– Боже правый! Неужели она?.. Не может быть!
Он выглядел настолько встревоженным, что Люсьен добавил:
– Леди Мелвин заверила меня, что он не ядовитый.
– Чертовски рад слышать. О чем Джейн думала, позволив себе такое? Эту женщину надо... – Он замолчал, нахмурился. – Прошу прощения. – Насупившись, он молча шел рядом с Люсьеном. – Послушайте, пока вы болели, может быть, случайно слышали, что в этом зелье? Это какая-то чертовщина, но Джейн и Эмма изобрели что-то вроде овечьего... Я не знаю. Овцам это снадобье нравится. Я думал, вы что-то слышали.
Люсьен поперхнулся. Сэр Лоутон покраснел.
– Да, звучит глупо, я знаю. Но с тех пор как они начали поить тоником своих овец, приплод вырос втрое.
– Втрое? – Люсьен остановился.
– Если не больше. – Голубые глаза ощупали Люсьена с головы до ног. – Как вы себя после него чувствовали? Я имею в виду... – Барон покраснел еще сильнее. – Мне всегда было интересно, как зелье действует. Все считают, что оно пробуждает у овец похоть.
Похоть? О да, Люсьен испытывал похоть. К сожалению, это была та же похоть, которая сжигала его все эти годы. Овечий отвар не имел к ней никакого отношения.
– От него очень хотелось спать.
У старого джентльмена вытянулось лицо.
– Только и всего?
– Может быть, вы попросите немного и попробуете сами?
Сэр Лоутон печально покачал головой.
– Если бы я это сделал, то тем самым признал бы, что снадобье действует. – Голубые глаза сверкнули. – Джейн не позволит мне забыть об этом.
Люсьен через двор наблюдал, как Арабелла и Нед выводят на дорогу старую повозку. Предусмотрительно одетая в серый плащ, каким могла бы гордиться жена фермера, Арабелла держала вожжи и заставляла Себастьяна бежать рысью. Ветер растрепал ее волосы, длинные каштановые пряди выбились из прически и теперь свободно струились по щекам и шее.
Когда повозка вывернула на дорогу, стало видно ее основание. Там были две большие, покрытые парусиной кучи, из которых выглядывала солома. Прекрасное место для того, чтобы прятать бочонки.
Люсьен шагнул вперед. Надо оседлать Сатану и поскакать следом, выяснить, не были ли они...
Сзади послышался голос сэра Лоутона:
– Удивительная женщина Арабелла Хадли. Практически одна управляет Роузмонтом.
Люсьену едва удалось вежливо кивнуть, все его существо было нацелено на погоню.
– Ей не следовало бы выезжать в одиночку.
– С ней Нед.
– Вы, вероятно, никогда с ним не разговаривали.
– Круглый дурак?
– Да, – коротко ответил Люсьен, наблюдая, как повозка с грохотом удаляется. Он провел рукой по волосам. – Говорить Арабелле, чтобы была осторожнее, все равно что просить мертвого повернуться.
– Похоже, вы ее довольно хорошо знаете. – Тяжелый взгляд барона опять устремился на Люсьена. – Я надеюсь, вы позволите мне, как другу семьи, задать вам вопрос: каковы ваши намерения относительно мисс Хадли?
– Мои намерения столь же благородны, как и ваши относительно леди Мелвин, – незамедлительно ответил Люсьен.
Сэр Лоутон расхохотался:
– Тут вы меня подловили. Конечно, это не мое дело. – Он подал руку. – Я рад, что вы приехали в Йоркшир, ваша светлость.
– Я тоже. – Люсьен пожал протянутую руку. Наблюдая за бароном, выезжающим на великолепной гнедой, Люсьен последний раз бросил взгляд на дорогу, где исчезли Арабелла и Нед, затем повернулся и зашагал к конюшне. Уверенность в том, что человек по имени Мамферд знает, что происходит в Роузмонте, становилась все слабее. Проклиная свои подозрения, он оседлал Сатану и поскакал к «Красному петуху».
Глава 15
Ночь была ее любимым временем суток. Арабелла любила глубокую черноту неба и необузданность моря. Вдыхая острый соленый морской воздух, она подошла к низкой каменной стене, которая шла вдоль обрыва, и оглянулась, всматриваясь в Роузмонт.
Все окна в доме были закрыты ставнями, только в одном виднелся свет.
Люсьен. Арабелла пристально посмотрела на свет и прошептала:
– Интересно, чем ты сейчас занимаешься?
Каждый день он получал загадочные письма, иногда быстро седлал Сатану и немедленно уезжал. Возвращался он затемно. Она знала, где он проводит дни, потому что он всегда был рядом. Но вечера оставались покрыты тайной.
Арабелла отшвырнула ногой камень с садовой дорожки и поплотнее укуталась в плащ. Она хотела проследить за ним, но Себастьян не мог соперничать с Сатаной.
Поднялся холодный резкий ветер. Арабелла с тоской смотрела на отблески огня, отражающиеся на стенах комнаты Люсьена. Не то чтобы она хотела оказаться в его комнате, конечно. Подошла бы любая комната с горящим камином. И все же... она ясно представляла, как было бы тепло и приятно: за каминной решеткой мерцает огонь, в углу огромная кровать с занавесками, в воздухе запах восковых свечей и Люсьен... Она закрыла глаза и представила его спящим на большой дубовой кровати: волосы взлохмачены, на щеке едва заметная тень, длинные ресницы закрывают его поразительные глаза.
Во сне он выглядел моложе и был более похож на мальчишку, хотя ничто не могло развеять ауру скрытой чувственности, которая окружала его, как пьянящий запах сандалового дерева. Даже во сне он обладал властью, способной у любой страстной женщины вызвать неодолимое желание дотронуться до него, провести губами по его щеке.
«Прекрати», – мысленно приказала она себе. Она опустилась на потрескавшуюся мраморную скамью под дубом и покачала головой. Видно, дни, когда она работала бок о бок с Люсьеном, требовали расплаты. Она вздрогнула: на нее налетел порыв ветра, обдавая ледяным холодом и стуча голыми ветками над головой.
Она плотнее запахнула плащ и спрятала подбородок в складках воротника. Здесь, на краю обрыва, ветер дул особенно сильно. Даже в тихие дни он бился о ствол дуба в непрерывной борьбе, выясняя, кто сильнее. Удивительно то, что старый сучковатый дуб все еще стоял, не покоряясь ветру, огромный и потрескавшийся, с толстыми ветками, простиравшимися к морю.
Она беспокойно ждала, пока хруст гравия не предупредил ее о приходе Уилсона. Он появился со стороны ворот. В тусклом свете лицо его было едва различимо.
– Вы готовы, мисс?
– Да. – Она взяла предложенный им фонарь и пошла по дорожке. Тропа была неровной и каменистой, сплошь в предательских выбоинах и камнях, но Арабелла ее хорошо знала и шла уверенно. Дорожка проходила вдоль обрыва, так что с одной стороны были скалы, а с другой – воздух и глубокая темнота, наполненная запахом и вкусом моря.
Когда она завернула за последний поворот, тропинка уперлась в скалистый, поросший травой выступ. Поднялся ветер, ударяющийся в скалы с такой силой, что они дрожали под ногами. Луна лишь изредка проглядывала меж огромных черных туч, тревожно клубившихся над темным морем.
