Егор хотел еще ввести в поисковик ник рядовой Швейк – была вероятность, что человек не мудрил с выдумыванием разных имен и подписывался на всех форумах одним, а там, возможно, и настоящее имя всплывет, – но передумал. Нельзя злоупотреблять дружбой, тем более заполученной таким странным способом. Он сложил две страницы со статьей вчетверо и убрал в карман джинсов. Завтра надо непременно показать друзьям. Одна голова хорошо, а… Он хотел перефразировать крылатое выражение с учетом количества друзей, но передумал. Сколько бы голов ни было на настоящее время, к утру их будет на одну меньше. И Егор надеялся, что это будет не его голова.
Коллеги, а по совместительству и новые друзья Авдеева покорно ждали его внизу в вестибюле. Никто не пошутил по поводу его отсутствия, никто не поиздевался над его видом. Они его ждали, будто Егор находился в дальней поездке, а теперь был желанным гостем у каждого из них. Он был одним из них, он был круче их. И все это, как ни странно, до самого конца жизни.
Они вышли из здания и направились к метро. Авдеев шел с каким-то парнем. Удивительно, но Егор не помнил, как его зовут, он даже не знал, кем его собеседник работает. Видел пару раз у кулера в коридоре. Парень молча набирал кипятка, окидывал Авдеева презрительным взглядом и скрывался в лабиринтах офисного здания. Теперь же суровый молчун заливался соловьем – что-то рассказывал из офисной жизни, перескакивал на женщин, возвращался к начальству, а потом снова вспоминал о противоположном поле. Рассказ его был ужасно запутан, но Егор его слушал с удивительным любопытством. Авдееву повезло перед смертью пожить как все нормальные люди.
18
Леша посмотрел на Наташу и поспешно отвел взгляд. Копылова выглядела уставшей, но казалось, что стала еще привлекательней.
– Слушай, Наташ, я хотел тебя пригласить…
Копылова оживилась, и плевать ей, что это заметил Леша. То, что их отношения сдвинулись с мертвой точки, было очевидно.
– Не сейчас… Когда все закончится… Ты сходишь со мной куда-нибудь?
Наташа улыбнулась и взяла Лешу за руку.
– Куда пожелаешь.
Они смотрели друг на друга и улыбались, когда услышали крик. Леша вскочил первым и выбежал на улицу. Он надеялся, что это не призрак. Одинцов ступил на дорожку, ведущую к хозпостройке, и на долю секунды остановился. Рита рвала на себе волосы. Никаких призраков рядом не было.
– Что случилось? – крикнул Леша скорее для того, чтобы обозначить свое присутствие.
Рита замолчала, но волосы рвать не перестала. Леша подошел к ней вместе с Наташей. Алексей не понимал, что происходит, поэтому замешкался. Копылова обняла Риту и попыталась убрать ее руки от головы.
– Они у меня в волосах! – закричала Рита и затопала ногами, словно непослушный ребенок. – Они везде! – Она начала сдирать с себя одежду и чесаться.
Леша отвернулся. Призрак стоял на углу дома. Вдруг мальчик затопал и задергал руками, как минуту назад Рита, потом улыбнулся и исчез. Одинцов посмотрел на девушек. Рита успокоилась, Наташа обнимала ее и что-то шептала. Они не видели кривляний мертвеца.
– Ну успокойся, успокойся, – приговаривала Копылова и поглаживала по голове Риту.
– Наташа, что происходит с нами? – хныкая, словно ребенок, спросила Маргарита. – Чего ему надо?
– Все будет хорошо, – выдавила из себя Наташа, не веря собственным словам. – Все будет хорошо, – повторила она и увлекла подругу за собой.
Леша помог им дойти до лавочки, усадил их, а сам сел на небольшое крылечко сарая.
– Они ползали по мне. Много… Их было много…
– Все будет хорошо…
Одинцов вскочил с места и пошел к палисаднику. Еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Повторяющийся бред из уст подруг, появляющийся призрак в самых неподходящих местах… Как будто все было против него. Он постоял какое-то время у изгороди и вернулся. Рита успокоилась, Наташа говорила что-то невпопад, скорее для того, чтобы успокоить себя.
– Ну что, девоньки, давайте в дом? Баиньки? Или чайку? – Леша не чувствовал присутствия призрака только в доме.
– Вы идите, – сказала Рита и встала. – Я пойду, вымоюсь.
Наташа тоже встала.
– Мы тебя ждем, – сказала Копылова. – В доме.
Одинцов взял Наташу под локоть и направил к дому. Остановился возле Риты и произнес:
– Все будет хорошо.
Обнадеживающе, но самому в это верилось с трудом. Почему-то.
19
Рита переступила борт душевого поддона и вздрогнула, ощутив боль в промежности. Она дотронулась до лобка, жгучая боль начала затухать. Полякова стояла и смотрела на свое бледное тело, удивляясь тому, что ее живот увеличился в размерах. Такого не могло быть. Она провела рукой по животу, внутри заурчало. Рита отдернула руку. Ей показалось, что в животе кто-то шевелится. Это вполне могло быть обычное вздутие и урчание, а не какой-то там призрачный ребенок. Кстати, отсюда и боль. Она удивилась, что так легко смогла убедить себя в этом. Даже живот спал, и урчание прекратилось.
Рита открыла кран и едва не вскрикнула. Вода была чуть теплая. Кожа покрылась мурашками, соски набухли и затвердели. Рита осторожно дотронулась до головы, опасаясь снова встретить насекомых. Но их не было, даже сами волосы не казались такими липкими и отвратительными на ощупь.
Она вымыла волосы трижды. Чувство гадливости так больше не вернулось. На удивление, даже общее самочувствие после принятого холодного душа улучшилось.
Рита ступила на площадку из лиственницы, служащую ковриком для ванн. Потянулась за полотенцем, и тут ее привлекло какое-то движение. Она дернулась и резко повернулась. Рита стояла перед зеркалом, держащимся на каких-то деревяшках на белой пластиковой стене душевой комнатки. Она не заметила его, когда раздевалась. Рита посмотрела на пол и увидела коричневое полотенце. Она подняла его и примерила к зеркалу. Вот поэтому она его и не заметила – полотенце висело на зеркале, закрывая его. Теперь Рита видела себя. Соски все еще были твердыми. Она провела рукой по небольшой груди и тут же скривилась от боли. Соски горели. Грудь у нее болела обычно перед месячными, но тут, скорее всего, была другая причина. И эта причина, возможно, не даст ей умереть ни сегодня, ни завтра, ни следующие месяцев семь точно.
Рита коснулась живота под грудью, провела ладонью по едва заметной выпуклости (скорее всего ее даже не было, но Маргарита почувствовала ее) и повернулась, сначала вправо, потом влево. Нет, живот определенно стал больше. Она попыталась втянуть его, но тут же скривилась от боли. Оставив попытки, Рита повернулась к зеркалу. Живот надулся справа, потом опал и надулся слева, при этом причиняя неимоверную боль. Боль пульсировала в яичниках, тугими потоками выдавливалась в матку и расползалась плавленым оловом по внутренностям. Рита не могла пошевелиться, даже согнуться пополам ей не дала вдруг появившаяся напряженность в спине, будто вместо позвоночника у нее титановый стержень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
