В то время как большая часть испанцев занималась ликвидацией шести тысяч человек личной свиты Атауальпы, Писарро, возглавив «коммандос», стал пробиваться через невероятное месиво человеческих тел к золотым носилкам владыки. Он был убежден, что если ему удастся захватить Инку, то одновременно он овладеет и его государством.
Главарю конкистадоров и его отборным воякам вскоре удалось прорубить себе дорогу к синему островку носильщиков золотых носилок. Носильщики в униформах приняли удары мечей испанцев на себя. Они сознательно шли на этот шаг: пусть калечат и убивают их, только бы ценой собственной жизни спасти жизнь Инке. Впрочем, как нам известно, Писарро вовсе не собирался убивать Атауальпу, он хотел лишь взять его в плен. Писарро даже получил ранение от удара кинжалом его же оголтелого вояки, который предназначался Атауальпе.
Следует сказать, что ранение Писарро от руки своего солдата было единственным ранением, которое получили европейцы в том историческом сражении. В целом же они не потеряли ни одного человека, не пролили ни одной капли собственной крови. В страшной бойне, устроенной солдатами Писарро в Кахамарке, были порублены почти все индейцы, которые вместе с Атауальпой ступили на городскую площадь в тот трагический день.
Инку испанцы взяли в плен. На какое-то время его оставили в живых (как еще совсем недавно он на время оставил в живых своего брата Уаскара). Войско правителя, во всяком случае его основная часть, стоявшая в полном вооружении в трехстах-четырехстах метрах от окраин города, вообще не принимало участие в сражении. Пленение Инки буквально ошеломило воинов его армии, полностью лишив их боеспособности.
Это была вероломная победа, жестокая и коварная. Но так или иначе, победа была полной. Захватив Инку, испанцы тем самым захватили всю его империю. Действительно, с того дня, когда Писарро в перуанской Кахамарке разгромил самую большую индейскую империю Америки, об инках, их культуре можно было говорить лишь в прошедшем времени. Хотя, как мы увидим ниже, очень многое все же сохранилось.
Теперь, когда взлет и слава великой империи «сыновей Солнца» завершились кахамарской резней, для нас настало время более подробно остановиться на общем анализе их цивилизации, их материальной и духовной культуры. Настало время снова взглянуть на общество, создавшее эту культуру, на государство «сыновей Солнца», над которым 16 ноября 1532 года в перуанской Кахамарке столь быстро и трагично зашло то солнце, которое было для него богом и защитником.
Часть третья
Жизнь в империи. Жизнь империи
I. Пурех, или Картинки из жизни народа
16 ноября 1532 года быстро, а главное, неожиданно и трагично закатилось солнце инков. Многие по-разному пытались объяснить причину как поражения в Кахамарке, так и вообще поражения индейцев в схватке с белым человеком. Ранее, да и сейчас еще выдвигались и выдвигаются довольно загадочные объяснения этого столь легко доставшегося европейцам триумфа. На самом же деле причина победы одних и поражения других вполне проста и понятна. Белые завоеватели (а это были в первую очередь испанцы) одержали победу так легко потому, что их цивилизация, их общественная система в целом в тот период была несравненно выше, прогрессивнее, чем система, которая существовала, например, в Тауантинсуйу, в стране ацтеков или же в других развитых государствах древней Америки. Впрочем, нас сейчас в первую очередь интересует государство «сыновей Солнца». В Тауантинсуйу правила, притом правила совершенно деспотично, небольшая привилегированная группа, вернее класс, в руках которой была сосредоточена вся полнота власти, все законодательство. Верховным, суверенным представителем, вождем этого господствующего класса был Сапа Инка – кровный сын золотого Солнца.
Но ведь, помимо Инки, который на самом деле был Сапа, то есть буквально «единственным», в империи жило несколько миллионов других жителей, занимавших прямо противоположное социальное положение. В начале книги мы уже начали о них рассказ. Как уже говорилось, эти люди, представители простого народа, за небольшим исключением, были крепко-накрепко привязаны к своей общине – айлью, члены которой вначале – в доинкские времена – были связаны друг с другом узами кровного родства. Для айлью доинкской эпохи, судя по всему, была характерна общественная собственность на землю, которую совместно обрабатывали все его члены. На всех распределялся и полученный урожай.
