«Торговый салон. Одежда. Шотландки чистошерстяные господ Маккаллума Мора и Родерика Мак-Ду».
Коптхолл-Корт, И.К. 30 сентября, 1892.
Дорогой сэр! Смею надеяться, что вы извините мне мою дерзость писать вам, но мне крайне необходимо получить кое-какую информацию. Я извещен о том, что вы провели летний отдых в Эбердиншире (Шотландия). Мой компаньон, господин Родерик Мак-Ду (по деловым соображениям и в рекламе он подписывался этим именем, но в действительности его зовут Иммануил Мозес Маркс) в начале прошлого месяца отправился также в Шотландию. Я получил от него всего лишь одну весточку, и это было вскоре после его отъезда. Я сильно встревожен: как бы с ним не произошло какое-нибудь несчастье. И поскольку мне не удалось получить ровно никакой информации о нем, куда бы я ни обращался и какие бы усилия я ни прикладывал, я рискнул отправить это письмо вам, в том его единственном послании, о котором я писал выше, он сообщал — находясь, по всей видимости, в крайне подавленном расположении духа, — что опасается беды, которая-де нависла над ним из-за того, что он пожелал уважить традиции Шотландии и появиться в ее пределах в шотландском национальном костюме. Он писал, что однажды ночью ему довелось увидеть свое «зеркальное отражение».
Дело в том, что перед отъездом он обеспечил себя одеянием, подобным тому, что мы имели честь сшить для вас. Он понравился бедному Иммануилу так же, как и вам. Я отговаривал его от этой затеи, признаюсь откровенно. Но он был также неумолим, как и вы. В конце концов он дал обещание, что сначала проверит его на себе поздним вечером или рано утром, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. И даже где-нибудь в пустынной местности. Он надеялся со временем привыкнуть к новому костюму.
К сожалению, он не сообщил о маршруте своих передвижений по Шотландии, так что я нахожусь в полном неведении относительно его настоящего местопребывания. Поэтому-то я и рискую обратиться к вам с просьбой припомнить: не видели ли вы или не слышали от кого-нибудь в Шотландии о точно таком же одеянии, какое было у вас? По соседству с тем поместьем, что вы приобрели для отдыха?
Не смею настаивать на ответе, особенно если вы ничего не сможете мне сообщить о моем бедном товарище. И все-таки я смею думать, что он остановился где-то действительно по соседству с вами. Дело в том, что на конверте с письмом, которое я получил от него, хоть и не было даты отправления, зато стоял штамп почтового отделения — «Йеллон». А это как раз в Эбединшире и не так далеко от Мэйнс-Крукена.
Остаюсь вашим покорным слугой
С наилучшими пожеланиями
Джошуа Шини Коган Бенжамен (Маккаллум Мор)
Брайан Эллиот
Чалдеронские монахи
Чалдеронские монахи
I
Тучи, нависая над самой водой, заволокли небо. Чувствовалось приближение грозы. Море волновалось под сильными порывами ветра и раскачивало небольшую моторную лодку.
Заходящее солнце окрасило горизонт тяжелым багрянцем; на мрачном кровавом фоне стены старого замка Чалдерон приняли зловещие очертания.
Моторная лодка вошла в маленькую естественную бухту острова. Фрэнк Симмс остановил мотор и повернулся к Луизе.
— Наконец-то мы одни, — сказал он, — ты самая привередливая девушка на всем югославском побережье. Все чего-то боишься. Можно подумать, что твой жених способен видеть сквозь стены.
Грациозная брюнетка в белых бермудах и ярко-красной блузке пожала плечами.
— Тино очень ревнив, — ответила она, — а его отец, профессор Салварин, один из крестных отцов итальянской мафии. Если кто-нибудь донесет ему о нашей связи, можешь считать себя покойником. Вот так-то, Фрэнк.
Фрэнк Симмс обнял стройное девичье тело, привлек Луизу к себе и начал жадно целовать загорелую тонкую шею, слегка нарумяненные щеки и капризно изогнутые губы. Луиза застонала.
— Ты свела меня с ума. Если ты не станешь сегодня моей, я сорву с тебя одежду и изнасилую прямо здесь, в лодке.
Его руки коснулись нежной груди и затрепетали, затем скользнули на тонкую талию. Луиза слегка откинулась назад, призывно засмеялась и вновь приникла к мужчине, наслаждаясь его волнением и нетерпеливостью.
— Не здесь, Фрэнк, не в шаткой лодке. В любой момент может пойти дождь. Нам нужна крыша над головой. Тогда вся ночь в нашем распоряжении, дикарь.
Волны пенными гребнями бились о берег. Черные тучи прорезала ослепительная молния, грянул гром.
