Был девятый год эры Открытого Начинания. Однажды наставники Син и Е доложили государю:
– Сейчас на земле лишь трое бессмертных. Одного зовут Чжан Го, и живет он в горах Цяошань под Хэнчжоу. Другой – Ло Гунъюань из Синчжоу. А третий – Ли Цин из Бэйхая{185}. Все трое – обитатели заоблачных высот, им постыла суета бренного мира. Если вы, государь, преисполнившись чистыми помыслами, пошлете за ними своих гонцов, возможно, они согласятся прийти ко двору.
Сюаньцзун выслушал даосских наставников и послал к Чжан Го помощника начальника дворцового ведомства Сюй Цзяо. К отшельнику Ло был отправлен ученый муж Цуй Чжунфан, имевший звание тайчан боши – доктора Вечного Постоянства{186}. К Ли Цину император направил Пэй Пиня, сановника из приказа общих дел. Все три высоких посланника, поклонившись императору, взяли особую бумагу, скрепленную государевой печатью, и отправились каждый в свою сторону на поиски небожителей. Но об этом мы пока умолчим, а вернемся к Ли Цину.
Годы жизни Ли Цина в этом бренном мире подходили к концу. Он свершил много достойных деяний, предначертанных ему, и, конечно, достиг высшего прозрения, которым обладают бессмертные. Он заранее знал, что к нему в какой-то момент пожалует чиновник по фамилии Пэй, и ему вспомнилась четвертая строка заклятия, которое прочитал когда-то владыка бессмертных: «Пэй придет – уходи». Ли Цин подумал: «Иероглиф "дунь" в заклятии означает "уйти" или "исчезнуть". Куда же мне исчезать? Наверное, это слово обозначает исчезновение плоти!»
Вам, несомненно, интересно узнать, что значит «исчезновение плоти»? Испокон веков происходило так. В тот день, когда человек до конца постигал Дао, он покидал мир людей. Некоторые среди бела дня возносились на небо, что называлось «оперившись, взлететь»{187}. Другие умирали, как обычные люди, но их останки куда-то вдруг пропадали из гроба. Это и называлось «исчезновение плоти». Однако у разных людей происходило оно по-своему и в полном согласии с пятью качествами человека{188}, а поэтому люди часто не догадывались, что ушедший из мира стал небожителем.
Рассказывают, что в тот день, о котором сейчас пойдет речь, Ли Цин поднялся ни свет ни заря.
– Сегодня я не буду продавать лекарства, – сказал он ученикам и приказал снять таблицу. – В полдень я с вами навсегда расстанусь.
– Что вы говорите, учитель? Вы же совсем здоровы, – удивились ученики. – К тому же вы не можете нас покинуть, ведь мы не успели постигнуть и частицы вашего мастерства. Останьтесь с нами хотя бы ненадолго, передайте нам ваши тайны. Тогда все узнают, учитель, что вы настоящий небожитель, и потомки поверят в то, что вы постигли Дао-Путь.
– У меня, как вам известно, нет особых тайн, которые я мог бы передать, и вовсе не обязательно, чтобы обо мне знали потомки, – улыбнулся Ли Цин. – Сегодня наступает великий предел моей жизни, и вам не по силам меня удержать. Жаль только, что нынче нет здесь моего старого соседа Цзиня, поэтому придется побеспокоить вас. Купите гроб, а когда остановится мое дыхание, положите в него мое тело и забейте крышку. Только прошу вас, не откладывайте этого до завтра. Все хозяйство, а также инструменты я дарую Цзиню, с которым мы знакомы вот уже семьдесят лет. Ведь я как-никак не только его сосед, но и клиент.
Ученики поспешили выполнить его распоряжение и купили все, о чем их просил Ли.
Надо сказать, что Цзиню в это время исполнилось восемьдесят девять лет. Это был крепкий и здоровый старик, ходил он быстро и стремительно, будто летел по воздуху. У Цзиня, основателя большого дела, сейчас была куча внуков, а поэтому его величали дедушкой Цзинем. Только Ли Цин, знавший торговца еще юношей, по-прежнему звал его Цзинь Даланом, то есть Цзинем Старшим. В тот день Цзиня действительно не было дома. Он поднялся в пятую стражу{189} и отправился за город.
Наступил полдень. Ли Цин совершил омовение и, переодевшись во все новое, направился во внутренние комнаты. Ученики хотели было последовать за ним, но старик их остановил.
– Подождите у ворот. Мне нужно спокойно посидеть одному и очистить свое сердце, дабы освободить его от забот и волнений… Когда придет Старший Цзинь, мой давний приятель, пошлите его ко мне проститься.
