Отказываться от такой компании смысла не было. Тем более, что ждал нас Владыка. Вот только что он вложил в смысл сказанного? Это просто не прошедший испуг или что-то еще? Не проведу с ним вечер — не узнаю!
У Владыки в кабинете стояли пирожные и кави́т. Это хорошо. Хорошо в том смысле, что кроме нас троих больше никого нет. У меня почему-то совершенно отсутствует желание разглагольствовать на тему жизни и смерти. У каждого свой Путь и свой выбор.
А теперь передо мной вопрос: надо ли кому-либо рассказывать о моем возвращении или сделать вид, что я вообще здесь ни при чем? Как правильно поступить? В таких случаях мне отец говорил, что полуправда — лучший вариант. Вроде, как и не врешь, и лишних подробностей не раскрывает.
После заслуженных благодарностей и хвалебных речей перешли к сути вопроса о моем возвращении. Я так и сказала Владыке, что меня вернула в смертное тело воля Богини. Нет, не Лании, другой, новой. На что получила ответ, что он не слышал ни о каких новых Богах и что в Пантеоне все старые.
— А тебе все Боги отчитываются о появлении доселе неизвестных? — с прищуром, уточнила я.
— Что ты! Нет конечно… Но чувствую я что правда близка, но никак не могу ухватить ее за хвост. Уж не твоими ли стараниями она так вертеться?
Ага, получила! Не будешь забывать, что в любую игру можно играть вдвоем! Лай, почему в нашу дискуссию не вступал. Слушал молча, даже не просил пояснить какие-то моменты. Или ему неважно, или меня ждет еще и второй допрос!
Чтобы перевести разговор в другое, менее опасное, русло, спросила, что произошло после моей смерти. Линиэль пустился в объяснения, и они совпадали с тем, что мне показала Богиня. Заинтересовал меня факт оживших статуй. В итоге оказалось, что это не статуи, а настоящие единороги, лишенные магии.
— Что они делали вокруг алтаря? — уточнила я.
— Они охраняли поток, через который смогла вырваться Сила, пробудившая магию. Они отдали за это свою свободу, сформировав место для алтаря. Но теперь они вольны и пасутся на своем луге.
— А где этот луг? — огню в моих глазах улыбнулся не только Лай, но даже Владыка.
— Если ты хочешь, я могу проводить тебя к ним, — впервые подал голос белобрысый.
— Ты еще спрашиваешь! Конечно хочу! Я же никогда не видела живого единорога!
— Я тоже! — точно, он же родился после исчезновения магии. — Когда пойдем?
— Сейчас! Сейчас! — заерзала я в своем кресле.
Владыка улыбнулся:
— Бегите! Но если вспомнишь еще что-нибудь, буду рад услышать. И, кстати, ты сильно изменилась, после того, как к нам вернулась.
Задавать вопрос, в чем именно я изменилась, не стала. Родители учили, что не стоит задавать вопросы, на которые не хочешь знать ответы.
На дворе уже давно была ночь. Разноцветень радовал нежным благоуханием трав и соловьиной трелью. Ветер развевает волосы и колышет верхушки трав, создавая ощущение, что единороги стоят по колено в бушующем море. Тишина и покой! Ничто не нарушает гармонию и созерцание. Красота!
Мы с эльфом сидели на пригорке, а внизу на лугу паслись серебристые единороги. Их шкура в лунном свете, казалось, сама источает нежный белый свет.
Поначалу, когда мы только подошли к краю луга, от стаи отделился и направился в нашу сторону жеребец. Зажатые уши и угрожающая поза говорили сами за себя. Лайел стал что-то говорить животному на эльфийском и тот, успокоившись, вернулся к табуну. Белобрысый объяснил, что несмотря на внешний вид, животные обладают не только острым умом и развитой интуицией. Про остальное сказал, что все со временем я узнаю сама. На попытку вытянуть информацию он отмахнулся, что это не его тайна и он не вправе мне что-либо рассказать. Ладно, поживем — увидим! Я — не я буду, если не смогу докопаться до интересующего меня вопроса.
