смотреть и наслаждаться тем, что вызывает оно во мне. Пока я не вспомнил где видел эту девицу и не понял представляет ли она угрозу — нужно поиграть.
— У вас безупречный вкус! — опять флиртует женщина.
— Что? — переспрашиваю, поскольку нужно увидеть поближе глаза и лицо в целом.
— Здесь немного шумно для разговоров! — вздыхает актриса.
— Согласен. — киваю и даю немое разрешение сесть ближе.
И это работает отлично. Светлана с радостью приблизилась настолько, что можно было рассмотреть все краски похоти в ее зеленых глазах. Откуда мне знаком этот взгляд? Где и когда я видел все то же самое? Нет, она не была одной из моих любовниц. Но почему я вглядываюсь в потемневшую от возбуждения зелень и пытаюсь понять — кто же она.
— Милый! — мурлычет призывно и ведет острым ноготком по пуговицам рубашки.
Ощущение дежавю не покидает. Меня буквально передергивает от простых заигрывающих касаний женщины. Мне не просто неприятно, мне противно до жгучей горечи в горле. Так, словно она уличная девка, что готова спать с первым встречным.
Света по-своему расценивает мое состояние и переходит к более откровенному соблазнению. Ее ладонь ложится на мою щеку и поглаживает. А я в прострации и вроде понимаю, что нужно прекратить эти игры, но не могу. Меня парализовало. Я наблюдаю за собой словно со стороны.
Глухой стук, словно что-то упало и вскрик кого-то из зрителей, возвращает меня в реальность. Где-то на периферии сигналит красная лампа, заставляя меня зажмуриться и вновь распахнуть глаза. Секунда как минута. Вскрик. Волнение у сцены. Сердце ухает вниз и бьет по вискам от тяжести удара.
Отталкиваю все еще сидящую рядом женщину и бросаю взгляд в зал. Публика застыла на местах. Некоторые вскочили с диванов. Но все как один взирают на сцену. Прожектор бросает свет на алые ленты, в которых запуталось тело в белых одеждах.
— Вася! — глухой рев вырвался из меня, и неведомая сила придала мне ускорения.
Срываюсь едва не перевернув стол и не разбирая дороги мчусь к своей девочке. Расталкиваю гостей и не обращая внимания на это, запрыгиваю к ней. Нет! Это какой-то страшный сон! Кошмар! Только не это!
Падаю на колени с моей маленькой занозой и трясущимися руками убираю ленту с ее лица. Глаза закрыты. Лицо застыло как восковое.
— Александр Николаевич, не трогайте ее! — слышу где-то далеко голос моей помощницы.
Плевать! На все и всех плевать! Мне важно знать, что она в порядке. Важно убедиться, что я с испугу придумал страшную картинку. Осматриваю белые одежды и леденею, когда нахожу алые пятна на них. Нет! Это ленты! Ощупываю те места, где алеет и подношу руки к лицу. Нет! Это кровь! Это кровь моей девочки.
— Вася! — реву как раненый зверь и хочу поднять тело.
— Нельзя! Не трогайте ее! — слышу крик у себя над головой.
Чьи-то руки с силой оттаскивают меня от Василисы, но я вырываюсь и ползу обратно. Я в ужасе от осознания того, что произошло. Меня трясет от того, что я не в состоянии что-либо сделать. Меня опять оттаскивают от моей девочки и впихивают мне в руки стакан. Перед глазами плывет. Я чувствую запах крови. Я чувствую боль моей маленькой девочки, и я реву, поскольку не в силах забрать эту боль себе! Я жалкий, ничтожный человек, что не уберег самое дорогое в моей жизни!
— Успокойся! — рявкает мужской голос и буквально силой вливает жидкость.
Горло опаляет крепкий алкоголь, не принося облегчения. Только тошнота и горечь. Боль разрывает меня на части и снова вылетает надсадным криком. Не уберег! Не уследил! Почему! Почему это происходит?!
Шум в ушах усиливается, а перед глазами плывет все больше. Слышу суету вокруг. Какие-то голоса и, кажется, впадаю в прострацию. Запах чего-то ядовитого раздражает носоглотку и меня словно окатывает ледяной водой. Мгновенно прихожу в себя и бросаю взгляд на сцену. У тела Василисы суетятся люди в синей форме. Должно быть приехала скорая.
— Что с ней… — хриплю одному из охранников рядом.
— Не волнуйтесь, Марина вызвала скорую, они осматривают Василису! — все еще удерживает меня за плечо Артем.
— Мне нужно к ней! — подрываюсь, но меня опять останавливают.
— Мы забираем ее в больницу. Похоже на перелом позвоночника! Помогите осторожно положить девушку на каталку! — бесцветным голосом командует женщина в спецодежде.
Артем срывается на помощь, я же поднимаюсь на дрожащие ноги. Меня шатает, так, словно я пил. Но несмотря на дезориентацию, я плетусь к своей девочке. Я должен быть рядом! Я должен знать, что с ней все будет в порядке.
— Мужчина, вы куда? — останавливает один из медиков, когда я намереваюсь забраться в карету.
— Это моя девушка! — рычу и, кажется, на столько убедительно, что женщина сдается.
Сажусь с боку от Василисы и осторожно касаюсь ее ледяной руки. Девочка моя, как же так?! Я ведь боялся этого! Боялся после того случая с Артуром! Боялся после рассказа о балетной школе! Я не хотел, чтоб она выступала! Я пытался уберечь ее! Но….
Лицо горит, руки трясутся, а в голове лишь одна мысль — я не успел сказать, как люблю ее! Не успел понять нужен ли ей. Не вымолил прощения. Я столько всего не успел.
Пока машина несет нас к больнице, вспоминаю что крещен и начинаю просить того, в кого прежде не очень-то и верил. В такие минуты нам нужна надежда и мольбы, что мы отправляем в высь, не могу не найти отклика во вселенной. И я надеюсь! Я прошу от сердца и надеюсь на то самое чудо, что вопреки разуму существует в нашей жизни.
— Дальше вам нельзя! — останавливает меня мужчина в белом и отпихнув, закрывает перед моим носом двери.
Бессильно опускаюсь по холодной стене и вцепившись в волосы раскачиваюсь со стороны в сторону. Моя девочка не со мной. Она там, за этими белыми дверями, где за ее жизнь отвечают медики. Время тянется нестерпимо долго. Я уже не чувствую ног и спины. Не вижу ничего вокруг себя.
— Милый, ты бы присел! — осторожно трогает меня за плечо кто-то из работников.
Поднимаю глаза на пожилую женщину в униформе и смотрю не видящим взглядом.
— Вот, по пей водички, тебе силы нужны! — протягивает она мне стакан.
— Спасибо. — надтреснутым голосом шепчу и принимаю воду.
Залпом осушаю его и чувствую, как становиться теплее. Меня словно окутывает этим теплом и волнение отступает, притупляя боль. Успокоительное! Вот какое ты чудо средство от безысходности!
Поднимаюсь на деревянных ногах и плюхаюсь на лавку рядом. Смотрю
