– Далее, по вашим словам, вы пришли в себя в тот момент, когда слон намеренно пытался убить сэра Губерта?
– Да, – подтвердила леди Феннелтри.
– Вам самой довелось пережить неприятные минуты, когда вас подхватил хоботом слон, и вы лишились чувств, как и должно было быть, разумеется. Когда же вы пришли в себя, то обнаружили, исходя из ваших показаний, что лежите на лососе?
– Да, – сказала леди Феннелтри.
– Вы получили при этом какие-нибудь ушибы или ссадины?
– Нет, но я могу объяснить это только тем, что зверь, слава Богу, оставил меня, предпочтя атаковать сэра Губерта.
– Я не назвал бы этого слона ненасытным, – заключил сэр Магнус. – Казалось бы, ему следовало управиться с одной жертвой, прежде чем приниматься за другую.
– Тем не менее так все и было, – сказала леди Феннелтри.
Сэр Магнус вздохнул, рассеянно извлек из кармана табакерку, зарядил ноздри понюшкой и чихнул.
– Сэр Магнус, – взял слово судья, – надеюсь, мне не придется больше напоминать, чтобы вы не чихали в суде.
– Простите, милорд, – отозвался сэр Магнус, – это все от волнения. Лишь с величайшей неохотой должен я вынуждать леди Феннелтри подвергаться крайне неприятным испытаниям на свидетельской скамье. Правдивый законопослушный гражданин не может не почитать такое положение унизительным для себя.
Он закрыл щелчком табакерку, вернул ее в карман и снова обратился к леди Феннелтри. Казалось, с ним произошла некая трудно уловимая перемена. Он весь подобрался и ощетинился, как настороживший уши маленький терьер перед кроличьей норой.
– Итак, леди Феннелтри, мы установили, что вы необычайно наблюдательны и предельно ясно помните события упомянутого вечера, установили также, разумеется, что ваша честность не подлежит сомнению.
Он бросил на присяжных искрящийся взгляд, и все они непроизвольно кивнули.
– А потому, – сказал сэр Магнус, – я не вижу необходимости больше особенно задерживать вас. Остается лишь один маленькиймомент, который я просил бы вас прояснить для присяжных.
Он остановился, опустил взгляд на свои записи. Для всех, включая леди Феннелтри, было абсолютно ясно, что он не читает их. Речь шла об эффектной паузе, сэром Магнусом явно была заготовлена какая-то западня. Леди Феннелтри понимала, что он готовит некий маневр, ее аристократический нос чуял опасность, но она не видела, откуда именно эта опасность исходит. Наконец сэр Магнус поднял голову и с обезоруживающим дружелюбием пошевелил белоснежными бровями.
– Вы говорите, что слон заскользил через зал прямо на столы с яствами? – спросил он.
– Я уже сказала вам об этом, – подтвердила леди Феннелтри.
Сэр Магнус полистал свои бумаги.
– После чего слон стал бросаться в разные стороны?
– Да, – сказала леди Феннелтри.
– По вашим словам, во время этих разрушительных движений он сорвал с потолка канделябр?
– Да.
– Насколько я понимаю, бальный зал в усадьбе Феннелтри-Холл достаточно велик?
– Это великолепное помещение, – ответила леди Феннелтри.
– И если не ошибаюсь, в одном его конце есть балкон для музыкантов?
– Да, там помещался оркестр, – сказала леди Феннелтри.
– Естественно предположить, – ласково продолжал сэр Магнус, – что в таком великолепном помещении должны быть высокие потолки?
– Полагаю, – самодовольно заметила леди Феннелтри, – что высота бального зала составляет около пятнадцати метров.
– Вам доводилось когда-либо измерять хобот слона? В зале воцарилась напряженная тишина. Все, кроме
судьи и присяжных, внезапно сообразили, куда клонит сэр Магнус.
– Я предпочитаю не тратить свой досуг на измерение длины слоновьих хоботов, – с достоинством объявила леди Феннелтри.
– Так вот, за последние десять дней мне представилась уникальная возможность выполнить такой эксперимент, – сообщил сэр Магнус. – При этом я обнаружил, что ни один, даже самый злобно настроенный слон не смог бы дотянуться хоботом до канделябра, подвешенного на высоте пятнадцати метров, и сорвать его.
