Нет, не может быть! Перед выходом из дома я специально бросила кости, и они сказали мне, что «хоть намерение мое и опасно, оно не так уж плохо». А что это означает? Что все должно пройти гладко. Но чем дольше я находилась в салоне «Фиата», тем меньше во мне оставалось уверенности в положительном исходе операции. Через сорок минут бесплодных поисков я откинулась на спинку сиденья и задумалась. Никаких веских причин считать, что монета не у убийцы, у меня не было. Только интуиция. На нее я и делала ставку. Но тогда где же Алла могла ее спрятать? В очередной раз, обведя глазами салон, я наткнулась на улыбающееся изображение-смайлик, наклеенное на боковой стойке, и улыбнулась в ответ. Потянув клейкий бок, я оторвала смайлик. На его обратной стороне была приклеена старинная монета достоинством в пять «русов». Сунув монету в карман, я тихонько выбралась из салона. Никем не замеченная, я дошла до потайного лаза и беспрепятственно покинула автостоянку.
* * *Девятнадцать сорок семь. До прихода Боброва остаются считаные минуты. Как-то он отреагирует на мое заявление? Я уже минут десять ходила вокруг машины Аллы, поджидая убийцу. Парадокс. Убийца дочери обещает отцу помочь в расследовании. А я стою и надеюсь на то, что он выполнит свое обещание. Девятнадцать пятьдесят четыре. Ну, где же ты? Струсил или почуял засаду? Нет, должно все выгореть, должно. Как там сказали кости? Страсть глупцов – поспешность! Вот и этот глупец должен безрассудно полезть в приготовленный для него капкан. Теперь я точно знаю, что, убив Аллу, он не получил желаемое. Следовательно, он будет носом землю рыть до тех пор, пока не отыщет то, ради чего пошел на убийство. Оттого он и Богданова обхаживает. Надеется, что отец обнаружит раритет, а там ему удастся уговорить Богданова расстаться с монетой.
Девятнадцать пятьдесят девять. Ноги уже изрядно заледенели. Лицо превратилось в сосульку. Пальцев вообще не чувствую. Ничего, после отогреюсь. Лишь бы Бобров не передумал! Только я произнесла про себя эту фразу, как увидела мужскую фигуру, приближающуюся к парковочному месту под номером два. Мужчина шел уверенно, будто заранее знал дорогу. Я приветственно махнула рукой. Мужчина махнул в ответ.
Приблизившись на расстояние двух шагов, Бобров поздоровался. Я кивнула и сказала:
– Вы на удивление пунктуальны, Родион Олегович.
– Привычка, – отрывисто произнес он.
Голос у Боброва звучал как-то напряженно. Подозревает? Ерунда. Пусть подозревает. Главное, что пришел. Все равно через несколько минут мне придется раскрыть карты.
– Как добрались? – вежливо поинтересовалась я.
– Превосходно! – ответил он и спросил: – Вам не кажется, что место для встречи выбрано не очень удачно? Я смотрю, вы уже порядком промерзли. А через несколько минут и я в сосульку превращусь.
– Надеюсь, что скоро нам обоим станет жарко, – произнесла я.
Бобров посмотрел на меня удивленно.
– И чем же вы предполагаете заняться? – не скрывая иронии, спросил он.
– Ну, уж не тем, о чем вы подумали, – парировала я. – Скажите, вы раньше здесь бывали?
Вопрос застал Боброва врасплох. По лицу пробежала судорога, глаза сощурились.
– Не приходилось, – ответил он, а в голосе звучал испуг.
– А вот я уже не первый раз здесь. Позвольте показать вам, как тут все устроено, – предложила я.
– Боюсь, стояночный бизнес меня не особо увлекает, – отказался Бобров.
– А я все же рекомендую послушать. Вдруг да и дадите своему тестю дельный совет. Вот, например, те кусты. Вроде обычные кусты, каких вокруг стоянки насажено в изобилии. А на самом деле кусты эти облюбовала местная молодежь и проститутки, работающие на районе. – Я приостановилась, ожидая реакции Боброва.
Тот молчал, выжидающе глядя на меня. Только во взгляде появилось что-то неприятное. Я повернулась к нему боком и продолжила:
– А вот еще забор! С виду обычный забор, не более интересен, чем кусты. Не тут-то было! Заборчик этот с секретом. Пройдемте, посмотрим.
Я пошла к той секции, на которой были прикреплены крючки. Продемонстрировав лаз, я снова задала вопрос:
– Вам ранее приходилось видеть подобное?
– Ни разу, – односложно ответил Бобров и, не выдержав, спросил: – Ну, и к чему вы мне все это показываете?
– А к тому, что хочу понять, чем вам Алла не угодила? – перешла я в наступление. – Дорогу вам перешла? Неужели нельзя было обойтись без кровопролития? Неужели нельзя было оставить девушке жизнь?
