Тогда Темпл решила, что Молина была бы рада услышать, что Петру уже лучше, благодаря крови Черныша Луи. Она ведь помнила Черныша Луи?..
— Мисс Барр, я помню каждую мелкую деталь вашего чрезвычайного, экстравагантного круга знакомств, включая семейство кошачьих, — заверила ее лейтенант чрезвычайно приподнятым тоном. — Честно говоря, я собрала уже достаточно материала: из вашего барахла получилось изумительное дело.
— Рада предоставить возможность поразвлечься, — ответила Темпл.
Молина вдруг вспомнила, что хотела спросить:
— И с тех пор никто из вас не видел мисс Тайлер?
— Нет, — ответили они в унисон, как хорошо натренированные школьники. Потом они виновато посмотрели друг на друга и в стороны. Звучало так, будто они репетировали.
— Никто из вас не возвращался в дом мисс Тайлер, или в монастырь, или в церковь?
— Я, — казалось, что Мэтт испытал облегчение оттого, что смог принять огонь на себя. — Я возвращался сюда, чтобы посоветоваться с сестрой Серафиной.
— О чем советовались?
— О мисс Тайлер. Об отце Эрнандесе.
— Ты знал, что мисс Тайлер возвращается из больницы со своей племянницей?
— Да.
Молина повернулась к Темпл, которая задавалась вопросом, как это у высокой леди-лейтенанта до сих пор не случилось приступа от этого двойного допроса:
— А вы знали?
— Позже Мэтт что-то говорил об этом.
— Когда и где?
— В четыре вечера в пятницу, в районе бассейна «Серкл-ритц».
— Плавали, пока не вырубились?
— Нет… учились вырубать других. Мэтт показывал мне кое-какие приемы по самозащите.
Голова Молины снова обратилась к Мэтту:
— Что ты знаешь о самозащите?
Ее скептицизм вовсе не звучал насмешливо.
— Я практиковал некоторые боевые искусства.
— Отлично. Бывший священник мутант ниндзя, — голова Молины вернулась к Темпл: — Чему-нибудь научились?
— Как биться с надоедливыми громилами больших размеров, чем я, — сказала Темпл довольно нарочито. — Выбить глаз, ударить в пах, способы воздействия на слабые места человеческого тела.
Молина ухмыльнулась:
— В этом не особо много искусства.
— Я не учил Темпл тхеквондо, — вставил Мэтт. — Просто основы, как защитить себя на улице.
— Что случилось потом?
— Я пошел готовиться к работе, она начиналась в семь, — сказал Мэтт.
— Я поехала к ветеринару забрать Черныша Луи и проверить бедного Петра, — добавила Темпл, когда Молина снова посмотрела на нее, а затем опять переключилась на Мэтта.
— Во время смены случилось что-нибудь странное? Какие-нибудь из ряда вон звонки?
Мэтт скривил рот в очаровательную улыбку:
— Все наши звонки — из ряда вон, лейтенант, но последняя ночь не была примечательной ничем. Вы думаете, преступник мог захотеть оставить сообщение?
— Может быть, — Молина встала, предвосхищая финал беседы. — В доме сейчас работает группа криминалистов. После того, как они закончат, я хочу услышать, что еще вы трое можете рассказать об инциденте с котом. Так что будьте неподалеку.
— Где? — одними губами спросила Темпл Мэтта, пока лейтенант ускользала за дверь, точно темно-синяя тень.
Мэтт улыбнулся с облегчением, что допрос временно закончен:
— На этот вопрос я могу ответить. Монастырская кухня. Идеальное место спрятаться. Давай найдем ее.
Пока они бродили по коридорам и холлам монастыря, Темпл не могла избавиться от чувства, что они действительно похожи на преступников. Может быть, у бывшего священника было право чувствовать себя здесь как дома, но у нее — нет. Возможно, на нее отрицательно ловлияли годы протестантского суеверия в отношении католических священнослужителей и структур католической церкви. И она все еще была готова за каждым углом наткнуться на что-то мистическое и полугадкое — затененную статую с охапкой зажженных свечей, мрачно мерцающих перед ней, или одну из тех вульгарных красных бархатных подушечек для коленопреклонения, которые вы можете увидеть в дешевых европейских фильмах про вампиров?
Этот же монастырь выставлял на показ только сверкающие чистотой стены и полы, а также простую немногочисленную мебель. Когда они обнаружили место своего укрытия, две ступеньки вниз в задней части здания, то увидели там Пилар: она суетливо грохотала на довольно просторной кухне, где идеально помещался стол на восемь человек.
