, жевал бутерброд с рыбой и прихлебывал шампанской из бокала. Причем, именно прихлебывал, как квас. Как ему это удается?
— На шампанское не налегай, развезет.
— Люблю брют, хрен где найдешь в наши времена. В магазинах сплошь полусладкое.
— Да ты ценитель тонких напитков! И какое предпочитаешь?
— Только не Абрау-Дюрсо, не люблю мускат. Итальянские просекко, классическое игристое из Шампани, ту же Клико, Рёдерер…