– Вы в своем уме? – вскричал Бобров. – Я любил Аллу. И выслушивать ваши инсинуации не намерен. Если вы в чем-то меня подозреваете, вызывайте в суд. Частным образом я с вами встречаться отказываюсь!
Бобров, круто развернувшись, пошел прочь.
– Как называется марка вашей машины, Родион Олегович? Случайно не «Ренджровер» четвертого поколения? – спокойно спросила я.
Бобров остановился. Не поворачивая головы, он спросил:
– Это тоже считается преступлением?
– Ну, что вы, выбор машины – личное дело ее владельца. А вот причина, по которой ваш джип простоял в кустах у стоянки в среду с девятнадцати до двадцати часов тридцати минут, это уже преступление, – ответила я.
– Кто вам сказал подобную чушь? – оборачиваясь, спросил Бобров.
– Вас видел владелец «Ниссана». Видите ли, у молодого человека есть давняя привычка справлять малую нужду на свежем воздухе. Да что я вам рассказываю, вы и сами все видели, – уверенно произнесла я.
– Не говорите ерунды! Никого я не видел. Я вообще впервые на этой стоянке. – Бобров начал нервничать.
– Тогда, как вы объясните характерные царапины на дверях вашего джипа? Такие царапины вы могли получить, только втискиваясь в узкий проход между кустами.
Я блефовала. Автомобиль Боброва я в глаза не видела, а тем более не разглядывала имеющиеся на нем царапины. Но ведь и Бобров наверняка вокруг автомобиля с лупой не крутился. Блеф мой удался. Бобров дернулся как от удара. И поспешно ответил:
– Я бываю в разных местах, в том числе в сельской местности. Следы от веток на дверях машины я мог получить там. Как вы докажете, что царапины получены именно в этих кустах?
– А я ничего доказывать не буду. Просто представлю факты Богданову. А там, пусть сам решает, как с вами поступить, – ответила я.
– Послушайте, неужели вы действительно думаете, что Аллу убил я? Но ведь это же полнейшая чушь! Назовите хоть одну причину, по которой я должен был желать смерти Алле? – потребовал Бобров.
– А причина существует всего одна, – спокойно сказала я. – Жажда наживы.
– Поясните, что вы имеете в виду? Каким образом я мог нажиться на смерти Аллы? Наоборот, женитьба на ней могла принести мне трехкомнатную квартиру, а впоследствии – вот эту самую стоянку, – вкрадчиво произнес Бобров.
– Думаю, вы и на это рассчитывали. Да только у Аллы на сей счет было свое мнение, и оно существенно отличалось от вашего. Алла не собиралась выходить за вас замуж. И вы знаете это лучше меня. Она решила связать свою жизнь с Денисом Стародубовым. За что вы убили его? Испугались, что он сообщит органам о том, что видел ваш джип в кустах у стоянки именно в то время, когда была убита Алла? – бросила я обвинение.
– Еще и Стародубов? По-вашему, этот прыщавый юнец представлял для меня опасность? – высокомерно произнес Бобров.
– И очень существенную. Ведь он знал, с кем Алла должна была встретиться, не так ли? Он приходил на стоянку по просьбе Аллы, следовательно, не мог не знать, что встречу ей назначили вы. Парнишка сделал неверный шаг, позвонив вам вчера и потребовав встречи. Чего он хотел? Чтобы вы во всем сознались? – спросила я.
– Все, больше эту чушь я слушать не собираюсь! Хотите – оставайтесь, а мне домой пора, – произнес Бобров. – И в следующий раз постарайтесь подготовиться получше, госпожа детектив. Боюсь, Михаил Валентинович останется недоволен вашей работой. Чует мое сердце, не видать вам гонорара как своих ушей.
Бобров снова повернулся ко мне спиной, намереваясь уходить.
– Быть может, меня уже не интересует гонорар? – ответила я. – Быть может, я владею кое-чем, что стоит гораздо больше, чем может заплатить Михаил Валентинович. – И добавила совсем тихо: – Ведь вы же не нашли то, что искали? А вот мне повезло больше.
Бобров резко обернулся. Глаза его вглядывались в мое лицо, пытаясь определить, правду ли я говорю.
– Вы это искали? – доставая монету из кармана, спросила я. – Зная ее цену, я могу не волноваться о гонораре как минимум год, не так ли?
Бобров, как завороженный, смотрел на мою ладонь. Потом перевел взгляд на лицо. Его лихорадило.
– Отдайте мне ее! – протягивая руку, потребовал Бобров. – Отдайте, она принадлежит мне!
– С какой стати? – возразила я. – Теперь это моя монета.
– Хотите, чтобы с вами произошло то же, что и с Аллой? – потеряв самообладание, прошипел Бобров. – Да если бы она не упрямилась и отдала мне монету, то до сих пор была бы жива. И ее мерзкий женишок тоже.
