— Носи его так, чтобы он плотно прилегал к коже. Иллюзия наложена только на твой облик и на ауру. На одежду, прическу и прочее она не повлияет. Дня на три заряда должно хватить, — он невесело хмыкнул. — Даже если забудешь выключить его ночью. Потом перезаряжу.
Моя протянутая было к медальону рука дрогнула, и я с удивлением уставилась на менталиста. То, что он мне говорил столь просто, было не просто удивительно. Это было экстраординарно. Истинные иллюзии, иллюзии ауры — все эти знания считались утерянными. Раньше этим искусством владели только...
— Алджертоны? — тихо спросила я, надевая обратно амулет.
— Да, — Эверт кивнул и надолго замолчал. Я уж было подумала, что на этом наш с ним разговор окончен, когда он внезапно продолжил
— Они умели много такого, что современным магам и не снилось. Те же истинные иллюзии, к примеру, — он показал рукой на медальон, — не самое мощное их детище, раз даже мне под силу. Еще их творения держались даже после смерти магов, их наложивших. Представь себе их возможности.
Я представила и вздрогнула.
— Эдвин, друг Матильды Голдвинг и мой предок, был хоть и младший (а значит, не столь сильный), но Алджертон. После Смуты его умений хватило на то, чтобы закрыть ауру своих потомков на несколько поколений вперед, чтобы никто не мог их обнаружить. Мою в том числе.
— Но я не понимаю. Ты же маг, менталист, учишься в Академии..
— Да, вот такой я загадочный, — Диксон криво усмехнулся. — Моя мать, мой дед, мой прадед — все были иллюзионистами. Нелегальными, конечно. С официальной точки зрения магией они не обладали. Для них это был вопрос не просто свободы, но выживания. Алджертоны, как ты помнишь, были в большой немилости. Но со мной так просто не вышло. У меня помимо закрытого неожиданно вылез простой ментальный дар, слабенький, но его хватило для того, чтобы попасть на глаза Магконтролю.
— Но почему родные не закрыли и его тоже?
— Некому уже было закрывать, — слишком спокойно произнес Эверт. Я знала этот род покоя: он подобен тому, как раненый в руку бережет свою конечность, чтобы не тыкнули туда ненароком, причинив ужасную боль. — Матери только не стало, а я был еще слишком мал и глуп чтобы что-то предпринять.
Я смотрела на него во все глаза и пыталась представить, каково это — хранить такую тайну, жить и учиться в самом центре циклона и каждый день рисковать быть разоблаченным. У меня не получилось.
— Что будет, если твой дар обнаружат?
Мой сообщник неожиданно развеселился.
— А вот тогда, воробышек, будешь мне со своим старшим следователем передачи носить, — и увидев удивление в моих глазах, пояснил. — Или в казарму или в тюремную камеру, одно из двух. И после паузы добавил: «Главное, чтобы мы не в соседних камерах сидели.»
Мы помолчали. Каждому было о чем подумать. Теперь мой собеседник смотрел в окно. Но судя по рассеянному взгляду, видел он перед собой отнюдь не маленький городок, мимо которого мы как раз проезжали. Я решилась спросить то, что меня интересовало второй день..
— Эверт, а наша связь.. как она ощущается? Ну, когда я активировала артефакт?
Я немного запнулась, не понимая, как лучше объяснить. Но он понял, и лицо его озарилось привычной лукавой улыбкой.
— О, воробышек, это непередаваемый опыт, — он дурашливо закатил глаза, — который, впрочем, я бы не стал тебе рекомендовать. Если не сопротивляешься, то идешь себе и идешь, ноги сами несут, а вот если ослушаешься, то внутри просыпается что-то подозрительно похожее на совесть.
Диксон скрючил пальцы, словно изображая чудовище перед малышами и заговорил глухим голосом:
— И чем дальше ты убегаешь, тем сильнее это что-то вонзает свои острые зубы тебе в сердце, разрывая его на части. И, наконец, наступает момент, когда ты посылаешь все демонам в.. ухо и бежишь, куда велено. В общем, удовольствие ниже среднего, — уже более легкомысленно закончил он.