— Мы поднимемся наверх, в замок. Старые развалины хорошо сохранились. Они выдержат даже артиллерийский обстрел, не то что простой дождь.
— Эти места пользуются дурной славой, — возразила Луиза. — Я расспросила хозяина гостиницы, мне хотелось побольше узнать о замке и монашеском ордене, построившем его в средние века. Но хозяин не ответил, только перекрестился и трижды плюнул через плечо.
— Ох уж эти суеверные люди!
Фрэнк снова прильнул губами к шее Луизы. Молодые люди, поглощенные страстью, забыли обо всем на свете. Фрэнк не мог и не хотел больше сдерживать свои желания, но лодка была узкой и неудобной. Молодой человек взял спальные мешки и дорожный баул с ужином и некоторыми необходимыми мелочами. Луиза прихватила с собой транзистор.
Снова сверкнула молния. Ударил гром.
Фрэнк и Луиза спрыгнули в воду и вышли на пляж. Они торопились оставить позади лес древних дубов и буков и широкую поляну. А вот и вымощенная камнем дорожка, ведущая от моря к развалинам.
Уже стемнело. Впереди величественно и неприступно возвышался замок. Когда молодые люди достигли ворот, хлынул ливень. Они бросились к ближайшей постройке, но потоки воды были такие интенсивные, что их одежда промокла в одно мгновение.
Влюбленная парочка оказалась в огромном зале. Фрэнк Симмс начал раскатывать спальные мешки, Луиза зажгла фонарик и закрыла дверь на задвижку. В пустом зале пахло сыростью и плесенью. В углу начиналась лестница, ведущая в башню.
— Добро пожаловать в замок привидений Чалдерон! — пошутил Фрэнк.
Он включил дорожный фонарь и поставил рычаг на длительное освещение. Луиза вплотную подошла к любовнику, руки Фрэнка сплелись за ее спиной, их губы слились в страстном поцелуе. Влюбленные осторожно опустились на приготовленную постель. Потом пришло забвенье: ни дождь, ни гром, ни шебуршание мышей не могли заставить их разжать объятия и оторваться друг от друга.
В едином порыве сорвали они одежду с изнемогающих тел и задохнулись от неудержимого желания. Фрэнк положил голову Луизе на грудь.
— Возьми же меня наконец, — простонала она, — я не могу больше ждать!
Когда молодой человек овладел ею, Луиза вскрикнула и изогнулась. Они любили друг друга в красном свете фонаря на полу старого замка крестоносцев, как только могут любить мужчина и женщина, молодые, красивые и неистовые.
Ближе к полуночи, насытившись, любовники лежали в спальных мешках, тесно прижавшись друг к другу. Тихо играло радио. Фрэнк лениво курил, наблюдая за поднимающимся вверх дном, Луиза дремала. По радио передали время. Полночь.
Вдруг раздались глухие удары колокола. Луиза резко села на постели.
— Ты слышал? Что это было?
Она непроизвольно заговорила шепотом. Фрэнк тоже прислушался, но звуки не повторились.
— Не знаю, — ответил он. — Возможно, порыв ветра. Или молния ударила в колокольню.
— Но гроза уже давно кончилась.
Медленно текли минуты. Фрэнк снова прикурил и предложил сигарету Луизе. Тут в дверь постучали. Три раза. Словно кто-то умолял впустить его.
Луиза снова легла и поправила одеяло на груди.
— Там снаружи кто-то есть!
Фрэнк Симмс что-то недовольно проворчал, натянул штаны и взял в руки лампу. Интересно, кто это может стучаться в такое позднее время в заброшенный замок? Он приблизился к воротам. В двери был глазок, прикрытый маленькой деревянной заслонкой.
Фрэнк приоткрыл ее, посветил фонарем и… с криком отпрянул назад. На молодого человека смотрело лицо из кошмарного сна: голый череп в истлевшем капюшоне. Пустые глазницы в упор уставились на Фрэнка, бескровная пергаментно-желтая кожа, обтягивавшая кости пришельца, напоминала свиные сандалии грубой выделки. Мертвец улыбнулся, обнажив черные зубы, седая борода трепетала на ветру.
— Ау-у, Фрэнк! Ну что ты там застрял?
И тут Луиза увидела, как высохшая мумифицированная рука просунулась сквозь глазок и подняла засов. Луиза застыла от ужаса, наблюдая, как дверь медленно со скрипом отворилась.
В зал вошла вереница отвратительных созданий. Их было семеро, и все они были одеты в длинные рясы, из рукавов которых выглядывали костлявые руки. Луиза вгляделась в мертвые безглазые лица, высохшие, тронутые тлением и временем, и закричала тонко и страшно, заверещала в смертельном страхе.
