Свиток четырнадцатый
— Идём, идём, сами не знаем куда, уже темнеет, скоро нас есть начнут, а я сам уже голодный и устал, как грязный крестьянин на грядках, — проныл гоблин.
— Перестань ныть и постоянно хаять крестьян, есть-то ты любишь, а, как, что сразу устал, как грязный крестьянин. Мы не так долго идём, ты ел совсем недавно, и выспаться мог, сам ведь не захотел, от жадности глаза просто не закрылись, — хитро ухмыляясь, Рип пытался достучаться до бурчащего гоблина вот уже несколько часов.
— Скоро остановимся, по карте, так услужливо выданной нам Торасом идти до «Огрызка» не долго.
— Плевать мне, сколько там идти до какого-то там огрызка, я спать хочу и есть, как…
— Да, да знаю, как крестьянин, прокопавшийся весь день на грядках, — Рип усмехнулся, не обратив внимания на укоризненный взгляд зелёного.
— Нет, ты не прав, я хочу, есть, как восставший мертвец, а не крестьянин. И знаешь, если на нас кто-то нападёт, я тебе буду плохим помощником, — печальным голосом закончил Грум.
— Не думаю, когда костлявая протянет к тебе свою руку, первый подпрыгнешь до небес, и плевать тебе на голод и нехватку сна. Просто заткнись, и смотри по сторонам, а то, правда, достал уже, я пытаюсь думать, между прочим. Карта, оно, конечно хорошо, да только кто поручится, что обозлённый маг не дал нам карту, ведущую в могилу, — строго закончил Рип.
— Раньше надо было думать, а то сначала поругался с мастером магии, а потом ещё и ценнейший артефакт отдал, — огрызнулся гоблин. — И вообще я логики не вижу в твоём поведении. Сначала нахамил, чуть ли не до драки всё довёл, а потом, то ли испугался, то ли извинился, подарив ценный артефакт, — задумчиво закончил гоблин.
— Я же всё объяснял магу, ты чем слушал, как всегда кушал? — Рип не удержался и рассмеялся. Несмотря на незавидное их положение, у парня было хорошее настроение, его запястье грел браслет заклинаний и ничего, что он ещё не инициирован и может быть парень даже не скоро сможет им воспользоваться, сам факт того, что у него сейчас на руке висит мечта детства, много значил. Так же ум парня занимал кристалл памяти, он уже успел поместить туда практически все заклинания магистра вора Унтаса, которые знал лучше всех остальных, потому что частенько использовал при походах по подземельям. В принципе это было необязательно, эти заклинания парень и так знал назубок, но он решил, что поместит в кристалл всё, что ему известно, чтобы не забыть, ни одного стоящего заклинания. Своя идеальная память оно, конечно хорошо, да только не всегда сразу вспомнишь, что тебе нужно в тот или иной момент, а потом ещё чего и забудешь, как это обычно случается у самоучки мага, а чем заканчивается, напоминать ему было не нужно, знал хорошо, почувствовал на своём многострадальном теле.
Теорию воплощения заклинаний Рип тоже решил поместить в кристалл, он давно грезил о создании руководства для начального обучения магов смерти, ещё, когда обучался у некроманта. Он сам учился, по шагам познавая нелёгкое ремесло и принципы работы магов смерти, отделяя грязные зёрна некромантии, а так же философию их жизни, просматривающуюся буквально в каждом методе обучения. Он сам создавал новое учение на основе старых знаний. Да, может он самоуверенный мальчишка и сотни лет назад маги смерти были всего лишь кровожадными некромантами, но ему было плевать на прошедшие столетия, он будет делать то, что считает нужным.
