Путешественники, в свою очередь, поспешили к месту ночлега и торопливо развели большой огонь, который заботливо поддерживали до самого утра, чтобы держать ягуара в отдалении; грозный его рев то и дело будил их всю ночь.
XLIII. Черепахи
На следующий вечер наши беглецы остановились для ночлега на песчаной косе, которая тянулась вдоль одного берега реки на несколько миль. Песок был сухой и очень мелкий, так что мог служить хорошим матрацем. Но поблизости не было деревьев, что не позволяло поддерживать в течение всей ночи огонь, который отпугивал бы зверей. Поэтому мужчины решили бодрствовать со всей внимательностью и серьезностью.
Леон, как обычно, должен был дежурить в первые часы ночи, наименее тягостные, а главное — наименее опасные. Он устроил себе что-то вроде стула из кучи песка и твердо решил не спать. Первый час прошел легко, но затем веки его начали постепенно становиться тяжелее, и он почувствовал, что им, против его воли, овладевает такая же непреодолимая потребность уснуть, как и в ночь приключения с вампиром. Тщетно применял он все средства, которые помогли ему тогда; вопреки своему твердому решению, он уснул. Прошло с полчаса, как вдруг он соскользнул с кучи песка, на которой сидел, и упал на бок. Мгновенно проснувшись от этого падения, мальчик протер глаза, ругая себя за сонливость, и быстро осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, не угрожает ли что-либо спящим. Прежде всего он повернулся к лесу, но в той стороне не было видно ничего страшного. Тогда Леон перевел взгляд в сторону реки и тут при свете тлевших головешек, на которых готовили ужин, увидел пару блестящих глаз, устремленных прямо на него, возле них — другую пару, там — еще, еще, и наконец перед ним оказалось множество сверкавших глаз, очень маленьких и, казалось, принадлежавших змеям. Когда свет костра совсем затухал, Леону казалось, что он даже видит их. Тревога бедного мальчика была тем сильнее, что он боялся малейшим шумом вызвать нападение всех этих змей. Тем не менее он встал и, начиная лучше различать все, что его окружало, заметил, что эти странные головы были прикреплены к каким-то широким туловищам овальной формы, которыми весь берег был буквально усеян. Их черный цвет резко выделялся на белом песке и образовывал блестевшую линию, в которой, как в зеркале, отражался лунный свет.
Леон никогда не видел ничего подобного и не знал, как объяснить это странное явление; поэтому он начал серьезно беспокоиться и разбудил Гуапо и всех остальных. Шум, который он поднял, испугал всю толпу посетителей, и слышно было, как сотни их быстро погрузились в реку.
— Черепахи! — сказал Гуапо с обычным лаконизмом.
— Черепахи? — воскликнул дон Пабло, который понял, что хотел сказать индеец.
— Да, господин. Вероятно, они явились сюда, чтобы положить свои яйца, как делают это каждый год.
Дон Пабло успокоил всю семью, объяснив, что черепахи совершенно безобидные создания. Но все испытали такую тревогу, что она рассеяла их сонливость, нечего было и думать о том, чтобы снова уснуть. Поэтому все с интересом стали слушать удивительные рассказы дона Пабло о черепахах. Вот что он говорил:
— Это большие черепахи, которые в тропической Америке называются аррау, каждый год собираются из всей реки и образуют большие армии, подобные той, которую мы увидели. Каждое из этих многочисленных стад избирает себе место, удобное для кладки яиц, какой-нибудь остров или песчаную мель. Но прежде, чем класть яйца, черепахи в течение нескольких дней осматривают место, причем высовывают для этого только головы над водой. Этот предварительный осмотр производится ими с величайшим вниманием. Когда они убедятся, что выбранное место действительно удачное, то все являются туда ночью, и каждая черепаха роет в песке кривыми когтями своих задних лап яму чуть больше фута в глубину и в три фута диаметром. В эту яму она кладет свои яйца, количество которых достигает порой ста двадцати штук. Яйца белые, скорлупа у них очень твердая. Величиной они немного больше голубиных и меньше куриных. Уложив яйца, черепаха прикрывает их песком, старательно выравнивает его, чтобы не было заметно это драгоценное сокровище и не досталось коршунам, ягуарам, другим хищным зверям. Когда дело окончено, черепахи снова погружаются в воду и направляются каждая туда, откуда она приплыла. Заботу же о яйцах берет на себя солнце. Приблизительно через шесть недель из них вылупливаются маленькие черепахи, величиной с дюйм в диаметре; они выползают на песок и тотчас лезут в воду. Сначала они живут в прудах и озерах, дно которых не очень глубоко, часто очень далеко от места своего появления на свет. Что же касается того, каким образом находят они эти озера, сами ли добираются туда, или мать приводит их, как это делают крокодилы и аллигаторы, это еще не исследовано. Крокодилам это легче сделать, потому что каждая самка кладет свои яйца в каком-нибудь отдельном месте, куда и приходит к тому времени, когда появляются детеныши. Тогда она сзывает их криком и ведет к пруду, где они и остаются до тех пор, пока не подрастут. Но каким образом черепаха узнает своих детей среди миллионов вылупившихся из яиц в одном и том же месте и в ту же минуту отправляющихся в воду? Правда, часто встречают старую черепаху в сопровождении сотни маленьких; но ее ли это дети, или она взяла их случайно из общего приплода? Кажется невозможным, чтобы она могла различить тех, которые принадлежат именно ей среди этого беспорядочного смешения; но тем не менее ею вполне может руководить материнский инстинкт, который и не позволяет допустить ошибки.
Несмотря на все старания черепахи, яйца ее часто гибнут; миллионы их уничтожаются ежегодно множеством ее врагов, среди которых самым ожесточенным является человек.
Когда индейцы обнаруживают хоть одно из мест, куда черепахи кладут свои яйца, они собираются там целым племенем и, как только животные удалятся, выбирают все яйца до единого.
Они собирают их не только для еды, но и для того, чтобы сделать масло. Приготовляется оно следующим образом: кладут яйца в большое корыто, где разбивают их маленькой деревянной лопаткой. В течение нескольких минут их взбалтывают, а потом оставляют на солнце, пока маслянистые частицы не всплывут на поверхность. Тогда это масло снимают и некоторое время кипятят, после чего сливают в кувшины и несут на рынок. Черепашье масло светло-желтого цвета; некоторые находят, что оно не уступает даже оливковому. Качество его зависит главным образом от времени, в какое были собраны яйца; если они окажутся уже засиженными, то масло будет иметь неприятный запах.
Количество яиц, уничтоженных таким образом, невероятно; а сколько их кладут черепахи, и представить себе невозможно. Известно, что на берегах Ориноко было собрано в один год только в трех местах по меньшей мере тридцать три миллиона яиц. Общее количество этих яиц, используемых для приготовления масла, насчитывает сто миллионов. Теперь вообразите, что было бы, если бы никто не уничтожал их? Представьте, что из этих ста миллионов яиц вылупилось бы столько же черепах, которые, достигнув определенного возраста, весят шестьдесят — семьдесят фунтов и размножаются с поразительной быстротой? Помножьте это количество на среднее число лет, которые живет черепаха, и вы увидите, что через несколько лет все реки были бы совершенно запружены этими животными, которых было бы так же трудно исчислить, как и песчинок на берегах Ориноко.
