Бак никогда не испытывал недостаток в самых красивых девочках из колледжа, одиноких женщинах, которым он назначал свидания, когда вернулся в Новер.
Бак нуждался в Лоре, но никогда не хотел ее.
Но его желание Карли и необходимость в ней так переплелись в нем, что Бак не мог бы сказать, где кончается одно и начинается другое. Он не знал, где физическое уступает дорогу эмоциональному.
Бак знал только, что ему нравится это чувство.
Теперь они возвращались к его собственному хозяйству, ступая по земле, где когда-то была тропа, уже давно заросшая. Карли шла рядом с Баком, когда это было возможно, пропуская его вперед, когда тропинка сужалась. Карли набросила на плечи, словно шаль, толстую выцветшую накидку, сшитую из лоскутов неровными стежками. Это грех, учила его бабушка пять лет назад, стегать по-настоящему ровными стежками, потому что только Бог может созидать совершенство.
Быть может, он потерпел ужасную неудачу в своей первой попытке, подумал Бак, наблюдая за Карли, но в этой, второй попытке он, похоже, достиг совершенства. Карли была прекрасна; милая и ласковая, светлая и нежная. Она была полной противоположностью Лоры.
Она была всем, о чем он мог мечтать.
И из-за Лоры она была тем, что он боялся взять.
Сегодня утром в ее комнате он хотел поцеловать ее, хотел этого со страстью; и она хотела этого тоже. Бак видел, как светились ее глаза, чуть приоткрылись губы, слышал, как ее дыхание стало неровным и взволнованным.
Но он не мог сделать этого. Он посмотрел на нее, на лицо Лоры и не смог поцеловать ее. Даже если она не помнила, помнил он: манипулирование им, издевательства, насмешки. Он помнил, когда потерял над собой контроль, потерял свою гордость, свою личность. Из-за Лоры. И не имело значения, как она изменилась, Карли была Лорой. У нее было лицо Лоры и тело Лоры, и Бака не оставлял страх, что где-то внутри у нее было сердце Лоры и ее черная душа, от которой нет спасения.
Но это, черт возьми, не останавливало его.
Он все еще хотел ее, но мягким, нежным желанием: оно не угрожало ему. Если бы он занимался с Карли любовью, это было бы сладкое и нежное блаженство. Если нет, то он испытал бы не более, чем легкое разочарование. Сожаление о потерянном времени. Это желание не могло разрушить его.
Пока он не взял ее.
И тогда вернулась бы Лора.
Тропа вилась, постепенно поднимаясь, раздвигая мелкие просветы, окаймленная деревьями и валунами, пока наконец они не достигли цели своего путешествия. У их ног расстилалась долина с Новером, с причудливо вьющейся автострадой, с холмами, окаймляющими другую сторону долины на расстоянии нескольких миль.
А слева показалась узкая лента гравия, потом исчезла. Дорога вела к озеру.
Раньше Карли назвала Лору эксгибиционисткой за ее пристрастие заниматься сексом на озере. А что заставляло его делать так? Бак мучительно размышлял об этом, разворачивая и расстилая на земле накидку с ее плеч.
Лора больше не существует, но он был еще под ее властью. Его воспоминания о ней продолжали пугать его.
— Это место прекрасно, — сказала Карли, прислоняясь к Баку. — Ты тосковал по нему, когда жил в Небраске?
— Да, скучал. — Резко, не останавливаясь для объяснений, Бак спросил: — А ты будешь скучать, когда вернешься в Сиэтл?
Карли посмотрела на него ласково, задумчиво и немного грустно. Но потом она ответила так же просто, как и он:
— Да, я буду скучать.
— Я хотел бы… — Бак размышлял и никак не мог выразить мысль словами. Он мог бы закончить эту фразу разными способами: «Я хотел бы, чтобы ты была другой»; «Я хотел бы, чтобы ты не была прекрасной блондинкой с голубыми глазами»; «Я хотел бы смотреть на тебя и не видеть Лору»; «Я хотел бы, чтобы ты действительно была Карли»; «Я хотел бы быть уверенным, что Лора ушла навсегда из моей жизни»; «А больше всего… я хочу, чтобы ты могла остаться. Со мной. Навсегда».
Чувствуя замешательство Бака, Карли подвинулась к нему на бабушкиной накидке, нежно положив руку ему на колено:
— Дай мне угадать, — сказала она, и улыбка коснулась ее губ, но не тронула глаза. — Ты хотел бы, чтобы я не останавливалась в Новере. Ты хотел бы никогда не возвращаться из Небраски. Ты хотел бы, чтобы правительство построило эту дорогу между штатами где-нибудь еще и оставило Новер медленно умирать. Ты хотел бы, чтобы этот уголок штата Монтана никогда не был бы заселен. Ты хотел бы, чтобы все это защитило тебя, твой город, твои воспоминания от меня.
Ее прикосновение было легким, словно перышко, но Бак чувствовал его каждым нервом своего тела. Он ощущал ее тело, тепло, блаженство, которое длилось бы вечно…
Бак медленно накрыл руку Карли своей, ее пальцы своими, и медленно притянул ее к себе.
— Ты не угадала, дорогая, — прошептал он, а потом солгал: — Я хотел бы сделать вот что, — и Бак поцеловал Карли. Это было простое, медленное сближение, которого он страстно желал с тех пор, как проснулся и увидел ее стоящей у окна, залитой солнечным светом, в тонкой ночной сорочке. Бак понял, что его слова не были ложью. Это действительно было то, чего он страстно желал. Упоительно. Без испепеляющей страсти. Только постепенно растущее осознание наслаждения.
Закрыв глаза, Бак нашел ее плечи и притянул Карли к себе. Склонив голову, он прижался своими губами к ее, почувствовав ее тепло, ее сладость и неискушенность. Он хотел брать, брать и брать до тех пор, пока боль в его душе не ослабнет. До тех пор пока страсть в его сердце не будет удовлетворена. До тех пор пока раны, которые она нанесла, не исцелятся.
Карли целовали несколько раз, но так — никогда. Никогда так жадно. Так нежно. Так ласково…
Подняв руки, Карли позволила себе коснуться Бака. Она притронулась к его груди через мягкий хлопок рубашки, обтягивающей широкие плечи, сильные мышцы, плоский живот. Бак напрягся, когда она гладила его, и Карли чувствовала волны дрожи, проходящие по его телу. Ей хотелось большего: коснуться его кожи, смотреть на него, целовать его, вся она трепетала. Ее пальцы задержались на ремне, играя пряжкой; потом Карли обняла его.
Они сидели на накидке, не отрывая взгляда друг от друга. Карли выглядела немного удивленной, сильно взволнованной и чуть-чуть испуганной. Бак тоже испытывал сильное волнение. Возбуждение. Радость. Блаженство.
— Это изумительно, — сказал он тихо.
Карли улыбнулась. Изумительно — это такое книжное слово. Не многие женщины посчитали бы его за комплимент. Лора, конечно, не посчитала бы, но Карли оценила его. Все, что она узнала о Баке и о Лоре, показывало, что ему с нею очень редко было прекрасно. Злобно — да, горько и тяжко — да, ненавистно — да, но никогда — прекрасно. А это было то, чего он хотел больше всего. Прекрасно и нормально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
