— Капитан, Бетти, моя жена, вся на нервах с тех пор, как вы позвонили вчера вечером. Она уже начала думать, что вы подозреваете, будто я толкнул ту бедную женщину, и вы пытаетесь таким образом меня разговорить. Чтобы я запутался и выдал себя.
Ши заглянул в лицо Бейкеру и заметил, что тот поминутно жмурится, втягивает свои пухлые щеки, поджимает губы, словом, ведет себя так, будто вот-вогждет удара по лицу.
— Мистер Бейкер, — с мученическим терпением проговорил Ши, — вас пригласили только для уточнения ваших показаний. Может быть, вы еще что-то вспомните? Любая деталь, даже незначительная, может оказаться полезной.
— Так я не под подозрением?
— Безусловно, нет.
Бейкер испустил полный драматизма вздох облегчения.
— А можно... Ничего, если я позвоню Бетти прямо сейчас? Когда я уходил, у нее был приступ паники.
Ши поднял телефонную трубку.
— Ваш номер? — Он набрал номер, и когда ему ответили, сказал в трубку: — Миссис Бейкер? Хорошо, что я вас застал. Это говорит капитан Ши из 19-го участка. Хочу лично заверить вас, что я пригласил вашего мужа еще раз зайти исключительно потому, что он ценный свидетель, который очень помог нам в расследовании. Бывает, что свидетели вспоминают мелкие детали через несколько дней после инцидента. Поэтому мы надеемся еще что-то узнать от Оливера. А теперь желаю вам всего хорошего и передаю ему трубку.
Оливер Бейкер с ослепительной улыбкой взял у Ши трубку.
— Ты слышала, дорогая? Я ценный свидетель! Конечно, если девочки позвонят из школы, можешь им передать, что их папа не кончит свои дни в кутузке. Ха-ха. Не сомневайся, буду дома как штык, прямо с работы. Пока.
«Надо было подержать его в неизвестности», — подумал Ши, кладя трубку на рычаг.
— А теперь, мистер Бейкер, давайте припомним кое-какие факты. Вы сказали, что видели, как кто-то взял у миссис Уэллс конверт?
Бейкер покачал головой.
— Не «взял». Как я уже говорил, мне показалось, что он пытается ее поддержать и подхватить выпавший у нее из-под мышки конверт.
— И вы ничего не можете сказать о внешности этого мужчины? Вы даже не взглянули на его лицо?
— Нет. Та женщина — миссис Уэллс — полуобернулась. Я смотрел прямо на нее, потому что понял: что-то с ней не так, она потеряла равновесие. А потом конверт оказался в руке у этого мужчины.
— Вы уверены, что это был мужчина? — быстро спросил Ши. — Почему вы так уверены?
— Я видел его руку... ну, вы понимаете, кисть руки и рукав пальто.
— И что это было за пальто?
— Универсальный плащ. Но хорошего качества, это я вам точно говорю. Хорошая одежда говорит сама за себя. Я почти уверен, что это был плащ от «Берберри».
— "Берберри"?
— Точно.
— Да, это совпадает с тем, что у меня записано. Вы это говорили при нашей первой встрече. А вы не обратили внимания, у него было кольцо на руке?
Бейкер решительно покачал головой.
— Кольца точно не было. Вы должны понять, капитан, все это случилось в долю секунды, да к тому же мои глаза были прикованы к лицу несчастной женщины. Я прямо-таки почувствовал, что ее вот-вот ударит этот автофургон.
«Универсальный плащ от „Берберри“, — подумал Ши. — Надо будет проверить, что надевал Уэллс на работу в тот день». Он встал.
— Извините, что пришлось вас побеспокоить, мистер Бейкер, но я вам очень благодарен за приход.
Бейкер, успокоенный тем, что он не под подозрением, теперь не спешил уходить.
— Не знаю, поможег ли это вам, капитан, но... — нерешительно начал он.
— Все что угодно может оказаться полезным, — торопливо заверил его Ши. — В чем дело?
— Может, я и ошибаюсь, но у мужчины, подхватившего конверт, были на руке часы с темным кожаным ремешком.
Час спустя детектив Марти Пауэр был уже на работе у Джастина Уэллса. Самого Уэллса на месте не оказалось, но детектив, посланный капитаном Ши, провел весьма поучительную беседу с дружелюбно настроенной секретаршей Барбарой Гинграс. Ему хватило трех минут, чтобы получить исчерпывающую информацию о том, как Барбара слышала звонок Кэролин Уэллс в передачу «Спросите доктора Сьюзен» утром в понедельник и как она рассказала об этом мистеру Уэллсу, когда он вернулся на работу после ленча.
— Мне показалось, он не то расстроился, не то разозлился или что-то в этом роде, — доверительно сообщила она, — потому что он потом опять ушел, не сказав, когда вернется.
