– Подбери подходящих парней, – распорядился он, приняв решение. – Не просто качков, а с каким-то интеллектом, чтобы действовали не бездумно.
– Понял, – с готовностью отозвался Агафангел. – А деньги? Это ведь не на один день…
– Конечно. Заплатим, сколько скажут. Кстати, говорил ли ты в Минздраве насчет клинических испытаний?
– А как же, – подтвердил Агафангел. – Провёл соответствующую работу. Сопротивлялись. Но министр, ваш партнер по бизнесу, распорядился. Только главного-то фигуранта нет…
– Ничего, поищем. Может быть, на эту новость как-то отзовётся. Надо бы заглянуть в институт Бородина, закинуть известие. Ну, с Богом.
С той поры, как Сухиничев, обратившись к Богу, начал употреблять это выражение, он стал казаться себе лучше, добрее, отзывчивее, он даже перестал брать деньги с пациентов, довольствуясь доходами своего предприятия. Они, впрочем, были несопоставимы с «благодарностями» больных, выглядевшими грошовыми гонорарами по сравнению с суммами, которые они с министром извлекали на разнице в проставляемой и действительной цене закупаемых для государства лекарств. Теперь он гордился тем, что лечит бескорыстно, не особенно заморачиваясь тем, что в сущности, по-прежнему обирает, только в других масштабах. Как бы то ни было, капитал профессора умножался, требовалось лишь употребить его с наибольшей пользой, в связи с чем на долю Агафангела доставалось все больше новых поручений, которые он, впрочем, исполнял не без удовольствия, ибо сам не только уже вошел в охотничий раж, но и ковал собственную судьбу. Он удивлялся интуиции и проницательности шефа, восхищался его умом, и чем гуще они раскидывали свои ловчие сети, тем больше, несмотря на неудачи, он верил в счастливый исход. А вскоре после того, как хлопотливый Агафангел реализовал их общий замысел по охране дома в Истре, прозорливость Сухиничева принесла и первые результаты.
Однажды, уже к вечеру нанятая команда «качков» увидела группу гражданских, направившихся к калитке.
– Минуточку, – встал на их пути охранник. – Вы кто такие? Что вам здесь надо?
– Мы из милиции, – помедлив, ответил один из направлявшихся к дому. – А вы кто?
– Покажите документы, – не отвечая на вопрос, потребовал охранник. Он протянул руку, слегка растопырив пальцы, и тут же нарвался на насмешку.
– Хх-а, ну понятно, – заржал один из «гостей», – пальцы веером, сопли пузырем, зубы в наколках…
– Вот мы вам сейчас мурло начистим, посмотрим, у кого будет пузырем! И охранники двинулись на пришельцев сплоченной стеной, вызвав среди них явное замешательство. Драка, похоже, была неизбежной. Гости, однако, видя физическое превосходство противника, предпочли не связываться. Они действительно были «от» милиции, но просто исполнители из гражданских, нанятые ею на некое рядовое дело по выколачиванию показаний, и предъявить в качестве документов им было нечего.
– Ладно, ладно, ребята, – миролюбиво увещевал насмешник, – мы ничего, просто нам поручили поговорить со стариками, может чего знают…
– Всё уже говорено-переговорено, – оттеснял их от калитки охранник, – нечего людей беспокоить. Идите себе… И вообще сюда больше не суйтесь, не то по-другому поговорим, – пригрозил он.
Охрану решили пока не снимать. Старший ежедневно докладывал Агафангелу о минувшем дежурстве, порой хохоча над зрелищами, которые приходилось наблюдать на тесно соседствующих дачных делянках.
– Оказывается, выражение «рубить сук, на котором сидишь» – не такая уж абстракция, – смеялся охранник. – Слышу – два хозяина спорят из-за разросшейся яблони, которая нависла над сараем и портит крышу. Один орёт: «Я этот ствол спилю»! Влезает на дерево и начинает пилить, в скандальном запале даже не разбирая, куда взгромоздился и что на самом деле пилит. В общем, вместе со спиленным суком он рухнул вниз с таким жутким грохотом и воплем, что ручная белка, обитавшая на соседнем дереве, от испуга получила разрыв сердца и распласталась замертво рядом с хозяином. Этого отвезли в больницу, говорят, оклемался. Соседи смеялись. Белку, говорили, жалко…
Сухиничев был горд своей предусмотрительностью. Визит незнакомцев к дому Акиншиных укрепил его уверенность в том, что ученый скрывается, и для этого есть серьезные причины. А раз так, то усилия по его поискам следовало продолжить.
* * *
Перед тем, как возвратиться в свой академгородок, Максимов решил позвонить и заехать к Лоре. Все две недели, в течение которых он проходил курс лечения, он раздумывал об этом, и то решался, то сомневался. Нужна ли вообще эта встреча? Но трагическое исчезновение Акиншина ошеломило его, и он не мог уехать просто так, не узнав ничего о Евгении, к которому, несмотря ни на что, в студенчестве был очень привязан. В этих раздумьях – зайти-не зайти главным затруднением была Лора. Ну и что тут такого? – убеждал он себя в минуты колебаний. Разве странно пытаться узнать, как живут теперь его давние друзья? Да, были когда-то какие-то проблемы, но они давно в прошлом, и все эти так называемые моральные препятствия – не что иное, как его собственные комплексы, от которых надо избавляться.
Сейчас Максимов направлялся в далёкий спальный район столицы, намяв бока в толкучем московском транспорте, раздосадованный людскими пробками в метро, удивляясь тому, что многие стремятся сюда, в этот огромный, шумный, жуткий по скученности город, в котором просто нечем дышать.
Он устал и медленно шел по площади. В сумеречном небе ещё виднелся на закате краешек солнца – пурпурный, переходящий в ярко-красный вверху. Кусты стояли точно обрызганные зеленью, уборочная машина, гоняясь по мостовой за клочками бумаги и окурками, обдавала их пылью. Следом ехала поливальная, внося струйку свежести в душный воздух. Фонарные столбы лохматились обрывками объявлений. Он фиксировал взглядом все эти мелкие детали, не останавливаясь на них мыслями, погруженный в свои раздумья, и незаметно оказался на той самой улице, которую искал.
Нельзя сказать, чтобы этот визит обрадовал Лору. «Как некстати, – подумала она, – когда я в таком разобранном виде…» Она бросилась к шкафу, быстро выбрала из своих туалетов скромное платье в черно-белую клеточку с красной отделкой и, отшвырнув халат, сменила домашнее облачение на почти домашнее, но которое было ей очень к лицу. Суетясь у зеркала, она хватала то щетку, то кисточку, то пудру, быстро и деловито приводя себя в надлежащий вид.
Она едва успела прибраться, как гость уже звонил в дверь.
– А вот и я, – начал он непринужденно. – Зашел поздороваться… Прежде чем попрощаться. А также выразить свое сочувствие… – Он поцеловал Лоре руку и протянул пакет с покупками из соседнего универсама.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