Он остановился, поправил свой парик, затем продолжал мягким сочувственным тоном:
– Леди Феннелтри, вам довелось испытать страшное потрясение. Представляется только естественным, что при таких обстоятельствах женщина столь изысканных качеств могла допустить ошибку.
Введенная в заблуждение внезапным переходом сэра Магнуса от резкости к симпатии, леди Феннелтри наклонила голову.
– Возможно, в данном случае, – сказала она, – я и впрямь ошиблась.
– Весьма прискорбно, – бесстрастно заметил сэр Магнус, – поскольку вас, как вы сами говорите, отличает острая наблюдательность. В одном лишь этом случае (и кто станет вас упрекать) вы допустили ошибку. Однако вы уверяете нас, что во всем остальном ваш рассказ абсолютно точен, и кто я такой, чтобы подвергать сомнению слова знатной дамы?
Отвесив легкий поклон, он сел.
– Что вы такое несете, черт побери? – спросил Адриан. – Какое отношение все это имеет к моему делу?
Сэр Магнус холодно глянул на него из-под бровей.
– Посмотрите на присяжных, – сказал он.
Адриан посмотрел и увидел двенадцать лиц, пожирающих глазами леди Феннелтри, Перед ними была аристократка, особа, которой по всем нормам и законам полагалось быть непогрешимой, а тут сэр Магнус посредством некой алхимии доказал, что она способна так же обмишулиться, как любой из них. Мысль эта дозревала в их сознании, как на дрожжах. Адриан опешил.
– Но послушайте, – прошептал он, – ведь это из-заРози упал канделябр.
Сэр Магнус достал из кармашка табакерку, осторожно открыл ее, потом поглядел на Адриана.
– Будьте осмотрительнее в выборе выражений, – спокойно произнес он. – Не повторяйте ошибок леди Феннелтри. Канделябр упал из-заРози, но она не срывалаего.
– Не вижу разницы, – заметил Адриан.
– Бросьте играть словами, – сказал сэр Магнус. – На самом деле меня нисколько не интересует этот канделябр. Что мне интересно, так это загнать в угол эту, как вы выразились, мстительную старую корову.
Леди Феннелтри покинула свидетельскую скамью, бросая злобные взгляды на сэра Магнуса. Слово взял сэр Огастес.
– Мой следующий свидетель – лорд Феннелтри, – объявил он без особого воодушевления.
Лорд Феннелтри беспечной походкой, словно направляясь в свой любимый клуб, проследовал к свидетельской скамье, улыбнулся и приветственно помахал рукой Адриану, после чего утвердил в глазу монокль и поклялся говорить только правду. Сэр Огастес, удостоверив его личность, прокашлялся и устремил на свидетеля выразительный взгляд.
– Насколько я понимаю, – начал он, – двадцать первого апреля, лорд Феннелтри, вы встретили обвиняемого, Адриана Руквисла, на дорожке на некотором расстоянии от вашего дома.
– Совершенно верно, дружище, – кивнул лорд Феннелтри.
– Затем вы предложили ему, чтобы он и его слон погостили в Феннелтри-Холл, чтобы слон мог участвовать в праздновании дня рождения вашей дочери?
– Точно, – ответил лорд Феннелтри. – Вы ухватили самую суть.
– Полагаю, – продолжал сэр Огастес с видом человека, основательно проинструктировавшего свидетеля, – что обвиняемый ни одним словом не дал вам понять, что животное, о котором идет речь, могло представлять опасность для жизни и собственности людей?
– Ну да, – задумчиво произнес лорд Феннелтри, – чего не было, того не было, так ведь у него не было и причин для этого, верно?
– Лорд Феннелтри, – поспешил заметить сэр Огастес, – я был бы рад, если бы отвечали на мои вопросы только «да» или «нет». Пространные ответы только сбивают с толку присяжных.
Тут сэр Магнус открыл один глаз и презрительно фыркнул.
– Когда вы ввели слона в бальный зал, чем это кончилось? – спросил сэр Огастес.
Лорд Феннелтри не ответил.
– Говорите же, сэр, – раздраженно поторопил его сэр Огастес, – вы не можете не знать, что произошло, когда вы ввели в зал слона.
– На такой вопрос, – сказал лорд Феннелтри, жалобно глядя на судью, – страшно трудно ответить только «да» или «нет». Могу я воспользоваться каким-нибудь другим словом?
