– Откуда ты знаешь?
– Догадалась. Что еще можно делать вечером в парке с друзьями?
– Я тогда только съехал от родителей, и меня захватывало новое, свежее чувство свободы. Хотелось делать сразу все, что не мог себе позволить, живя в строгом семейном окружении.
– Ты женат? – Соня вскинула на Андрея свои зеленые глаза.
– Нет, – Соболев хотел добавить: «А что?», но сдержался.
– Ты, наверное, до сих пор упиваешься своей свободой?
– С чего ты решила?
– Так обычно бывает. Чем строже родители воспитывают ребенка, тем дольше он наслаждается жизнью «без границ».
– Но у меня есть границы.
– Я и не сомневаюсь в этом. Только ты сам их для себя выстраиваешь.
– Кто ж еще должен выстраивать человеку грани дозволенного, как не он сам?
Соня задумалась. В какой-то момент ей показалось, что сосед – эдакий избалованный мачо из разряда читателей мужских гламурных журналов, которые ежемесячно воспевают оду столичным эгоистам. Соня иногда покупала такие издания из-за остроумных статей, изредка встречающихся на их страницах. Она не раз наблюдала, как Павлик впадал в истерику, стоило ему прочесть в разделе «как должен выглядеть настоящий мужчина» информацию, идущую в пику с точкой зрения, высказанной в предыдущем номере. И таких, как Павлик, мечущихся «настоящих мужчин», старающихся шагать в ногу со временем и чаще всего не успевающими за ним, она встречала на каждой столичной тусовке.
Молодые люди не заметили, как вечер плавно перешел в глубокую ночь. Соне хотелось узнать точку зрения своего нового знакомого по поводу всего. И, когда она понимала, что их взгляды совпадали, радовалась этому, как ребенок. Она не отдавала себе отчета в том, что радоваться этому может только взрослый одинокий человек, переживший ряд серьезных разочарований и незаметно для самого себя, пополнивший список циников.
Еще Соня хотела знать о его детстве. Она задавала ему массу вопросов. Он отвечал на большинство из них с удовольствием, хоть и прокомментировал закономерную связь между любопытной натурой своей спутницы и ее профессией.
Она спрашивала о его любимых книгах в детстве, о любимых телепрограммах, о его родителях. Она спрашивала, а он рассказывал о том, что маленьким мальчиком зачитывался историями про Робин Гуда, о том, что обязательно раз в неделю усаживался перед телевизором смотреть «Служу Советскому Союзу». Соня находила какие-то подробности его историй забавными и хохотала в голос. Ей нравилось слушать про детство Андрея. Своим детством она похвастаться не могла.
– Один мой приятель как-то мне сказал: «Мы любим то, что ускользает, оставляя в душе призрачный намек на взаимность».
– А ты влюблялся по-настоящему? – лукаво спросила Соня.
– В современной жизни влюбляться опасно, теряешь контроль, и реальность начинает контролировать тебя, – Андрей попытался уклониться от прямого ответа.
– Знаешь, а мне никогда не везло в личной жизни. – Соня остановилась у ограждения набережной и посмотрела на воду.
Андрей стоял чуть поодаль и любовался ее точеным профилем. Кончик ее аккуратного носа был чуть вздернут. Он заметил несколько милых веснушек, которые ее ни капельки не портили. Острый подбородок придавал благородство ее лицу. Ее полные, четко очерченные губы слегка шевелились.
– А я очень этому рад.
Соня посмотрела на соседа. Он стоял, облокотившись на перила, и улыбался. Вдруг он подошел к ней почти вплотную и взял ее лицо в свои ладони.
– Я с замужними женщинами не встречаюсь.
Андрей приблизил свое лицо и еле-еле дотронулся своими губами до ее губ. Соня задохнулась и обхватила его за шею, чтобы не упасть. Он обвил ее хрупкое тело руками, и они растворились в жадном поцелуе. Она чувствовала его сладкое дыхание, и от удовольствия у нее кружилась голова. Он наслаждался ее мягкими, нежными губами, чувствуя, что пропадает в этом обжигающем поцелуе.
Он так долго сохранял дистанцию, что теперь не мог позволить их телам разъединиться. Ей тоже не хотелось размыкать объятия. С каким бы удовольствием она скинула с себя неудобную одежду и целиком отдалась страсти.
Соня скользнула рукой по его бедру вверх. Андрей тихо застонал.
У обоих от возбуждения исчезло ощущение реальности они не заметили, как к ним подъехал милицейский джип.
Громкий, наглый голос из спикера взорвал тишину:
– Молодые люди, почему нарушаем общественный порядок?