Я раскинулась на заботливо прихваченном Лаем покрывале. Он молодец, и кавит прихватил, и булочек с кухни утянул, даже яблочки не забыл. Мы глядели на звезды, звезды на нас. Луна месяцем стремилась к горизонту. Так хорошо жить! Чувствовать каждое дуновение ветерка, тепло близкого чел… эльфа рядом, его заботу и внимание. Разве можно променять жизнь среди родных и любимых на вечность без них?! Да зачем мне такая вечность! Что мне с ней делать? Давать новую жизнь? Да она и без меня прекрасно обойдется. Да, я прекрасно понимаю, что я эгоистка, но ничего не могу с собой поделать. Предложи мне Боги еще раз поменять вечность, на короткую земную жизнь, я бы поступила точно так же. Неужели мы все только игрушки в божественной воле? Хочу дам, хочу не дам! Вот оно!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебя что-то тревожит? — оборвал Лай мою мысль. Что же я там нащупала? Ведь только что я осмыслила что-то очень важное, а этот… голубоглазый, что б его! Не мог он несколько секунд потерпеть!
— Мое тело было мертво. Вот меня и беспокоит — я ходячий мертвец?
— Нет, — улыбнулся эльф, осветив все мое существо своим собственным ярким, теплым и нежным солнышком. — За то время, что тебя не было с нами, твой мозг не начал разлагаться. Так что ты жива и в своем уме. Но я чувствую, что это не тот вопрос, что беспокоит тебя. Я подожду, когда ты будешь готова мне рассказать.
— Понимаешь, когда ты спросил, ты сбил меня с какой-то очень важной мысли. Теперь, хоть убей, не могу вспомнить, что же такое промелькнуло в моей голове.
— Отныне и до самой твоей естественной смерти, ни я, ни кто другой не посмеет тебе причинить вред, тем более убить! Теперь ты под моей защитой, еламинай, и твоя жизнь и желания для меня превыше всего. Мне хватило одного раза тебя потерять! Это хорошо, что волосы у меня от природы белые, а то бы увидела, что я весь поседел.
— Лай, это такое выражение! Я больше сама умирать не хочу. Знаешь как страшно?! Про боль уж даже не заикаюсь.
Сошлись мы на том, что я впредь буду выбирать выражения поаккуратнее и если подобные будут встречаться — ему пояснять.
— И все же ты мне так и не сказала о причине твоего душевного смятения. Но времени у нас предостаточно, ты как маг проживешь не одну тысячу лет. Я подожду.
— Сдались тебе мои «тараканы»! Беспокоит меня божественная аудиенция! Вместо того, что бы принести ясности в мое жалкое существование, они все еще только больше запутали! Чувствую себя игрушкой в чужих руках без возможности принятия самостоятельных решений! И то, что я натворила там, у Небожителей… Боюсь, что мне с рук это не сойдет, — получила взгляд, полный непонимания. Вот что с ним делать? Ведь не отстанет же! — Ладно, расскажу тебе, но по большому секрету…
— Так ты Богиня? А я все не мог понять, что в тебе изменилось? Вроде и ты и не ты одновременно!
— Да не Богиня я! Не Богиня! Я первым же деянием вернула свою душу в тело.
Лай долго смеялся. Сначала с моей недальновидности, потом с того, как на это могли отреагировать Боги. Дальше смеялись вместе, представляя то одного Бога с вытянувшейся физиономией, то другого.
— И все же я рад, что ты совершила такую несусветную глупость. А умер бы Танн — оживила бы его. Дала бы жизнь его детям…
Зря он сказал эту двусмысленную фразу. После этих слов я выпала из реальности. А ведь и на самом деле, теперь у него могут быть дети. Так, меня не туда понесло. У него свадьба на носу, а я о таком думаю!!! Нельзя… Но если очень хочется, можно? Нельзя! Плешь на голову этим Богам с их идиотскими планами! Они там себе обитают припеваючи, а я здесь мучайся!
— А знаешь, что меня мучает? Хорст сказал, что магия не только дар, но и оружие. И, если честно, меня это пугает, вздохнула я.
— Вот скажи, вы с Танном ввалились в зеркало все в крови, в изодранной одежде и с расчехленными мечами. Так? Так. Но разве вы этими мечами попытались навредить хоть одному жителю Долины? Нет. Ты даже не спросила, куда мечи делись! Магия то же оружие. Вытаскивая осколок из дракона мы спасали ему жизнь — магией, но могли и вогнать так, что бы спасать уже было некого. Теперь скажи, нужна ли магия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тут даже думать нечего — нужна. Вопрос в том, как ей будут пользоваться. Можно ли направлять магически одаренных людей в нужном направлении?
