Меня окрикнул Сир и тут же вручил овечью шкуру. Я так увлёкся размышлениями, что и забыл про холод. Только Кич обошёлся без шкуры – он чувствовал себя здесь прекрасно. Ещё бы! Будь у меня столько шерсти на теле…
Целью нашей экспедиции, в первую очередь, было испытать как можно больше приключений. Во вторую – что-нибудь дорогостоящее найти. Этические или духовные вопросы, насколько мне известно, нас интересовали крайне мало… Возник спор, в каком направлении держать поиски. О том, чтобы разделиться и пойти кто куда захочет – речи никто не поднимал. Вместе: и веселей, и безопасней. Сошлись на варианте идти к гигантской секвойе. Не зря ведь она там растёт?
По дороге мы часто останавливались: выбитые окна и двери заброшенных зданий словно манили. Одно здание мне запомнилось больше остальных: оно было почти целое и, как мне показалось, из глубины его комнат доносилось прекрасное пение. Но это был лишь обман слуха, поскольку друзья ничего не услышали. Дверь лежала у входа словно большой деревянный коврик. Я вошёл внутрь повинуясь какому-то внутреннему порыву. Слабый свет проникал через трещины и дыры в потолке и стенах. Коридор, в самом конце которого отчётливо виднелась обитая потускневшей, полопавшейся кожей дверь. Именно там, за этой дверью, и рождалось прекрасное пение. Не знаю откуда, но я это знал. Каждый шаг поднимал в воздух облака столетиями оседавшей пыли. Я с брезгливостью убрал налипшую паутину с лица и волос. И вот я уже у двери. Протягиваю руку чтобы открыть…
– Ну, что там? – могучим эхом прокатился голос Брока по коридору.
Как следует выругавшись, я ответил:
– Подойди и посмотри.
– Паутину не люблю, – ответил он, разглядывая шёлковые сети, в изобилии разбросанные повсюду.
Я махнул на него рукой и отворил дверь.
Комната…
Смерть…
Я захлопнул дверь и побежал прочь. Врезался в могучую грудь люрта.
– Что такое? – вопрошал Брок, обхватив руками моё бьющееся в панике тело.
Сбежались остальные.
Некоторое время я не мог ничего сказать связно. Только мямлил неразборчивые ругательства и упрёки самому же себе. Потом взял себя в руки.
– Людей. Я видел там людей, – начал я. – Они были мертвы. Их лица источали ужас!
Я не выдержал и разрыдался. Знаю, со стороны это выглядело жалко, но поделать с собой ничего не мог. Вот такой вот я – бесстрашный искатель приключений, ревущий как малое дитя…
Пока я давал волю трусливым чувствам, Брок с Кичем сходили в ту комнату и вернулись. Дружелюбно похлопав меня по плечу, Кич сообщил, что комната пуста и ничего кроме пыли, паутины и ветоши в ней нет.
Я не поверил. Наверняка они просто пытаются меня успокоить. Но Кич продолжал стоять на своём. Брок кивал, удивляясь моему упрямству. Вскоре в их правоте удостоверились Кира и Сир, когда сходили в злосчастную комнату. Сговорились? Я затянул, насколько это было возможно, разболтавшийся узел душевных сил и отправился в место, где видел смерть…
Я глазам своим не поверил! Поэтому-то я их так долго и тёр: комната была пуста, если не считать пыли, ветоши и паутины…
Но не падать в обморок ведь из-за этого? Нужно идти дальше! В конце концов, мы ведь не маменькины сыночки – от первого встречного наваждения домой бежать.
Пока дошли до секвойи, неприятные галлюцинации случились и с другими. Подняв с пола ржавый меч, Кич вдруг с воплем "змея" отбросил его от себя. Железка брякнулась о каменный пол и осталась лежать без единого помысла уползти куда подальше. Поднять её никто больше не осмелился. Да и смысла не было – ржавые мечи нынче дёшевы…
Кира истерически зарыдала, когда в фигурном узоре на колонне увидела своё отражение с выколотыми глазами. Сир подбежал её успокоить, глянул на узор и вдруг сам впал в истерику: в узоре отразилась Кира с выколотыми глазами, но самое страшное, что рядом с ней стоял Сир. В руке он держал окровавленный кинжал…
Наваждение не прошло стороной и Брока. Ему вдруг почудилось, что статуя причудливого существа вдруг ожила. Долго не думая, могучий люрт снял с пояса тяжёлый цеп и одним ударом раскрошил череп ни в чём неповинного произведения древнего искусства.
Пусть с потерями душевных сил, но мы достигли цели. Исполинское дерево грозно уходило ввысь. Оно было настолько величественным и огромным, что вблизи деревом его представить было трудно. Скорее – бесконечно-высоким замком. Его ствол толщиной с лёгкостью мог бы покрыть участок в пять отцовских домов.
– И что теперь делать будем? – интересовался Сир. Он уже неоднократно заикался о том, что пора бы и домой повернуть.
– Думаю, надо вон в то дупло залезть, – предположил я. – Кич, ты у нас самый ловкий. Справишься?
– Я? – прим подскочил и тут же скорчил наигранно-удивлённую гримасу. – Я ведь не умею по деревьям лазить, – паясничал он, карабкаясь по толстой коре: то держась одной ногой и раскачиваясь как листок на ветру, то прыгая с места на место, цепляясь всеми шестью конечностями за уступы. Достигнув дупла, Кич акробатическим кувырком проник внутрь.
Прошло некоторое время.
– А-а-а! – раздался приглушённый вопль прима.
У меня внутри всё упало и разбилось вдребезги. Ведь это по моей просьбе он полез туда. Если что-то случится – я никогда себе не прощу.
Я попытался вскарабкаться наверх. Остальные последовали моему примеру. Даже неуклюжий в этом деле Брок. Но тут же из дупла высунулось довольное лицо Кича.
– Что, попались?
– Кич, зараза! – в унисон выдохнули мы.
– Да ладно вам, шуток разве не понимаете? – спросил прим и зашёлся хохотом.
Шутки мы, конечно, понимаем, но только он спустится, пару подзатыльников отвесим с громадной радостью.
От подзатыльников Кича спасла его находка, растопившая лёд наших сердец, что палящее солнце выброшенную на берег медузу. Острый как бритва кинжал с украшенной драгоценными камнями рукоятью. Сама рукоять и лезвие (как выяснилось позже) были сделаны из неизвестного и ничем неразрушимого металла.
Этот бесценный кинжал просто себе торчал из бревна в дупле.
Кич заявил: в дупле кто-то жил раньше. Неумело обтёсанные брёвна внутри вполне могли сойти за древнюю мебель. Жаль, но нам никогда не узнать, кем были его хозяева…
Да и надо этим себе голову морочить? Главное – мы заполучили дорогостоящий реликт! Все наши старания окупились с лихвой! Теперь с чистой совестью можно возвращаться домой.
Дорога обратно была легче, без наваждений. Стало теплее, даже пришлось снять с себя овечьи шкуры. Мало того – тучи разошлись, обнажив закатное солнце. Выяснилось, что мы пробыли здесь уже целый день. А казалось – не больше получаса. Время тут не поддаётся никаким законам. Такое ощущение, что оно попросту остановилось в этом месте. И начинать вновь течь оно не собиралось…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