Андрей и Соня отпрянули друг от друга.
В джипе сидели два милиционера средних лет. Они вылезли из машины и направились к парочке, небрежно положив руки на автоматы, висящие у них на шеях.
Соболев спешно заправил рубашку в брюки.
– Предъявите документы, пожалуйста, – плотный милиционер в черной куртке из кожзаменителя подошел к Андрею. Второй офицер остановился около девушки.
У Сони кровь отлила от лица. Ей показалось, что пришли за ней. Судьба дала ей несколько часов счастья, и вот теперь короткая передышка закончилась. Ей сделалось стыдно. Стыдно перед человеком, который только начал ее узнавать, который наивно полагал, что она та девушка, которую он сможет полюбить. Сейчас ее арестуют за двойное убийство, а он сильно пожалеет о зря потраченном вечере.
В голове Андрея носились не менее хаотичные мысли. Наверняка это дежурная проверка документов и их, скорее всего, отпустят. Но стоило ему достать свое удостоверение личности, как идиллия разрушится. Соня поймет, что он не тот человек, за которого себя выдавал. Он – оперативный работник ФСБ, не имеющий никакого отношения к туристической сфере. Соболев достаточно хорошо знал Соню, чтобы понимать, что этим не только навсегда потеряет ее, но и смертельно ранит и так настрадавшуюся душу.
Андрей делал вид, что ищет портмоне во внутреннем кармане пиджака. Опустив голову, он исподлобья оценивал ситуацию. Соня стояла в метре от него, не шевелясь.
– Девушка, вас это тоже касается, – пробасил офицер, стоящий рядом с ней. Журналистка полезла в сумочку.
– Ну? – успел надменно протянуть плотный милиционер и тут же получил от Соболева резкий удар в подбородок, откинувший блюстителя порядка на несколько метров.
Второй офицер не успел отреагировать, настолько неожиданным было поведение интеллигентного мужчины в костюме. Андрей ударил первым. Милиционер согнулся и тут же получил коленом под подбородок. Что-то громко хрустнуло. Милиционер с глухим стоном упал.
Соня в изумлении отшатнулась и вжалась в перила. Этот поворот событий полностью устраивал ее, но был настолько неожиданным, что она не могла прийти в себя от шока.
Соболев поднял обе рации и с размаху бросил их о землю, разбив вдребезги. Потом он вынул из их автоматов магазины с патронами, несколько пуль раскидал по набережной, несколько бросил в реку.
– Прости. Но они были не правы, – бросил он Соне.
– Что нам теперь за это будет? – прошептала она.
– Ничего, – Андрей схватил Соню за руку и потащил к милицейскому джипу.
Соболев уверенно вел милицейскую машину, стараясь не гнать, чтобы не привлекать к себе внимание. Соня сидела рядом и смотрела впереди себя. Она до сих пор не понимала, что происходит. С одной стороны, она не могла не восхищаться мужественной выходкой нового знакомого, с другой – она боялась последствий очередного преступления, участницей которой стала.
– Как ты думаешь, они живы?
– Конечно, – Андрей слегка улыбнулся, ободряюще глядя на свою соседку.
– Но там что-то хрустнуло у одного из них.
– У всех взрослых людей хрустит позвоночник, если не заниматься спортом. – Голос Андрея звучал спокойно и даже немного весело.
– Так, значит, они скоро придут в себя и сообщат о нападении.
– Не сообщат. У них поломались рации. А уйти с места происшествия они не смогут, пока не соберут все патроны, за которые они должны отчитаться начальству. Машины у них тоже больше нет.
Соня не сводила глаз со своего спутника. Она вдруг поняла, кого он ей напоминает.
Своей спонтанностью, непредсказуемостью действий, решительностью и быстротой мысли он напоминал ей саму себя.
Неожиданно ей стало легко на душе. Они не только были похожи, но и стоили друг друга.
– Куда мы едем? – больше Соня ни о чем не волновалась.
– Уже приехали, – Андрей заехал прямо на газон в гущу деревьев Измайловского парка. Он выключил зажигание, и салон машины погрузился в темноту.
– Нас, помнится, прервали, – с этими словами Соболев привлек Соню к себе.
Его страсть, подогреваемая недавно пережитой опасностью, передавалась ей, рождая бешеное желание. Ей впервые в жизни хотелось резкости движений, мужского напора и даже боли. И она все это получала сполна.
Ни Андрей, ни Соня не успели опомниться, как оказались на большом кожаном кресле заднего сиденья. Просторный салон автомобиля позволял ровно столько движений, сколько нужно было двум любовникам, чтобы насладиться максимальной близостью.