Так вот, теория воплощения заклинаний основывалась на запоминании структур заклинаний с помощью истинного зрения. Быстрота воплощения заклинаний зависела от памяти мага и способности работать с мысленными образами, чем, по сути, и являлись структуры заклинаний, после их составления, так, как увидеть их можно было только с помощью истинного зрения или внутреннего, как его ещё называли некоторые магистры. На своём опыте парень знал, что любая структура может быть чётко отражена в памяти и при малейшей нужде мгновенно воплощена в жизнь. Сейчас он мог мгновенно создавать только довольно простые структуры заклинаний, и всего лишь пару сложных и то некоторым из них ему требовалось указывать направление с помощью жестов, но в будущем он планировал научиться хранить в памяти и мгновенно воплощать сложные структуры. Не важно, какое у тебя внутреннее хранилище, если у тебя голова дырявая будь ты, хоть верховный маг, ты сможешь запомнить всего несколько заклинаний. Парень догадывался, что многие мастера не просто так создавали посохи, где хранили множество структур заклинаний, ожидающих только приказа своего создателя. Были конечно маги, использующие и вербальные формы заклинаний и визуальные символы, но такие больше относились к рунной школе, они изначально работали не с образами структур, а с магическими символами, таким образом, создавая структуры заклинаний и помещая их в предметы. Такие маги обладали истинным зрением, но не могли воплотить заклинания, используя мысленные образы, толи воображения не хватало, толи памяти, а может и внутреннего хранилища. Только вот парень пока о таких магах только читал, но это не мешало ему использовать все методы создания магических структур, таких существовало три — мысленный, вербальный и визуальный, он, же символьный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
У меня же будет всё по другому, я буду носить свой посох в голове, откуда так же мгновенно смогу выхватывать готовые к воплощению структуры, только нужно больше тренироваться, чтобы моё внутренне хранилище могло питать сложные структуры заклинаний подобно посоху. Накопители, конечно хорошо, но пока маг напитает структуру заклинания из накопителя, маг с идеальной памятью или посохом размажет его по земле. Правда, я о рунной школе ничего не знаю, а судя по доставшимся мне амулетам, сила рунной магии может поспорить с любой известной мне.
Хороший тому пример висел у меня на руке, в браслет заклинаний можно было поместить структуры, пока не укладывающиеся в моей голове, да и то, что каждый шарик напитывался определённым количеством энергии, для воплощения, заложенного в него заклинания, тоже было не последним фактором, хранилище-то пока оставляет желать лучшего. Так, что рунная магия загадка, которую я пока ещё не разгадал, но некоторые её изделия в руки уже получил.
— Рип, вот там какие-то обглоданные горы впереди, это не твой огрызок, о котором ты говорил? — Грум прервал размышления парня, указывая на не высокую, но довольно массивную одинокую гору, обгрызенную подобно спелому яблоку.
— Может и он, на карте отмечено, что в этой горе множество маленьких пещер, там часто останавливаются путники, которых ночь настигла в дороге. Защищаться проще, спина закрыта от нападения, да и теплее в пещере спать, чем на мёртвой земле, продуваемой ветрами со всех сторон. Пойдём, посмотрим, если пещеры есть, значит это «огрызок», а если их там нет, то всё равно остановимся, а то урчание у тебя в животе мешает мне думать, — недовольно пробурчал парень, оторванный от размышлений над своим светлым будущим.
Вот уж обжора и куда в него столько входит, маленький и не толстый вроде. Ладно, может оно и к лучшему, всё равно уже останавливаться надо, скоро совсем стемнеет и тогда придётся останавливаться там, где застанет кромешная тьма. Не хотелось бы этого, хоть я и стучал себя в грудь, что смогу поставить охранный круг, но это было сгоряча, на охранный круг жизни к утру сбежится вся нежить, а мне что-то не хочется, всю ночь не смыкая глаз, рассматривать всякую гадость, гоблин-то, как пить дать сразу спать завалится. Покушаем, выспимся, приведём мысли в порядок, осмотрим доставшиеся нам сокровища, а то только мельком и осмотрел амулеты, ни дело это, может там чего полезного есть для опасной и долгой дороги, в нашем положении любая помощь будет в радость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Грум, сделай над собой усилие, сейчас нельзя расслабляться, в огрызке могли остановиться разные личности, от простых бандитов до матёрых некромантов и свободных магов, я не говорю уже о том, что пещеры могли облюбовать какие-нибудь твари.
— Понял я, понял, приготовлюсь к так надоевшим нам развлечениям, не волнуйся, я хоть и голодный, но далеко не глупый. Лучше быть голодным, но живым, чем голодным, но мёртвым.