Ученики столпились возле ворот. Кто-то сходил к Цзиню, но оказалось, что тот еще не вернулся. Через некоторое время ученики вошли в дом посмотреть, что с учителем, а он уже испустил дух. Кто-то из старых учеников, живших у Ли Цина давно, заплакал. Другие – из тех, кто пришел недавно, – шныряли по углам в поисках ценностей. После некоторого замешательства, вызванного неожиданной смертью старика, ученики, выполняя волю умершего, решили положить тело в гроб. Стали класть – ничего не получается. Руки и ноги странно скрючились возле груди, и тело напоминало свернувшегося дракона. Ученики попытались было распрямить конечности, но куда там – они будто окаменели или затвердели, как железо. Положив старика в гроб как есть, заколотили крышку и оставили гроб в доме.
За долгую и славную жизнь, которую прожил Ли Цин, его узнали много людей, и проститься с ним пришло полгорода. Ученики едва успевали встречать и провожать бывших больных старого Ли Цина, у них чуть язык не отсох от приветствий, а спины не разгибались от бесчисленных поклонов. Верно говорится в стихах:
Больше ста лет следы его ногоставались в мирской пыли.Но однажды, простившись, на облаке беломон скрылся в небесной дали.
Балдахин из перьев и радужный стягбольше не встретятся вам.Лишь ступка и снадобья в мире остались,завещанные ученикам.
А теперь мы расскажем о сановнике Пэй Пине, который, добравшись до города Цинчжоу, был встречен старейшинами города во главе с начальником округа. В зале, куда проводили столичного гостя, горели свечи и дымились благовония. Пэй Пинь зачитал государев указ, повелевающий пригласить ко двору бессмертного Ли Цина. Начальник округа первый раз слышал эту фамилию и спросил местных старейшин. Кто-то из них доложил:
– Есть в Цинчжоу некий Ли Цин, но он детский лекарь. В этом году ему исполнилось сто сорок лет. Говорят, что вчера в полдень он вдруг скончался – без всякой болезни. Только этот Ли Цин и жил здесь, а вот о бессмертных мы ничего не слышали.
Новость очень огорчила сановника. «Сколько мне пришлось претерпеть в пути, чтобы добраться сюда с государевым приказом! – подумал он, вздохнув. – Я должен был найти этого лекаря и пригласить его ко двору. Увы! Я не выполнил государева распоряжения. Какое невезение! Приехал не раньше, не позже, а именно тогда, когда этот старик протянул ноги. Даже лица его не видел. Какая жалость! Помнится, еще в стародавние времена ханьский Уди, узнав, что где-то живет человек, добывавший снадобье бессмертия, послал к нему большого вельможу с приказом узнать рецепт эликсира. Но сановник не успел добраться – тот человек уже умер. Уди страшно разгневался на вельможу за то, что тот вернулся с пустыми руками, и приказал его казнить. Хорошо еще, что за него вступился Дунфан Шо{190}. Он сказал, что, если покойник обладал эликсиром бессмертия, значит, он должен был сам его испробовать и остаться живым. А коли он умер, значит, его снадобье не приносит бессмертия, поэтому нет в нем никакого проку. Уди понял, что совершил оплошность. По счастью, наш Сын Неба, не в пример ханьскому владыке, отличается светлым умом, и, хотя при дворе сейчас нет второго Дунфан Шо, который бы за меня вступился, дело, быть может, не дойдет до того, что произошло с тем вельможей… Но вот что непонятно. Оба даосских наставника сказали, что этот Ли Цин – бессмертный. Если это так, он не должен был стареть, тем более – не мог умереть. Однако он все-таки умер. Значит, он никакой не бессмертный. Впрочем, дожить до ста сорока лет и скончаться без всякого недуга – такое тоже встречается редко».
Государев посланник Пэй Пинь повелел окружным властям собрать от соседей Ли Цина сведения о нем, чем он занимался, какие добрые дела совершил, в каком году, в какую луну и в какой день он преставился. Это было необходимо вельможе для отчета. Областные чиновники сей же час приказали соседям старого лекаря написать бумагу и немедленно принести ее для вручения императорскому посланцу. Соседи почесали в затылке и задумались.
– Что писать? Как писать? Все мы гораздо моложе Ли Цина. Откуда нам знать о нем?!
Кто-то из соседей вспомнил:
– Кажется, один только дедушка Цзинь знает лекаря сызначала, и наверняка ему известна вся его жизнь. Жаль только, Цзиня нынче здесь нет. Может быть, он все же сегодня вернется или, на худой конец, завтра утром. Пусть он и сочинит эту бумагу, а потом передадим начальству.
Все согласились с предложением и пошли по домам. И вдруг навстречу идет сам Цзинь, а за ним парень с вязанкой травы за спиной.
