Вот и сейчас он не бросился, как Сашка, изучать странную игрушку, а предусмотрительно стоял в сторонке.
– Какая батарейка! – возмутился Илька. – Смотрите: она может все!
Он подбежал к столу, оперся на него руками, пристально посмотрел в кукольные глаза и, снова произнеся загадочное «крвыч», приказал:
– Лезь на потолок.
Кукла спрыгнула со стола, спокойно подошла к стенке и вскарабкалась к самому потолку. При этом было ощущение, что она не просто карабкается, а летит.
– Машинка с моторчиком! – в восторге прошептал Сашка.
Услышав голос, кукла повернула к Квасникову голову и нехорошо улыбнулась.
– А чего это она на меня так смотрит? – Сашка поежился и снова засунул палец в рот.
– Я еще не совсем разобрался. – Илька смотрел на свое создание с обожанием. – Наверное, она считает тебя врагом.
– А больше она ничего не считает? – Квасников запустил в куклу тапкой. – Я ее сейчас по стенке размажу.
– Спускайся, – приказал Илька. – Отдыхай!
Кукла перепрыгнула на стол, села, опустила вдоль туловища руки и замерла.
– Универсальный Летательный Аппарат, – пробормотал Левка, с недоверием разглядывая игрушку. – Получается УЛА. Как юла. Зачем она тебе?
– Скорее Уля, – с радостью согласился Шагунов. – Это же классно! Неживой предмет, а двигается. Так ведь любого мертвеца поднять можно.
Сашка с Левкой переглянулись.
Им сейчас только оживших мертвецов не хватает.
Обоим сразу же захотелось плюнуть на очередную глупую Илькину затею и разойтись по домам. Ведь ясно, что ничего хорошего в подобных предприятиях, как и в оживших куклах, не бывает.
Но никто никуда не уходил. Приятели стояли и смотрели на Улю. Она же тупыми искусственными глазами смотрела в никуда и улыбалась. Кукла уже тогда все знала, а ребята все еще думали, что это шутки.
– За счет чего она двигается? – Левка наконец отважился выйти из своего угла.
– О! Это просто фантастика какая-то! – Илька сунул руку Уле в карман, чуть не оторвал его, но зато извлек оттуда кусочек желтой мятой бумаги. – Видели? Это ее и двигает!
На ощупь бумага оказалась мягкой слегка шероховатой тряпкой, очень похожей на замшу. На лоскутке карандашом было написано «крвыч».
Ребята уставились на Ильку, ожидая рассказа.
– Да все просто, – захохотал Шагунов. Для него в жизни вообще все было просто. – Вчера я пошел в наш «Букинист». Копаюсь в отделе оккультных наук, одну книжку себе приглядел… Дорогая, правда. Стою, думаю, где бы раздобыть деньги. А главное, – сам себя перебил Илька, – народу никого в магазине нет. Вообще ни души, я да продавец.
– Нормальные люди в такие магазины не ходят, – не преминул ввернуть слово Сашка. К печатному слову он питал вполне объяснимую для шестого класса неприязнь.
– Я не о том, – махнул в его сторону рукой Шагунов. – Не было никого. И тут я слышу: продавец с кем-то разговаривает. Я даже поначалу и внимания не обратил – говорят и говорят. Люди постоянно о чем-то говорят. А потом понял, что не с кем продавцу вроде бы разговаривать. Нет никого в магазине!
– Другой продавец из кладовки вышел, – предположил Левка.
– Я же говорю! – с азартом стал объяснять Илька. – Никто никуда не ходил! А тут мужик какой-то стоит, высокий, худой, седой весь, и так вкрадчиво что-то продавцу втолковывает. А сам руку в кармане держит, словно хочет что-то достать, но не решается. Я и не заметил, как подслушивать стал. Честное слово!
– Не заметил он, – фыркнул Квасников. – Небось сзади подкрался.
– Я даже выйти из магазина хотел! – Для убедительности Шагунов ударил себя кулаком в грудь. – И тут вдруг они про какой-то пергамент заговорили.
– Про что? – нахмурился Сашка.
– Это бумага такая, на ней моя бабушка пироги печет. – Проявил свою осведомленность Сидоров.
– Никакая это не бумага! – накинулся на него Илька. – Я потом специально в словаре Ожегова прочитал.
– Где? – Сашка начинал злиться. Он не любил, когда Шагунов при нем показывал свою повышенную осведомленность в тех вещах, в которых Квасников абсолютно не разбирался.
– Книжка есть такая. – Ильке сейчас было не до Сашкиных обид. – В ней все слова объяснены. Там написано, что «пергамент» – это специально обработанная кожа животных. И что на ней еще писать можно. И…
– Дальше, – мрачно произнес Сашка, демонстративно отворачиваясь.
– Я и говорю. – Шагунов повернулся к внимательно слушающему Сидорову. – Эти двое разговаривали о каком-то мужике. Что он, мол, был страшно богат, что умер недавно, что наследников набежала тьма, что теперь в магазинах станут интересные вещи появляться. Умерший, оказывается, был коллекционером, разные штуки интересные собирал. Тут мужик этот около прилавка всхлипывать начал, вроде как жалко покойника. Полез в карман за платком и обронил что-то, очень похожее на салфетку.
– А ты и поднял, – сокрушенно покачал головой Квасников. – Брать чужое нехорошо.
– Да погоди ты! – снова замахал на него руками Илька. – Не простая это была тряпка!
– И снесла курочка яичко, – противным голосом проблеял Сашка. – Да не простое, а золотое. Шагунчик, у тебя совсем с головой плохо?
– Это у тебя сейчас с головой будет плохо! – разозлился Илька.
Что может тощий Шагунов сделать высокому плечистому Квасникову, было непонятно.
– Досказывай давай! – прервал начинающийся спор Левка. – Долго нам еще здесь торчать?
– Я никого не держу! – отрезал Шагунов. – Это не простая тряпка! – Он потряс зажатым в кулак пергаментом. – Это живая вода!
Квасников прыснул.
– Она кого угодно оживить может! – не сдавался Илька. – Нужно слово написать и в карман положить. Тебя любая кукла слушаться будет. Как произнесешь то слово, что на пергаменте написал, – все, хоть на край света пойдет.
Илька сунул пергамент обратно в карман кукле и строго приказал:
– Крвыч! Встань на голову.
Кукла ожила, зашевелилась. В воздухе качнулись ноги в белых ботиночках. Раз, другой… На стол упала записка. Уля с грохотом свалилась на пол.
– Впечатляет, – хмыкнул Левка. – Зачем тебе летающие куклы?
– Кукла – это проба. – Илька подобрал упавшую игрушку. – Под руку просто попала. Ее мать зачем-то с работы принесла. Она же в театре работает, бутафором. Хотела, наверное, дома что-то починить. Я и взял. Не в самосвал же было пергамент засовывать.
– Да, летающий самосвал это сильно, – согласился Сидоров, разглядывая застывшую куклу. – Не нравится мне это. За шутки с оживлением всегда расплачиваться приходится. Да и искать эту тряпку будут. За такой ценной вещью охота начнется. Лучше пергамент сразу вернуть, пока не пришли и по шее не дали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
