решения.
— Нравится?
— Да. И квартира такая большая. В наследство от мамы досталась?
Тут Груня кашлянула и чуть не уронила супницу.
— Вроде того.
Алекс вновь дал понять, что не собирается развивать эту тему.
— Вы обязательно должны попробовать суп.
— Сейчас и второе будет, — добавила Груня и вновь засеменила на кухню.
Кира уже и забыла, когда в последний раз она так обедала — первое, второе, третье. Дома в последнее время она обходилась чем-нибудь простеньким. Готовить для себя одной вовсе не хотелось. Бутерброд с тунцом или пакет замороженных овощей вполне удовлетворяли ее диетические гастрономические потребности. Для мужа она еще старалась в свое время, придумывала всякие изыски, а после развода перешла на самый упрощенный вариант. Для Левы она не меняла своих привычек. Когда им хотелось чего-нибудь особенного, они просто шли в ресторан. «Я бы тоже не отказалась от такой няни, — подумала она, с завистью глядя на безупречно сервированный стол. — Интересно, откуда такая школа у Груни? Кто-то же ее научил всему этому. Значит, у Македонского и впрямь непростая история за спиной, хоть он и тщательно это скрывает».
После обеда Алекс показал Кире свою комнату. Там было несколько фотографий. Что-то в них показалось Кире странным. Комната, в которой человек вырос, обычно содержит в себе отражение всех этапов его взросления. Хоть маленький кусочек, но остается от каждого периода. В комнате Алекса было много фотографий детского и подросткового возраста, были игрушки тех лет, а потом — пробел. Словно не жил он здесь до последнего времени. Никаких следов его юности. Только одна мятая фотография в рамке, где он сидит в обнимку с парнем довольно потрепанного вида. Да и у самого Алекса вид был, как у уличного бродяги. Кира пригляделась к этому снимку — на нем у Македонского был какой-то безумный взгляд, беспокойный, горящий, лицо — худое, с заострившимися чертами, во всей позе чувствовался надрыв, словно он готов вот-вот сорваться и прыгнуть с крыши.
— Интересный снимок, — тихо сказала она, оглянувшись на Алекса.
— Да, снимок из далекого прошлого.
— Ну, судя по возрасту, не такое уж это и далекое прошлое.
— А разве дальность прошлого определяется тем, сколько прошло лет?
Кира не ответила. Он прав. Ведь и для нее ее замужняя жизнь, Андрей, сборы за границу, мечты о дипломатической карьере мужа — все это уже кажется далеким прошлым, хотя прошло всего ничего, каких-то два года, отодвинувших весь тот период жизни далеко назад.
— Для меня прошлое отдаляется, когда в нем слишком много боли и ошибок, — сказала она задумчиво. — Хорошее всегда хочется держать поближе, его не отпускаешь, хранишь, цепляешься за воспоминания о нем, даже когда от них остается лишь иллюзия. А плохое прошлое пытаешься забыть как можно скорее, гонишь его прочь, насколько это удается сделать.
— Для меня прошлое — это прошлое, даже если оно хорошее. Его в любом случае отодвигает настоящее. Чем больше мой сегодняшний день наполнен жизнью, тем быстрее летит время.
— Что-то мы сегодня расфилософствовались, — засмеялась она, отгоняя грустные мысли. — У меня к тебе тысяча вопросов, но, боюсь, ты не захочешь на них отвечать.
— Когда-нибудь отвечу. Когда вы тоже будете готовы к ответам.
— Алекс, — медленно проговорила Кира, старательно выбирая интонацию и слова. — Поверь, ты очень хороший парень и нравишься мне, но не стоит приближаться ко мне.
— Почему?
— Потому что… Потому что я тебе не пара. У нас ничего не выйдет. Из тебя и меня не получится «нас», понимаешь?
— Нет, не понимаю. Это не ответ.
— Алекс, но зачем? Зачем нам сближаться? Ради мимолетной связи?
— Я не имел в виду мимолетную связь, — вспыхнул Гуров, — я люблю вас.
— Если бы ты любил меня, то не говорил бы об этом с такой легкостью.
— Это предрассудки. Любовь не надо замалчивать. Когда-то я жил, скрывая все свои мысли и чувства, потом я долго учился жить по-другому. И я не собираюсь молчать.
— Это безумие, — тихо проговорила Кира, — безумие без будущего. Роман на пару лет, в лучшем случае. Зачем тебе терять годы твоей молодости?
— Я собираюсь прожить с вами всю жизнь.
Кира вздохнула. Какая романтика! Аж дух захватывает. Как хотелось бы поддаться на соблазн и окунуть себя в эту сладкую романтическую мишуру. Но что она будет делать потом? Когда привыкнет к этому милому юноше и его восторженной любви, а потом он отдаст свои чувства одной из своих ровесниц и оставит ее у разбитого корыта? Ему не страшно потерять пару лет, он еще такой молодой, но она… Она должна подумать о своем будущем, она не может разбрасываться своим временем, даже если конфетка, которой ее манят, кажется такой сладкой.
— Вся жизнь продлится максимум два года, ну, может, пять, а потом ты станешь сравнивать меня с более молодыми девушками, твоими ровесницами, и сравнение будет не в мою пользу. Ты станешь мучиться угрызениями совести, что разлюбил меня, станешь украдкой ходить налево, жалеть и меня и себя. А потом мы разбежимся, кляня свое ошибочное решение жить вместе. Только я не Анна Каренина, я не стану дожидаться трагедий и драм, я просто не стану даже и начинать.
— Вы что, ясновидящая?
— Нет, но для того, чтобы предвидеть развитие событий, мне не надо быть ясновидящей.
— Тогда незачем предсказывать мрачное будущее там, где оно может быть светлым. Это от нас зависит, понимаете, от нас!
— Нет никаких нас! — закричала Кира. — Нет. Никаких. Нас. Понимаешь? Есть ты, и есть я. По отдельности. И будущее у нас — раздельное.
Он схватил ее за плечи и поцеловал в губы. От неожиданности она сначала даже не сопротивлялась, а потом стала яростно колотить его по груди.
— Ты с ума сошел! — зашипела она, вырвавшись. — Не смей больше этого делать.
— Почему?
Его взгляд стал похож на тот безумный взгляд с фотографии. Кира отшатнулась.
— Я хочу домой.
Она быстро прошла в прихожую, сняла с вешалки плащ и стала дергать дверной замок. Алекс не вышел из своей комнаты. Кира растерянно оглянулась. Из кухни вышла Груня. Без лишних вопросов она открыла дверь и выпустила Киру. Кира приложила пальцы к губам — они все еще горели. Она выбежала на улицу, взяла ключи из кармана плаща и села в машину. Руки тряслись, и она с трудом попала ключом в замок зажигания.
Когда она подъехала к дому и поднялась на лифте, у дверей на ступеньках сидел Алекс. Кира застыла на месте. Потом подошла и села рядом с ним.
— Чего ты хочешь, Македонский?
— Тебя.
Ответ был так