В перуанской общине времен инков уже не было так существенно, являются ли его члены родственниками по крови или нет. Айлью (община) по-прежнему, как и ранее, продолжала оставаться основной единицей общественной структуры. Разница была лишь в том, что отныне первостепенную значимость приобретал не родственный, а территориальный принцип. Иными словами, во внимание принималась принадлежность к одному и тому же месту жительства, а отнюдь не кровное родство.
Во главе перуанской айлью стоял курака, являвшийся связующим началом между айлью и более высокими звеньями государственной системы инков. В состав айлью входило несколько семей, во главе каждой из них стоял пурех, то есть взрослый мужчина-крестьянин, который, пройдя военную службу, после увольнения из армии женился на девушке из своей деревни и теперь занимался делами собственной семьи.
Простые смертные до конца дней своих были привязаны к айлью. Они могли покинуть общину только в случае, если по приказу империи выполняли свои обязанности в каком-либо другом месте (например, служба в армии, о чем пойдет речь ниже, либо мита, о которой мы говорили выше). Все остальное время пурех обязан был трудиться в айлью, именно трудиться, так как труд на благо империи, то есть Инки и высшего класса, был основным законом Тауантинсуйу.
Основу экономики государства «сыновей Солнца», вполне естественно, составляло сельское хозяйство. Иными словами, пурех всегда был крестьянином. Вместе с остальными членами айлью он обрабатывал землю, принадлежавшую его деревне. Территория эта, как правило, называлась «марка». Именно к этой территории, то есть к марке, пурех и был привязан практически всю свою жизнь, которая была весьма однообразной. Как мы уже говорили, смыслом жизни индейца в Тауантинсуйу являлось служение своим трудом Инке, его классу и его империи.
В Перу пурех, правда, имел личную свободу, однако она регламентировалась множеством приказов и запретов, распространявшихся, как мы бы сейчас сказали, и на сферу сугубо личной жизни. Впрочем, разве можно применительно к Тауантинсуйу говорить о какой бы то ни было сугубо «личной жизни»!
Работая в поле, пурех отдавал государству «сыновей Солнца» все свои силы; сражаясь на поле боя, он проливал кровь, всю до последней капли. Однако этого было мало. Он должен был отдавать империи и Инке своих детей – будущую рабочую силу. В качестве иллюстрации бесчисленных приказов и запретов, ограничивавших свободу пуреха, можно привести такой факт: в определенное время он обязан был жениться! Причем невесту себе он выбирал не сам. Это делал за него специально назначенный Инкой государственный инспектор, который во время посещения айлью выбирал невесту из числа незамужних девушек. Таким образом, в обязанности инспектора входило осуществлять от имени государства контроль над таким, прямо скажем, сугубо личным делом.
Наряду с псевдосвободным простым народом в империи «сыновей Солнца» были и действительно лишенные личной свободы люди. Специалистам по древней Америке так и не удалось однозначно решить вопрос: были ли «янаконы» (так назывались эти несчастные) рабами в полном смысле слова или нет? Так или иначе, в Тауантинсуйу, бесспорно, существовала группа людей, лишенных личной свободы, численность которых с течением времени непрерывно возрастала. Люди эти не относились к айлью, они не имели никаких гражданских прав, кроме одного – служить тому, кому они были обязаны служить по воле Инки и его империи (примечательно, что само слово «янаконы» образовано от слова «янапай», что означает «служба»).
По некоторым данным, например по свидетельству хрониста Сармьенто, создателем института янаконов был Инка Тупак Юпанки, который будто бы приговорил к пожизненным принудительным работам большую группу восставших против него индейцев. Утверждают, что сначала Тупак Юпанки хотел приговорить бунтовщиков к смертной казни, однако потом, поддавшись на уговоры жены, не лишил их жизни, а приговорил к пожизненному лишению свободы.
Перуанским янаконам приходилось работать там, куда их посылал «сын Солнца». Нередко они пасли стада королевских лам, иногда занимались ткачеством. Направляли их также на сбор, листьев кустарника коки, зачастую янаконы работали в рудниках.
Численность янаконов в Тауантинсуйу непрерывно увеличивалась. Наряду с теми, кто уже родился янаконом, янаконами становились и представители побежденных племен, в первую очередь тех, которые оказывали инкам особенно упорное сопротивление.
