У нее перехватывало горло. Казалось, она чуть не плакала.
— Именно поэтому ты начала с того, что напала, убила людей? — сдавленно прокричал Сергей.
— Я не могла позволить вам уйти отсюда, — произнесла Лана с горечью. — Вы либо встанете на нашу сторону, либо…
Она не закончила, но это и не требовалось.
— А на вашей стороне хоть печеньки есть? — выкрикнул я, не выдержав напряжения. Стоявшие рядом егеря тут же повернули ко мне головы.
— Ты, Рома, лучше всех знаешь, что есть на нашей стороне, — ответила она мягко. — Выход. Возвращение домой. Ты же говорил с Ником, ты же знаешь, скажи им.
— Я уже все им сказал, — ответил я. — Ник — сумасшедший, если до сих пор не понял, с чем имеет дело и кто им помыкает. Я не хочу в этом участвовать. Я хочу защитить людей от этого.
— Людей? — Лана скривилась, словно я сказал какую-то невозможную глупость. — Рома, здесь нет людей, кроме нас. Очнись уже, наконец.
— Здесь есть люди. Вот это — люди, — я указал на двоих солдат с мушкетами стоявших рядом: окровавленных, грязных, не понимающих, что творится. — Они пришли сюда, потому что поверили мне. Их никто не заставлял, они знали, что это очень опасно, что здесь можно погибнуть ни за грош. И вот — пришли же. Они — люди. А вы… а мы… я не знаю.
Над замком повисла тишина. Тяжелая, как огромная бетонная плита, которая висит на тонком тросе и в любую секунду норовит расплющить всех, кто столпился внизу.
— Мне очень жаль, — сказала Лана. Голос ее дрогнул, словно она готова была расплакаться, но на лице чувства никак не отразились. — Мне придется это сделать. Я даю минуту на то, чтобы те, кто хочет пойти со мной, сказали об этом. Потом будет поздно.
На стене два десятка пар глаз обменялись многозначительными взглядами.
— Кто хочет — может идти, — негромко произнес Сергей. Дуло мушкета, который он держал наперевес, заметно дрожало.
Еще полминуты молчания. Никто не отозвался. Все напряженно смотрели на вперед на кромку леса, где затаился враг.
— Вы чего, ребята⁈ — Лана с отчаянием простерла руки к стене. — Он же вас предал всех!
Она указала рукой в сторону Сергея, и тот как-то сник и сделал шаг назад от крепостных зубцов.
— Рома, скажи хоть ты им, — Лана вперила взгляд в меня. — Ты же тоже это видел, скажи.
— Я видел, что всех предал Ник, — ответил я, проглотив ком в горле. — И сам себя предал в первую очередь. И Ксай предал. И предаст кого угодно ради достижения своей цели. И тебя тоже.
При упоминании о Ксай Лана дернулась, словно от пощечины.
— Мне очень жаль, — повторила она, развернулась и направилась обратно в лес. В ту же секунду орда нежити снова двинулась на замок.
Перешедших в наступление мертвых встретил нестройный залп крупнокалиберных крепостных ружей, но с тем же успехом можно было бы попробовать остановить поезд сеткой для пинг-понга. Несколько мертвых тел разлетелось на куски, один могильник грузно осел на землю, но орда мертвецов не замедлила хода и врезалась в ров, запруживая его огромной массой мертвой плоти. Ров вышел из берегов, вспенился
С угловой башни, куда в начале боя затащили запас пороха, грохнула пушка, хлестнув по заполонившим ров мертвецам гигантской плетью. Словно в ответ ей, на стене ударила вторая. Первые ряды преодолевших ров тварей выкосило залпом картечи, взрывшим всю землю под стеной.
Но ход боя это переломить не могло. Несколько крупных тварей, преодолевших ров, сыграли роль осадных башен. По их спинам мертвое войско стало карабкаться на стены. Несколько минут отчаянного боя возле крепостных зубцов, и нам пришлось отступать, сперва к башням, а затем и вниз, на крепостной двор.
Беспорядочная схватка с наседающими со всех сторон врагами не давала даже толком понять, что происходит. Все силы, умственные и физические, уходили лишь на то, чтобы не давать острым желтым зубам, серым когтям и черным загнутым жалам впиться в меня и разорвать на куски.
