Некоторые немецкие доспехи с конца XV в. по 1530 г., а также оружие с XV по XVIII в. украшались особым способом травления, который назывался Goldschmelz. На пластине вытравливали нужный рисунок, затем фон покрывали медью и заполняли амальгамой из золота и ртути — т. е. все делалось точно так же, как при обычном процессе золочения, только амальгамы брали больше. Затем пластина нагревалась до тех пор, пока ртуть не испарялась, после чего поверхность полировалась. Потом пластину снова нагревали, чтобы она приобрела синеватый оттенок.
4. Чеканка и насечка золотом и серебром. Бороздки, которыми украшали доспехи с начала XV в., конечно же чеканились на металле с помощью молотка. Однако украшение лат чеканными фигурами и другими рельефными изображениями широко распространилось только после второго десятилетия XVI в. На некоторых картинах и статуях XIV и XV в. показаны доспехи полуклассической формы с чеканкой, но пока не найдено никаких доказательств тому, что такие доспехи действительно существовали. Самые ранние латы, украшенные чеканкой, которые дошли до нас, — это конские латы императора Фридриха III 1477 г., о которых говорилось выше. На их передней пластине вычеканена полуфигура ангела с распростертыми крыльями, а на задней с обеих сторон изображен большой императорский орел. Потом наступает пробел в более чем тридцать лет, после чего появляются другие сохранившиеся образцы, хотя, конечно, нет сомнений, что в течение этого временного отрезка чеканные доспехи тоже создавались, только, очевидно, в очень ограниченном количестве. Со второго десятилетия XVI в. чеканных украшений становится больше, и до нас дошло несколько образцов этого периода (например, хранящиеся в Тауэре, Лондон, VI. 6—12), а также множество доспехов, созданных после 1530 г.
Рисунки многих сохранившихся образцов чеканных украшений выполнены в господствовавшем тогда стиле итальянского Высокого Возрождения. По этой причине одно время существовала тенденция считать все чеканные доспехи итальянскими, и до сих пор еще сохранилось стремление приписывать все украшения тому или иному мастеру из очень небольшого числа чеканщиков, чьи имена упоминаются в документах. Теперь мы знаем, что чеканные доспехи высокого качества изготавливались не только в Италии, но и в Германии и Фландрии, хотя мы еще не всегда можем точно сказать, в какой из этих трех стран было создано то или иное украшение. С еще меньшей уверенностью мы можем идентифицировать неподписанные работы отдельных мастеров. Единственный приемлемый путь в настоящее время — не признавать никаких утверждений в отношении национальности или авторства той или иной чеканки, если оно не подтверждено подписью автора, документом или четко выраженными стилистическими особенностями.
Широко распространено мнение, что самыми лучшими чеканщиками по доспехам были представители семейства Негроли из Милана. Как уже говорилось (глава 5), Негроли изготовляли все виды доспехов, но, вероятно, только двое или трое из них создавали те чеканные работы, которые связывают с этим семейством. На самом деле на всех, кроме одной из известных нам подписанных работ Негроли (Королевский музей вооружения в Мадриде, Венский музей оружия, Метрополитен-музей, Тауэр) стоит подпись Джакомо Филиппо (упоминаемого в документах с 1531 по 1561 г.), которого П. Мориджиа в своей книге «Дворянство Милана» (1595 г.) описывает как мастера, «заслужившего бессмертную славу выдающегося чеканщика по стали, как высокого, так и низкого рельефа, в чем он превзошел своих знаменитых братьев. Его поистине чудесные украшения доспехов, шлемов и удивительных щитов вызвали восхищение у короля Франции и императора Карла V». Кто были эти знаменитые братья, до сих пор неизвестно, хотя после подписи Филиппо часто идет фраза et fratres Negroli («и братья Негроли»). Одного из них, по-видимому, звали Паоло (встречается в документах в 1531(?)—1565 гг., чья подпись имеется на нагрудном панцире с чеканкой 1550 г., хранящемся в Метрополитен-музее, Нью-Йорк.
Работы Филиппо Негроли выделяются не только великолепным владением материалом, но и сдержанностью в использовании украшений и исключительным вкусом. Ни один чеканщик по доспехам, чьи работы удалось идентифицировать, не мог не только превзойти его мастерством, но и сравниться с ним, за исключением его современника Бартоломео Кампи (фото 27) (см. главу 5). Работы других мастеров, которые хотя и отличаются порой высоким качеством чеканки, портит чрезмерная страсть к украшательству, что производит впечатление перегруженности и мешанины. Таковы, например, работы Джорджо Гизи из Мантуи, который подписал и датировал парадный щит, хранящийся в Британском музее, и Лучио Пиччинино из Милана (около 1535 — после 1595 г.). Согласно Мориджиа, которого мы цитировали выше, Пиччинино изготовил украшенные чеканкой доспехи для Алессандро Фар-незе, герцога Пармского. Эти доспехи были идентифицированы, хотя и с некоторой натяжкой, с доспехами 1570 г., которые хранятся в Вене и о которых было известно, что они принадлежали этому герцогу (фото 46). Доспехи, выполненные в том же стиле, тоже приписывают Пиччинино (например, в Коллекции Уоллеса, 482—483). Из немецких чеканщиков следует отметить золотых дел мастера Йорга Зигмана из Аугсбурга, который с 1548 по 1550 г. украсил доспехи, изготовленные Дезидериусом Хельмшмидом для молодого принца Филиппа, будущего короля Испании Филиппа II (Королевский музей вооружения в Мадриде, А. 239).
