Библиарий не решился коснуться разумов братьев сверхъестественными чувствами, как часто поступал в прошлом. Он не посмел рискнуть увидеть в их душах скрытую истину. Он бы не вынес безмолвное обвинение в том, что смерть лорда Геронитана была его виной.
Мрачные мысли прервал приближавшийся отвратительный сервитор инквизитора Норстрандта. Закованные в металл ноги шаркали и лязгали, пока сервитор шёл вдоль рядов стоек с оружием и низких скамеек, на которых сидели Серые Рыцари, сопроводившие его появление раздражённым шёпотом. Облачённый в пышное убранство адепта регента, он служил неуклюжим скрипящим напоминанием о нездоровой паранойе инквизитора.
— Поиск — Драйго, гроссмейстер Шестого Братства. Поиск — Драйго, гроссмейстер Шестого Братства. — Раздался скрипучий механический голос из решётки встроенного в грудь передатчика. Если принять во внимание отсутствие у сервитора головы, зрелище становилось совсем омерзительным.
— Поиск — Драйго, гроссмейстер Шес…
— Гроссмейстер Драйго не принимает посетителей, — перебил его Торв. Затем поднялся и разогнал ближайших оружейников. — Вместо него вы можете поискать капитана, хотя я сомневаюсь, что он согласиться общаться с вашим герольдом, инквизитор.
Безголовый сервитор остановился. Он вытянул левую руку, встроенные в ладонь линзы замигали, пытаясь сфокусироваться на библиарии.
— Назовите себя, — произнёс он.
— Брат-библиарий Торв. Шестое Братство. — Вздохнул Серый Рыцарь.
Несколько секунд раздавались щелчки и жужжание, прежде чем сервитор крепко встал на ноги. Замерцал встроенный в обрубок шеи гололитический проектор и над плечами появилась нечёткая проекция человеческой головы, которая уставилась на библиария.
Она повернулась на механическом теле, но бессвязно, словно они были какой-то нелепой марионеткой. Даже несмотря на искусственный свет и мерцавшее изображение, Торв узнал худое лицо по назойливой ухмылке. Кода человек заговорил, его голос был таким же безжизненным и безэмоциональным, как и у сервитора.
— Брат Торв.
— Инквизитор Норстрандт.
У библиария не было настроения для дипломатии. Не сегодня. Норстрандт, похоже, это не заметил. Он нетерпеливо фыркнул.
— Где гроссмейстер Драйго? Это ожидание неприемлемо.
Все вокруг замолчали, космические десантники начали перешёптываться. Торв сжал губы в жёсткую линию. Несколько ближайших к герольду Серых Рыцарей встали.
— Все благородные гроссмейстеры участвуют в Причастии. Как я уже вам сказал, гроссмейстер Драйго сейчас никого не принимает.
Норстрандт прищурился. Голова потрескивала, по ней пробегали помехи.
— Видимо, мне стоит напомнить, что каждая секунда вашего промедления приближает этот мир к гибели. Благородные Серые Рыцари так просто сдадут очередную планету Великому Врагу? Неужели ваша скорбь по лорду Геронитану является достаточным оправданием неисполнения святого долга?
Торв сердито уставился на гололит, едва сдержав возмущение.
— Если вы и в самом деле обеспокоены судьбой планеты, то, может быть, вам стоит лично ступить на неё, вместо того чтобы удостоить нас этим… бездушным представителем. Некоторые могут усомниться в вашей преданности Ордо Маллеус. Вы призвали Серых Рыцарей на войну, но сами командуете нами, преспокойно оставаясь в безопасности.
Его слова надолго повисли в воздухе. Астартес понял, что в оружейной стало тихо как в склепе. Внимание всех воинов ордена, сервов и слуг было приковано к собеседникам. Инквизитор снова фыркнул.
— Брат Торв, твой вид был создан для того, чтобы сражаться и умирать на службе бессмертному Богу-Императору. Если бы все мы были благословлены в Его глазах, как ты, — презрительно ответил Норстрандт.
Наконец инквизитор отвёл взгляд. Внутри спроецированного гололитом изображения появилась его рука, когда он поправил бусинку вокса в ухе.
— Пусть твой гроссмейстер свяжется со мной, когда перестанет кричать в пустоту, и мы посмотрим, останется ли на Корновине хоть что-то, что можно спасти.
Резкая вспышка и проекция исчезла. Один механический удар сердца сервитор-глашатай стоял неподвижно, затем дёрнулся и направился прочь.