Сейчас, глядя на него, сложно было поверить, что еще полчаса назад в нем бушевала буря. Взгляд его, направленный все так же в окно, был безмятежен и весел, как и всегда. Что творилось внутри, понять мне было сложно. Но на меня сердиться он, кажется, перестал. Посидев еще немного, Эверт вызвал проводника, купил у того свежей прессы, попросил разбудить за три станции до прибытия и уютно устроился на сидении, укрывшись пледом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все-таки не спать две ночи кряду очень вредно для нервов. Не берите с меня пример, воробышек.
С этими словами он повернулся на бок и сразу уснул. Я же, выспавшись, как мне казалось, на день вперед, снова поразвлекала себя видами за окном, почитала свежие газеты и журналы (с затаенным страхом перелистывала страницы, боясь обнаружить там подробности собственных поисков, фразы про «убитых горем родственников» или что-то подобное, но этого, к облегчению моему, не произошло). Сама не заметила, как под мерный стук колес паровика начала клевать носом над журналами. И, наконец, поддавшись примеру Эверта, свернулась на своем месте калачиком и задремала.
Снится мне сейчас самый обычный сон. Я куда-то бегу, пытаюсь спрятаться, но не получается, бежать сложно, крик застревает в горле. Чего я так боюсь, не понятно, но общее ощущение надвигающейся опасности так и звенит в воздухе. Я сворачиваю в подворотню — и сон мой делает головокружительный поворот.
Я превращаюсь в Тилли и попадаю в мастерскую Лая. Все так же меня окружают мои друзья. Снова мы все проводим странный, несколько зловещий обряд, собирая свою кровь в серебряную чашу. Опять чаша идет по кругу. Но на сей раз ее берет в руки Рид.
— Добровольно делюсь кровью и жизнью. Клянусь всегда.. — и тут звук пропадает. Я вижу, как шевелятся его губы, завершая клятву, но не могу понять что именно он говорит. Единственное, в чем я уверенна — его слова отличаются от тех, что произносил Эд. «Быть всегда рядом» ? Нет, это не оно. Совсем не оно. Другое... но что?
Здесь сон снова совершает вираж, мастерская пропадает и я оказываюсь в маленькой лодочке, лежу на самом дне ее, волны укачивают меня, мне легко и хорошо.
Глава 15
Когда я открыла глаза, Эверт уже бодрствовал и заканчивал просматривать одну из газет.
— О, наша Марта проснулась, — произнес он, увидев, что я уже встала. — Отлично, я уже хотел тебя будить.
Несколько мгновений я непонимающе смотрела на него. Затем память начала возвращаться, и я припомнила, что именно так мой «братец» меня называл при полицейском.
— Почему именно Марта? — недовольно поинтересовалась я. Это имя совсем мне не нравилось.
— Это первое, что пришло мне в голову, когда я делал иллюзию, — пожал плечами Диксон. — А как родитель я имею право дать имя своему детищу. Значит, теперь ты Марта.
— А если я не буду на него отзываться?
— Ну, тогда Марта у нас будет глуховата. Или глуповата — решать только тебе.
— Эверт!
— Не угадала. С этой минуты я Эрик. Эрик Джонсон. А ты, соответственно, моя туго слышащая.. все-все, понял.. отлично слышащая сестра Марта Джонсон. Кстати, очень набожная. И именно поэтому, дорогая сестрица, узнав о том, что очередной свой отпуск я собираюсь провести в Спрингтоне, ты упросила меня взять тебя с собой.
— Очередной отпуск? Разве мой брат не учится в Магакадемии?
— Не-е-ет. Ты его с кем-то путаешь. Возможно с неким Эвертом Диксоном. Вот он точно оттуда. А я, мастер Джонсон— всего лишь скромный младший клерк в торговой компании.
И самозванец так бесхитростно развел руками, что не зная я о нем правду, тут же купилась бы.
— Так. Подожди, — я изо всех сил пыталась не дать себя запутать. — Ты же говорил, что в Спрингтоне у тебя есть знакомые. Как ты объяснишь им свой визит под подставным именем?
— Милая сестрица, ты опять ошибаешься, — покачал головой Диксон. — Знакомые в Спрингтоне есть только у Эрика Джонсона -— твоего брата, если ты снова запамятовала.
— Так ты что, и раньше ездил сюда под фальшивой фамилией? — наконец дошло до меня.