Однако рассказ о чеканных доспехах будет неполным без краткого упоминания о так называемой Луврской школе. В нескольких коллекциях (Музей армии, Париж; Музей оружия в Вене; Лувр, Париж; Ливруст-каммарен (Королевская оружейная палата), Стокгольм; замок Скоклостер, Швеция) хранятся щиты и доспехи третьей четверти XVI в., украшенные прекрасной чеканкой в едином стиле. Многие из этих доспехов связаны с Францией, и по этой причине барон де Коссон высказал предположение о том, что все они были изготовлены в королевской мастерской Лувра, хотя ни он, ни какой-либо другой исследователь не представили доказательства существования такой мастерской. Французское производство этих доспехов подтверждается тем фактом, что дошедшие до нас рукописные рисунки для чеканки орнаментов, которыми украшены некоторые из этих лат (Графический музей, Мюнхен), были связаны с французским королевским двором и школой Фонтенбло. Более того, некоторые из этих орнаментов до сих пор используются в Фонтенбло. Однако известно, что один комплект из этой группы доспехов, хранящийся в Стокгольме, был украшен для шведского короля Эрика XIV в 1562 г. золотых дел мастером Элизеусом Либертсом из Антверпена. Поэтому в настоящее время ученые предпочитают относить все доспехи, украшенные в этом стиле, к «антверпенской школе». Однако история этих доспехов еще не изучена, и в конце концов может оказаться, что они были украшены не в одной и той же мастерской, а просто иллюстрируют стиль, существовавший во Франции и Фландрии.
Большинство доспехов с чеканкой было обильно инкрустировано золотом и серебром, часто на синем фоне. Такая техника иногда применялась мастерами.
5. Серебрение. Несколько доспехов XV и XVI вв. и, возможно, некоторые латы XIV в. были полностью покрыты тонким листовым серебром, нанесенным на штрихованную поверхность, которую потом полировали. До нас дошло всего несколько экземпляров таких лат, поэтому очень трудно судить о том, насколько популярным было такое украшение. Самыми замечательными из дошедших до нас образцов являются гравированные доспехи Генриха VIII для него самого и для его коня, украшенные Паулем ван Вреландом (см. выше), которые сначала были посеребрены и позолочены.
Глава 9 Щиты
С начала Средневековья до XVI в. щиты, по-видимому, делались из дерева, обитого кожей, которую иногда усиливали ремнями, полосками металла или кусками рога. Основным источником сведений о щитах более раннего периода служит все тот же гобелен из Байё. На нем показаны два типа щитов:
1. Большой овальный или круглый щит, вогнутый внутрь, которым пользовались саксы.
2. Большой щит в форме воздушного змея, вогнутый внутрь (фото 1; рис. 1), которым были вооружены норманны Вильгельма Завоевателя. На некоторых сценах на гобелене из Байё можно заметить, что с внутренней стороны этот щит имел два ремешка, куда продевалась левая рука, и прямоугольную набивную подушечку, на которую эта рука опиралась. Кроме того, щит имел еще наверху петлю из ремня, с помощью которой он вешался на шею.
Щит в виде змея просуществовал до 1200 г. С 1150 г. его верхний край становился все менее округлым и в начале XIII в. превратился в прямую линию (фото 2, 3). Большой треугольный щит использовался повсеместно примерно до 1250 г., после чего он начал уменьшаться в размерах, а края его становились все более вогнутыми. К 1270 г. щит стал среднего размера с плоской, как у утюга, поверхностью (так называемая форма жаровни), с еле заметной выпуклостью. Рыцари до начала XV в. предпочитали щит такой формы всем другим (фото 5, 13; рис. 218), за исключением Италии, где по-прежнему был популярен треугольный щит. С конца XIV в. в верхнем правом углу щита стали делать вырез, куда вставлялось взятое наперевес копье. Такой вырез имелся почти на всех щитах XV в. (рис. 213). Начиная с 1400 г. форма жаровни постепенно сменилась разнообразием форм. Большинство щитов того времени были прямоугольной формы, иногда закругленные или слегка заостренные внизу. Их края сверху и снизу были часто отклонены вперед (рис. 213). Использовались также щиты неправильной формы. Среди них следует особо отметить «венгерский» щит, который, несмотря на свое название, широко применялся в Германии. Снизу он был прямоугольным, но его верхний край отклонялся влево в виде кривой линии, образуя с вертикальным левым краем вытянутый угол (рис. 215).