Я уже находился ближе к середине крепостного двора, когда поток противников немного ослаб, и можно было осмотреться, что происходит вокруг
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Башни отрезали, — прокричали где-то справа от меня. Я повернулся и увидел Тима, бледное лицо которого, перечеркнутое алым кровоподтеком, дрожало, словно от сильнейшего тика.
Обе башни действительно превратились в ловушки для тех, кто отступил туда. На секунду я представил себе их положение и вздрогнул.
Узкая лестница, сжатая между двумя каменными стенами. Снизу прет толпа мертвых, сверху — только небольшая открытая площадка. Каждый шаг наверх — это шаг к смерти, потому что, выбравшись на площадку, сдерживать натиск уже не сможешь. Но и не отступать невозможно. Кулаки сжались до дрожи от острого чувства бессилия.
— Мы должны им помочь, — хрипло прокричал Тим, хватая меня за ворот. — Нужно… что-то сделать. Бросок какой-то.
Я оттолкнул его, чтобы успеть отразить бросок скорпида, выскочившего из-за угла небольшой пристройки. Еще два топора врезались в тварь одновременно с моим. Я вытер выступившей пот, размазав по лицу пороховую гарь, и огляделся по сторонам.
Вокруг меня словно сама собой собралась группа человек из десяти, не прекращавших сопротивляться натиску мертвых и почти прижатых ими к стене. До ближайшей из башен можно было бы добраться вдоль стены, прижавшись к ней и отбиваясь от наседающей нежити. Дойти, проломиться сквозь толпу, дать хотя бы шанс тем, кто отбивается там сейчас из последних сил.
Я поискал глазами кого-то, кто мог бы возглавить атаку.
— Где Сергей? — спросил я.
— Они с Равилем в левой башне, — ответила, тяжело дыша, Вика. В стороне от нее, привалившись к стене, стоял тот раненый парень, которого мы встретили у ворот.
Дело было плохо. Он в той башне, до которой нам не добраться точно. Среди тех, кто остался здесь, старший, кажется, я. Что ж…
— Вика, у тебя остались амулеты какие-то? — спросил я, взяв ее за плечи.— –Ты можешь жахнуть по пятачку перед входом в башню?
Она отрицательно помотала головой.
— Еще с утра сегодня все жахнула, — сказала она со слезами в голосе. — У меня мало было… совсем… Они умрут все, да? Мы все умрем?
Я чуть встряхнул ее и сразу отвел глаза, чтобы не разрыдаться самому, от бессилия и жалости ко всем и к себе.
Секунду спустя из недр дальней башни раздался низкий утробный вой, едва не переходящий в ультразвук. От него дрожали и подгибались ноги, а камни в стенах, казалось, готовы были в любой момент вывалиться из кладки.
— Что это? — спросил я. — Кто-то знает?
— Я знаю, — ответил Тим. — Это Сергей.
— Сергей? — тупо переспросил я.
— Он мне показывал, — кивнул Тим. — Способность такая. С тридцатого уровня открывается. Призывает всю нежить в округе к себе.
Я поднял глаза на башню и понял, что способность работает. Толпа мертвых вокруг ее подножия стала заметно гуще, в то время как вокруг нас — напротив, заметно проредилась. Стая черных горгулий, налетевшая, было, на нас из-за облаков, теперь собралась вся на крыше левой башни, забив собой узкий проход на лестницу.
— Он дает нам уйти, — с истеричными нотками надежды в голосе проговорила неизвестная мне темноволосая девушка, с трудом удерживавшая равновесие, опираясь на древко алебарды.
Я покачал головой, глядя на то, как редеет толпа мертвых перед входом в башню. Возможно, это был единственный шанс.
— Уходите, кто хочет, — сказал я, поднимая крикет. — Остальные за мной, там же кто-то остался.
Кажется, никто почти не колебался. Усталые, грязные, израненные ребята бросились за мной. Кто-то заорал: весело, вкладывая в крик весь свой гибельный восторг. Твари одна за другой убирались с нашей дороги, словно испугались этого клича. Не успевшие получали по хребту топором или прикладом.
Но едва мы добрались до обложенной камнем приземистой двери в башню, как земля под ногами дрогнула, крышка кастрюли, под которой вскипела вода. Еще мгновение, и башня, облепленная черными телами нежити, с оглушительным грохотом разлетелась на куски. Один из кирпичей, вырвавшихся из стены, просвистел прямо над моей головой, разбившись о кладку. Все вокруг замерли, оглушенные и опустошенные. В ушах застыл тихий звон. Кажется, остановилась даже нежить.