Торв медленно выдохнул, подавив желание метнуть ему в спину копьё психической энергии. Он справился с яростью, чувствуя, как она покидает душу вместе с кровью Геронитана, которую смыли с брони.
Но вместо холодной уверенности керамита и адамантия полированных доспехов, после ухода гнева остались только вина и боль.
Сцена 5: Причастие — неизвестно
Конечно же, лорд ордена не пожелал поделиться со всеми братьями планами завершающего удара. Не было секретом, что проклятая душа Мортариона набирает силы, но никто не предвидел размах и масштаб нечестивого крестового похода примарха.
Из пяти присутствовавших гроссмейстеров только Кромм оказался посвящён в приготовления лорда Геронитана к войне. Теперь, когда его не стало, желание верховного гроссмейстера сохранить тайну уступило необходимости выработать план действий или найти любой способ достичь всё ещё возможной победы. Кромм говорил, остальные слушали.
— Этот бой всегда был судьбой Линуса. Он знал это. Говорили, что его избрали из тысяч просителей ордена, дабы он исполнил величайший долг, и только его сочли достойным. Даже его имя было предсказано и создано, чтобы стать полной противоположностью Повелителю Смерти — безупречная оппозиция несовершенному созданию.
— Несовершенное только из-за того, что примарх был когда-то живым существом, а не родился в импереях, — неодобрительно произнёс Драйго.
— Да. Он нечто вознесшееся, поглощённое тьмой — называй, как хочешь. Как князь варпа и слуга Чумного бога — он меньше чем демон, но всё же одновременно и гораздо больше. Линус Геронитан знал, что только он обладает силой ритуально связать и уничтожить Мортариона на материальном плане, и что его собственное имя стало смертельным словом. Также он знал, что возможности для этого боя будут крайне редки.
Шагнув вперёд, Кромм сотворил перед ними похожую на земной шар сферу, засиявшую в темноте. Огромные дрейфующие континенты и неконтролируемо разросшиеся города появились на её поверхности.
— Корновин. — Нахмурился Фенрик. — Предопределённая цепь событий вела нас к месту, где мог состояться ритуальный бой.
— Вы спросите, почему его план потерпел неудачу? Какая изменчивая превратность судьбы смогла изменить столь великий ход событий? У меня нет ответа, я знаю только, что после долгих ночных совещаний с прогностикарами наш брат в одиночку направился к Санктум Санкторум. — Продолжал Дристанн Кромм. — Знамения были мрачными. Повелителя Смерти не победить ни силой одних рук, ни простой хитростью, ни даже самой мощной псионикой. Мортарион защищён от любого колдовства — какой бы иронии в этом не было — даже сейчас он ещё верен старым путям. Его тёмная и набожная вера похожа на веру древнейших ксеносов ещё тех времён, когда человечество не шагало среди звёзд.
— Причём тут ксеносы, — перебил его Кай. — Их тривиальные истории меня не интересуют. Лучше скажи, почему наш брат решил стать мучеником вместо того, чтобы попросить любого из нас сражаться рядом с ним в этой наиважнейшей битве.
Фенрик и Мордрак сердито уставились на Кая, но Кромм не обратил на него внимания.
— Геронитан пришёл ко мне, чтобы я помог в его поиске. Он похвалил меня за усердие и подавление Раксоского восстания и сказал, что если кто-то и знает, где искать в архивах, то это Дристанн Кромм.
Гроссмейстер колдовал свои воспоминания перед ними, его мысли выглядели словно пикты, вытянутые из глубин разума. Драйго и остальные наблюдали, как кружится шквал былых изображений и тайной символики — некоторые из этих гексаграмматических симметрий он узнал, но большую часть нет. Неизвестные, накопленные за тысячелетия знания, которые Серые Рыцари сохраняли и собирали.
— Мы обратились к самым древним записям и пророчествам ордена — нас основали в тёмные времена, братья, и я знал, что в мудрости Первых Лордов мы найдём скрытые истины о потерянных сынах Императора. — Мгновение он молчал, прежде чем продолжил. — Нам удалось узнать тайну, на которой зиждился план Геронитана.
Нетерпение Драйго росло. Прямо сейчас враг наступает, осталось слишком мало времени для таких бесполезных театральных сцен.
— Скажи же нам. Скажи нам, что вы нашли. Мы можем воспользоваться этим без возглавлявшего нас верховного гроссмейстера?
— Это — сложный вопрос, а не что-то вроде болтерной гильзы или охоты за дезертиром, — неохотно ответил Кромм. — Это — ересь. Это — богохульство. И одновременно… это — средство, с помощью которого мы можем уничтожить его.
