на себя. Да что такое?! Я же могу просто спросить. Откровенно. Открыто. То, чего и хотел Даня в наших отношениях. И я решительно остановила его.
Повернулась лицом и в лоб спросила:
— А ты, Даня? И как же мы? Я думала, что у нас отношения, разве нет? Клан Северин сможет меня защитить.
Тот усмехнулся. И спокойно ответил, ничего не дрогнуло в лице, словно ему было всё равно:
— Я тоже думал, что у нас что-то получается. И это моя вина. А ведь я же сам, сам тогда отговаривал Никиту. Он тогда человеческую девушку привёл. И не просто так, в гости пригласил, а невестой назвал. Но она другая была, прыткая и цепкая девица. Никите нравятся такие: современные, раскрепощённые. Он увлёкся. По мне, так излишне. И перестал замечать, что девушка-то не так проста, как кажется. И нет, она не была плохой, просто такой, как есть. Но по мне, так Никите она не подходила. Мы тогда поссорились, и я сорвался. И да, я потом пожалел о своём поступке, не смотри так. Но было поздно. А Никита тогда сказал, что по нему сильнее моё предательство кольнуло, а не сам факт наших шашней. Да и девушка-то не понимала, кто с ней. Но Никита тогда перегорел. Мы слишком собственники. И это непреложный факт. Я был тогда жесток и не понимал. А вот оно как аукнулось.
Даня замолчал, словно не решался продолжить. Хотя я видела, что он хотел.
А я разозлилась. Вот оно как. Собственники, значит. Я зло переспросила:
— И как же тебе аукнулось? И причём здесь мы, Даня? У меня ничего с Никитой не было, ты понимаешь? Мы же взрослые, мы можем поговорить все вместе и договориться. Я думаю, брат любит тебя и может пообещать…
Даня решительно остановил меня, взяв за плечи:
— Послушай, Вероника. Ты так и не поняла? Чего бы там ни захотелось Никите ещё учудить, я понял вчера одно: я слишком собственник, чтобы делить свою девушку с братом. Тем более будущую жену. Никита опять уезжает надолго из страны. Будет только наездами. А я решил принять предложение Ульва и съездить на полгода, поднять производство, что начало буксовать. Это далеко, на Урале. И я поеду налегке. Подумаю хорошо, да и тебе советую. Клан тебе поможет спрятаться. Не переживай, это временно. Всё наладится, и ты вернёшься обратно. Чего ты? На тебе и лица нет.
Я стояла и не хотела понять, что я только что услышала. Вот так просто? Взять и перечеркнуть всё? И тут другая мысль: а что, всё? Что у нас было? Вот по-честному. Неужели я всё надумала?
Возможно. Я слишком много захотела от Дани? Я ведь я уже нашу жизнь начала планировать. Какая же дура!
И почему так больно? Это чувства к нему или мне просто обидно?
Я почувствовала на лице влагу, испугавшись, что заплакала при нём. При мужчине, который только что отказал мне. Так просто, разложив свою, да и мою жизнь по полочкам. Так понятно, так просто и так больно.
Но нет. Я подняла голову и поняла, что это первые капли дождя. Редкие, но крупные. Они падали на лицо, словно разрешали и мне поплакать.
А Даня поторопил меня, повернув обратно, в сторону дома Матвея:
— Пойдём, ну, чего ты, Вероника. Пойдём, промокнешь же.
И я сказала непослушными губами, вмиг желая, чтобы он оставил меня, дал мне передышку. Исчез и прекратил так равнодушно смотреть.
— Иди. Я хочу побыть одна. И подумать.
Тот непонимающе смотрел и продолжил уговаривать:
— Да ты промокнешь. Сейчас как ливанёт, вмиг мокрая будешь. Пойдём же.
Я дёрнула рукой, освобождая из его плена:
— Даниил, я же говорю. Я хочу побыть одна и подумать. Иди.
Он внимательно посмотрел мне в глаза, пожал плечами и спокойно пошёл обратно.
Даниил уходил от меня, неторопясь шагая вдоль аллеи, а я думала, что опять я всё придумала. Опять. А я стояла и смотрела ему вслед, не желая никуда идти. Мне нужно было побыть одной. В тишине.
Не сразу поняла, что это уже слёзы катятся по щекам, вычерчивая дорожки по лицу. Я плакала и обещала себе, что не очерствею, не сдамся. Мне просто нужна была передышка.
Подумала, что так и не сказала Даниилу о своём секрете. Да и зачем? Я же видела его глаза, слышала его слова. Мне всё было понятно. Нельзя заставить любить и бороться за своё счастье.
Если ему не нужно, я найду того, кому я буду нужна. Такая, как есть. А слёзы всё катились, смешиваясь с каплями дождя. Слёзы боли и слёзы облегчения.
Я не замечала, как моя одежда постепенно намокает. Мне нужно было выплакать свою боль, обиду, свои надежды.
И тут во мне зародился вопрос, который я и задала себе: «А была ли вообще любовь к этому мужчине, или я так страстно хотела, чтобы любили меня?»
Глава 37
В дом к Матвею и Арине я пришла намокшая до нитки. Мне было наплевать на своё состояние, на удивлённые и испуганные глаза Арины, когда она посмотрела на меня.
А ещё в гостиной присутствовал и Никита. Я не сразу обратила на него внимание, была так сильно погружена в себя.
Арина отвела меня в комнату, что-то щебеча мне в ухо, убеждая, объясняя. Я не до конца улавливала все её слова, но что-то осталось в памяти: «забудь… вы не пара… этот избалованный сноб… а ты что хотела… уедет и забудет, и тебе нужно проветрится… вон, Никита пришёл, тебя ждёт…».
Я кивала, когда она помогала мне снять мокрую насквозь одежду, но всё же остановила заботливые руки, когда осталась в нижнем белье. Я попросила:
— Арина, подождёте меня в гостиной тогда? Я тёплый душ приму, переоденусь и выйду, хорошо?
Та внимательно посмотрела на меня, и, найдя что-то для себя, кивнула. Меня оставили одну, и я с наслаждением встала под струи тёплой воды, смывающей всё: обиды, непонимание, неуверенность.
Это был жёсткий урок для меня. Я сама расслабилась, придумала что-то, чего не было. И это не значит, что я недостойна. Думаю, мне изначально не стоило начинать отношения с оборотнями. Мы слишком разные. И понять двуликих мы не сможем никогда.
И ведь я даже истинной не оказалась ни для одного из них. Вот поженились бы, а через пару лет встретит мой муж свою единственную и помашет мне на прощание, без сожаления исчезнув
