Он поразил ее, отодвинув для нее стул.
— Спасибо, — прошептала Бренди, разливая чай.
— Я хотел извиниться за вчерашний вечер, Бренди, — выпалил Адам.
Бренди протянула ему кружку и налила себе чай, положив в него пол-ложки сахара. Она не нашла молока и вспомнила, что Адама давно не было дома.
— Я понимаю теперь, что был не прав, предлагая то, что предложил. Но я искренне полагал, что вы были бы счастливее, занявшись более прибыльным делом.
Бренди хотела что-то сказать, но Адам остановил ее, подняв руку. Когда она отпила чай и посмотрела на него поверх своей чашки, он накрыл своей рукой ее руку, лежавшую на столе. Глаза Бренди расширились, и ее удивленный взгляд упал на их соприкасающиеся пальцы.
— Я знаю, что оскорбил вас. Простите. Я понял сейчас, что вы искренне верите в лекарства, которые продаете.
— Конечно верю, — прервала она Адама. Его рука сжала ее пальцы.
— Я тоже хотел бы верить, — признался он. — Но не могу. Как бы то ни было, выяснилось, что вы мне нравитесь, несмотря на то, что я считал вас шарлатанкой. Я говорил себе, что вы просто молодая женщина, оказавшаяся в тяжелой ситуации и пытающаяся извлечь как можно больше пользы из того, чем владеете. Теперь я вижу, что вы бы не стали намеренно обманывать людей даже ради своей сестры. Но я все равно не могу поверить в то, что, как вы уверяете, умеете делать.
Бренди кивнула и отпила еще чаю, стараясь скрыть свои боль и отчаяние, не говоря уж о сильном влечении, которое угрожало целиком завладеть ею.
— Я понимаю и благодарна вам за то, что вы сказали мне все это. Вы не первый, кто сомневается в моем даре. А именно так я смотрю на свой талант. Целительство — это дар. Им обладала моя мать, есть он и у меня. Я стараюсь научить Дейни всему, что знаю, чтобы она тоже смогла помогать людям.
И может быть, в один прекрасный день я передам то, чему научила меня моя мать, своей дочери. Я верю, что могу помогать людям, и знаю, что должна стараться делать это. Неважно, что думаете об этом вы или кто-то другой.
Его лицо смягчилось, когда он встретил ее упорный взгляд.
— Кажется, мы оказались в тупике.
— Да.
— Неужели между нами нет ничего общего? — спросил Адам, удивленный тем, что это его волнует больше, чем он мог подумать.
— У нас есть договор. Это был справедливый обмен, и я намереваюсь доказать вам свои способности.
Адам хмуро смотрел в свою чашку и медленно кивал головой, молчаливо соглашаясь, что они придерживаются своего первоначального соглашения, даже если оно означает, что, в конце концов, Бренди придется покинуть Чарминг.
Бренди видела в окно, как белка поспешила обратно на дерево с желудями за толстыми щечками. Она следила, как белка карабкалась по стволу, потом по ветке к большому гнезду. Там зверек складывал свои припасы на зиму. Бренди взглянула на пушистые облака, плывущие по голубому небу.
Белке не придется долго ждать. Как и Адаму. Если Бренди не сможет скоро продемонстрировать успешные результаты лечения Кармел, ей с Дейни придется уехать из города.
Сидя за столом напротив Адама в тепле и уюте чудесной маленькой хижины, она молилась про себя, чтобы этого не произошло. Теперь ей хотелось остаться больше, чем когда-либо.
ГЛАВА 15
— Давай, отец, ты должен вспомнить.
Сюзанна расхаживала по элегантной гостиной дома, в котором они жили и где отец принимал пациентов. Позади фойе располагались приемная и кабинет доктора, но Сюзанна избегала заходить в ту часть дома. Она ненавидела запах лекарств и вид этих ужасных металлических инструментов. Сюзанна никогда не понимала, как ее мать могла все эти годы быть помощницей отца. Сама она отказалась делать это.
— Я помню, когда тебе было два года, ты упала и порезала коленку о край металлической раковины во дворе. Уж и вопила ты в тот день, когда я зашивал твою коленку. — На миг глаза доктора, казалось, сосредоточились на ее сердитом лице, и он нахмурился. Потом снова улыбнулся, и глаза его потускнели. — У тебя мог бы остаться некрасивый шрам. Мать до смерти перепугалась, что у тебя будет столбняк.
— Отец, пожалуйста, — взмолилась Сюзанна, закатывая глаза. Она не поняла ничего из того, что он говорил ей о своей болезни и приступах, которые в последнее время случались с ним все чаще и чаще. Таким плохим, как сегодня, она никогда его не видела. Казалось, он не мог пребывать в реальности больше нескольких минут. А ей было крайне необходимо, чтобы он вспомнил что-нибудь о маленькой торговке. Нечто такое, что бы убедило Адама раз и навсегда избавиться от этой причины всех неприятностей.
— Постарайся вспомнить, — потребовала она, теребя широкий яркий пояс цвета морской волны на своем утреннем белом платье.
— О чем? — спросил он, глядя на нее пустыми глазами.
Сюзанна тяжело вздохнула и опустилась на колени у его стула.
— О фургоне, отец. Вспомни о том смешном ярмарочном фургоне. Ты говорил, что подумал, будто узнал его. Откуда? Где ты видел его раньше?
— В то лето, когда тебе было пять лет, мы взяли тебя на ярмарку в Пол Велли. Помнишь? Ты требовала все, что только попадалось тебе на глаза, и, когда я твердо отказывал тебе, ты визжала и топала маленькой ножкой. Мать всегда шла у тебя на поводу, и я говорил ей, что все кончится тем, что у тебя заболит живот, но она ни в чем не могла отказать тебе.
Сюзанна схватила отца за костлявые плечи и стала сильно трясти.
— Слушай, старик, — прошипела она, — за последние три дня у тебя не было ни одного пациента. Вся эта неблагодарная деревенщина ходит к торговке за лекарствами. А Адам, черт бы его побрал, совсем потерял разум. Он устраивает настоящее представление, носясь с этой девкой. Так что хватит болтать чепуху и скажи мне, что тебе известно. — И она в отчаянии еще раз встряхнула отца.
Его глаза встретили ее сердитый взгляд и он нахмурился. Потом похлопал ее по колену и покачал головой:
— Больше никаких конфет, Сюзи. Вспомни прошлый раз: как ужасно болел у тебя живот, На этот раз ответом будет «нет» и только «нет».
То утро оказалось слишком холодным, и Бренди, наконец, сдалась и облачилась в старое коричневое пальто. Рукава она закатала, чтобы они не закрывали руки.
В небе, висели низкие мрачные облака.
— Закутайся, — велела она Дейни, когда они отправились к Кармел. Пальто, которое было сейчас на Дейни, в детстве носила Бренди, и было оно ненамного лучше нынешнего пальто старшей сестры. Бренди охватил стыд. Она надеялась, что Адам будет занят где-нибудь, потом укорила себя за тщеславие. Почему ее беспокоит, что он увидит ее потертое пальто? Почему ее должно трогать, если ее одеяние не понравится ему? Нет, ей должно быть все равно. Но глубоко внутри Бренди знала, что ее это волновало. Ей хотелось, чтобы он полюбил ее, чтобы поверил ей. Но если этого не произойдет, ей придется довольствоваться только его восхищением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