— Вы не помните, он был в пальто, когда ушел? — спросил Пауэр.
Барбара закусила губу и задумчиво нахмурилась.
— Дайте вспомнить. С утра он был в своем твидовом реглане. Он у нас франт, и я всегда подмечаю, во что он одет. Понимаете, мой парень Джейк примерно одного размера с мистером Уэллсом, и волосы у него тоже темные, и когда я покупаю ему одежду в подарок, всегда стараюсь найти что-нибудь такое, что видела на мистере Уэллсе. — Барбара улыбнулась детективу. — Честно вам скажу, у Джейка на прошлой неделе был день рождения, и я купила ему рубашку в бело-голубую полоску с белым воротником и манжетами — у мистера Уэллса как раз есть такая. Пришлось выложить уйму денег, но Джейк был в восторге. А галстук...
Не заинтересовавшись галстуком, который Джейк получил на день рождения, Марти Пауэр перебил ее:
— Вы уверены, что Джастин Уэллс был в понедельник в твидовом пальто?
— Абсолютно уверена. Нет, погодите. Когда мистер Уэллс ушел с работы после обеда, он был в твидовом, а вот когда вернулся, на нем был «Берберри». Я раньше об этом не подумала, но, должно быть, он зашел домой переодеться.
Ее последнее сообщение, которое детектив счел имеющим отношение к делу, состояло в том, что мистер Уэллс всегда носил часы на темном кожаном ремешке.
63
У Алекса Райта весь четверг был забит назначенными встречами, поэтому он велел шоферу заехать утром без четверти девять. Джим всегда приветливо здоровался с хозяином, но затем предоставлял инициативу ему, а сам открывал рот, только когда считал это уместным или когда надо было ответить на вопрос.
Иногда Алекс Райт был в разговорчивом настроении, и они болтали обо всем, начиная с погоды или политики и кончая намеченными на этот день мероприятиями. Хозяин всегда интересовался, как поживают внуки Джима. А в другие дни мистер Алекс лишь вежливо здоровался, потом открывал портфель или «Нью-Йорк таймс», и поездка проходила в полном молчании.
Но Джима в равной степени устраивали оба варианта. Его преданность Алексу Райту была безграничной с того самого дня, когда два года назад хозяин помог внучке Джима поступить в Принстонский университет. Она, конечно, сама поступила, но, хотя она получила стипендию на обучение и ей была предложена финансовая помощь, все-таки расходы оказались слишком велики для семьи.
Мистер Алекс и сам был выпускником Принстона, поэтому он настоял, чтобы она пошла учиться именно туда.
— Да ты что, Джим, — воскликнул он. — Шейла ни в коем случае не должна отказываться от Принстона. Обо всем, что не покрывает стипендия, я позабочусь сам. Передай, чтоб махала мне на счастье во время футбольных матчей.
«Все было совсем не так, когда Джим-младший поступал в колледж двадцать пять лет назад, — припомнил Кэрли-старший. — Попросил я у отца мистера Алекса прибавки, а он мне: „Скажи спасибо, что у тебя есть работа“. Вот оно как».
Джим сразу понял, что это утро пройдет в молчании. Поздоровавшись, Алекс Райт открыл портфель и вытащил скоросшиватель. Он молча изучал дело, пока лимузин медленно катил в плотном потоке машин по Ист-Сайд-Драйв по направлению к Уолл-стрит. Но у Манхэттенского моста он спрятал дело обратно в портфель и завел разговор:
— Честное слово, я мог бы обойтись и без поездки на будущей неделе, Джим, — вздохнул Алекс Райт.
— Россия — большая страна. Куда вы едете, мистер Алекс?
— В Санкт-Петербург. Прекрасный город! Эрмитаж великолепен. Жаль только, времени не будет туда заглянуть. Буду считать, что мне повезло, если успеем согласовать окончательный проект больницы, которую мы там строим. Меня несколько смущает выбранное ими местоположение.
Они подъехали к повороту, поэтому Джим сосредоточился на дороге и заговорил, только перестроившись в правый ряд:
— Неужели вы не можете выкроить несколько деньков для себя?
Бросив взгляд в зеркальце заднего вида, Джим с удивлением заметил улыбку, внезапно согревшую лицо Алекса Райта. Улыбка придавала ему почти мальчишеский вид.
— Я мог бы, но, по правде говоря, не хочу.
«Это все Сьюзен Чандлер, — решил Джим. — Бог свидетель, он ею всерьез заинтересовался. Хоть я всего раз ее видел, а все-таки более удачного выбора он сделать не мог».
Джим всем сердцем верил, что при первой же встрече с суженой ударяет молния и гремит гром. Так случилось с ним самим сорок лет назад, когда он пошел на «свидание вслепую» и повстречал Мойру. Стоило ему заглянуть ей в лицо и увидеть эти громадные голубые глаза, как он отдал ей свое сердце навек.