Пилар покачала головой и начала причитать, не дожидаясь более соответствующего намека на разговор:
— Ох, ужасно, так ужасно, что случилось с мисс Тайлер! Я была в шоке. Сестры переполошились еще до завтрака… приехали полицейские машины, выли сирены.
Мэтт выдвинул стул с края стола возле Темпл, потом еще один во главе для себя самого так, чтобы сесть под прямым углом.
— Нам тоже сегодня пришлось уехать, не позавтракав, — вставил он.
— Не позавтракав? — переспросила шокированная Пилар. — Все сестры сейчас в церкви, молятся за душу мисс Тайлер, а кого нет — ждут своей очереди на допрос к лейтенанту Молине. Допрашивать хороших сестер, вы представляете?! Не знаю, о чем эта женщина думает, а ведь она тоже прихожанка.
— О, она посещает вашу церковь? — продолжала разговор Темпл.
— Не так часто, как следовало бы, — ответила Пилар, насупившись: она суетилась подле столешниц. — К утренней мессе не ходит, зато почти на все воскресные. Полагаю, ее отвлекает долг службы, но все равно это не отговорка. Работать в полиции не самый лучший вариант для женщины и тем более матери.
Она схватила пару бледно-персиковых тарелок из термостойкого пластика и поставила их перед ними нарочито уверенным движением, которое было вовсе не обязательно.
— В наши дни женщины делают все, — сказала Темпл.
— Не слишком удачная работа для женщины с ребенком, ведь каждый вечер она даже не знает, во сколько придет домой, — презрительно фыркнула Пилар. — Бедная маленькая Марайя. И что это за имя такое? Кто ее святая? Я притворялась, что ее зовут Мария, но нет — меня все время поправляют. Произносить надо «Ма-ра-йя».
В знак неодобрения она повернулась к ним спиной, которая выглядела, как черная стена с двумя завязками от фартука, и снова принялась грохотать возле плиты сковородками и мисками.
— Марайя. Это лучше, чем Тиффани, — подметила Темпл.
— Но почему не Мария? Аве Мария? Ничего не осталось. Никакого семейного воспитания, уважения к церкви, киме-нам святых. Район превратился в сплошную свалку, просто место для отбросов какое-то. И теперь бедная мисс Тайлер убита в своем собственном доме, пока спит ее племянница.
— А коты… в порядке? — спросила Темпл. Большое тело резко развернулось.
— А что сделали с котом!.. — она поспешно перекрестилась, прикасаясь длинным средним пальцем по очереди ко лбу, к груди и обоим плечам. А потом с содроганием снова вернулась к плите. — Жестоко, но просчитано наверняка. Богохульство.
Когда она в следующий раз повернулась к ним, в руках у нее была большая дымящаяся тарелка толстых французских тостов. Пилар поднесла ее к столу и поставила рядом с Мэттом.
— Вот и еда! — сказала она мягким голосом. — Вам нравится малиновое варенье, сироп?
— Да, — дружно ответили Темпл и Мэтт.
Пилар знала, что делать. Она принесла и то, и другое, потом последовали чашки свежесваренного черного, как ночь, кофе и маленький розовый кувшинчик смеси молока и сливок.
Затем она встала за ними, коротенькие толстенькие ручки — скрещены на фартуке, и словно угрюмый ангел-хранитель, смотрела, как они едят.
— Это потрясающе, — сказала Темпл, только поняв, как голодна, потому что ее желудок заурчал от одного только запаха еды.
— Сестры не станут есть, — сказала с отвращением Пилар. — Слишком расстроены. Даже коты не станут. Хорошо, что хоть вы поедите. Хотите сахар, мистер Девайн? — услужливо предложила она, держа руку над его чашкой кофе.
Он попытался притормозить ее безудержную заботу, которая явно была вызвана расстройством:
— Все и так замечательно. Спасибо, Пилар. Я вижу, как хорошо здесь обращаются с сестрами.
— И отцом Эрнандесом. Я также готовлю и для него, у него дома. Так что приходится постоянно бегать туда-сюда, туда-сюда, — она вытерла руки о складки фартука. — Последнее время на завтрак он ест мало. Как вы думаете, хватит ли у миссис Молины нервов опросить и его?
Темпл чуть не подавилась кофе, когда услышала имя Молины, точнее — то, что его претворяло: почтительное «миссис». Молина — обычная миссис? Не может быть!
— А что мистер Молина думает по поводу профессии своей жены? — скромно поинтересовалась Темпл.
На этот раз фырканье Пилар было больше похоже на хрипение:
— Никакого мистера Молины нет. Может, никогда и не было. Кто знает? Все, что мне известно: Марайя Молина учится во втором классе, и я никогда не видела обручального кольца на руке ее матери.
