Вот подстава.
Соседка Настя вернулась из университета и спросила, что со мной случилось, чего вдруг я прогуливаю.
— Просто мне не до этого, — ответила я, а она посмотрела на меня как на умалишенную. Но я уже привыкла за эти дни к такому взгляду.
С Глебом мы встретились так же, около общежития. Я смотрела на него каким-то другим взглядом. С особой благодарностью. Потому что он знает, о чем я мечтаю и пытается мне помочь.
В этот раз он был на машине. Я не знаю Москву, но мне показалось, что мы едем в центр: улицы становились красочнее, высотные здания пропадали, стали встречаться здания, которые «я уже это где-то видела, но не помню где». Может, на картинках в учебнике или в интернете. Да, это точно был центр, вдали виднелась Красная площадь, но мы свернули в другую сторону. Заехали в закрытый двор многоквартирного дома. Красивый дом, с такими широкими окнами, элегантной отделкой, в моем маленьком городе таких домов нет.
Я не ожидала, что родители Глеба настолько обеспеченные люди. По Глебу это не скажешь. Хотя вот сейчас что-то такое вспоминается, Вадим, кажется, говорил, что у отца Глеба какой-то бизнес.
Почему они живут в таком шикарном и роскошном месте, а Глеб снимает однокомнатную квартиру? Интересно, это он сам захотел? Я решила пока ничего у него не спрашивать. Может, все станет ясно сегодня при встрече с его родителями.
В холле был консьерж, сказал нам «добрый вечер», мы прошли к лифту, поднялась на самый последний этаж. На этаже была всего одна квартира. Дверь была открыта. Глеб взял меня за руку и шепнул на ухо: «Проходи, не бойся».
К нам вышла женщина лет пятидесяти:
— Здравствуйте, здравствуйте, проходите, — я подумала, что это его мама, но Глеб тут же сказал:
— Это Нина, домоправительница. А где родители?
— Они задерживаются, я думаю, скоро будут.
Они обнялись, Нина похлопала Глеба по плечу и сказала, что он стал «совсем красивый мальчик».
Я сразу почувствовала себя неуютно. Все вокруг напоминало музей — такое отполированное, как будто для красоты. Какие-то статуи, скульптуры, диван посередине комнаты судя по виду из бархата. Страшно было что-то трогать. Светлые стены, картины каля-маля. Такой контраст с тем домиком посреди леса, где живет бабушка Глеба и где мы с ним познакомились.
Мы прошли в гостиную-кухню. Там стоял длинный стеклянный стол, накрытый доверху разнообразными блюдами. Кажется, простые блюда: много салатов, картошка, курица, нарезка. Но накрыто все было на красивых дорогих тарелках. Выглядело изысканно, как в ресторанах. Мы сели на диван в ожидании родителей Глеба.
Они приехали только через полчаса.
— Здравствуйте, — в гостиную прошла стройная высокая женщина с короткой стрижкой в чёрном платье.
Я стала перебирать пальцами складки на джинсах, пытаясь успокоиться. И почему я выбрала такую одежду? Хотя чего мне беспокоиться? Это же не смотрины невест, в самом деле, это знакомство с родителями моего парня.
— А ты, наверное, Полина, — мама Глеба обвела меня глазами снизу вверх.
— Да, это моя Полина, — Глеб напирал на слово «моя». От этого мне стало спокойнее, я сказала, протягивая руку (Зачем руку? Сама не знаю):
— Приятно познакомиться!
— А нам как приятно, — в комнату широким шагом вошёл отец Глеба и улыбнулся мне знакомой улыбкой. У Глеба такая же. А ещё он пожал мою руку, которую мама Глеба пожимать не собиралась.
Мы сели ужинать.
За столом Глеба постоянно спрашивали о его работе, а меня об учебе.
Потом я вышла в туалет и немного заблудилась. У них в квартире было несколько туалетов, я прошла не к тому, он был в противоположной стороне от кухни, когда я возвращалась, меня не было видно в гостиной из-за перегородки. И я услышала отголоски разговоров.
— Конечно, у тебя были девушки намного красивее и обеспеченнее, я не сомневаюсь, что это только назло нам. Ты бы, конечно, никогда не бросил бы Виолетту, если бы она не нашла себе другого.
— Перестань нести чушь, мама!
Все произносилось громким шёпотом, но я услышала. И поспешила уйти оттуда, как будто чья-то рука замахнулась надо мной и надо было избежать удара. Сердце забилось в панике, я вернулась в ванную. Включила воду, слезы начали капать, я смывала их и смывала, но появлялись новые, так комарье слетается на запах крови.
Глеб рассказывал мне про Виолетту. Ещё тогда, когда мы только начали переписываться. Они много раз сходились и расходились. Для меня сложилось впечатление, что ни он, ни она не верили в будущее своих отношений, поэтому не дорожили друг другом. Но вот слова его матери. Она уверена, что я занимаю чужое место? Я начала думать: а если бы Виолетта не нашла себе другого, встречался бы он до сих пор с ней? Тогда мы бы с ним не встретились, и выбора между ним и Кириллом тогда просто не существовало бы. А я ведь начала думать, что Глеб — правильный выбор. Мне казалось, что все кругом думают точно так же. Но что для одного хорошо, для другого — плохо. Нужно ориентироваться только на себя. Я посмотрела в зеркало и попыталась улыбнуться. Никто не должен понять, что я плакала. Почему-то вспомнилось, как в детстве мама водила меня по врачам, потому что ей казалось, что у меня неправильный прикус, зубы слишком сильно выпирают вперёд. Но все врачи ей говорили, что прикус правильный, ничего исправлять не надо. Но она упорно видела недостаток там, где его не видели другие.
Я вернулась за стол с другой стороны (где меня было видно) и постаралась оставаться спокойной. Какая разница, что она думает, если у нас с Глебом все хорошо? Хотя я и видела всего один день за целый год, сейчас мне хотелось, чтобы это было правдой. Хотелось утереть нос этой вредной женщине.
Когда Глеб провожал меня домой, уже на метро из-за пробок из меня неожиданно вырвался вопрос:
— Я, наверное, не очень нравлюсь твоим родителям?
— Глупости, вообще, не переживай, им и собственный сын не сильно нравится. Главное — ты мне нравишься. И даже больше, — затем Глеб достал откуда-то маленькую коробочку и протянул мне. В ней были красивые сережки с зелёным камнем
