Прежде всего следовало выяснить, о каком оружии шла речь. И пока это неизвестно, никаких планов строить нельзя.
Лежа на кровати и глядя в потолок, он перебирал факты, систематизировал их, подвергал анализу. Иногда силы обычных людей и силы мутантов казались ему равными, а иногда он видел неоспоримое превосходство одной из сторон.
Рассуждения завели в тупик.
— Так и должно было быть, — произнес он вслух. — Рассуждение — инструмент обычного человека.
Следовало воспользоваться своим исключительным даром.
Но как?
Он постарался отрешиться от известных ему фактов, изгнать их из своих мыслей и ни о чем не думать. Лежа в постели и глядя во тьму, он физически ощущал, как наперекор желанию они теснятся в его мозгу.
Вдруг с особой отчетливостью проступила мысль о войне. Он остановился на ней. Мысль стала весомой и овладела им.
Война, но война, совершенно отличная от тех войн, которые до сих пор вело человечество.
Невероятно раздражала необходимость думать о чем-то неопределенном.
Появилась новая мысль — бедность.
Он чувствовал, как обе мысли, и о войне, и о бедности, словно койоты, кружат во мраке вокруг костра его разума за границей зоны, освещенной интеллектом.
Он хотел прогнать их, но они не желали уходить. Через некоторое время он привык к ним.
«Существует еще один фактор, — подсказал ему засыпающий мозг. — Недостаток рабочих рук у мутантов. Вот почему они создали роботов и андроидов».
Можно было обойти эту трудность. Можно было взять одну жизнь и разделить ее на несколько. Жизнь одного мутанта — растянуть, удлинить, увеличить. Рабочую силу можно было создать, следовало лишь знать, как это делается.
Мысли совсем замедлили бег, он почти уснул.
«Я остановлю тебя, Крофорд, и получу ответ, я остановлю тебя, я люблю тебя, Энн, я…»
И вдруг, даже не сообразив, спал он или нет, Виккерс встрепенулся и уселся на постели.
Он знал!
Он съежился от прохлады летнего утра, быстро высунул ноги из-под одеяла и ощутил босыми ступнями холод пола.
Виккерс бросился к двери, распахнул ее и выскочил на площадку винтовой лестницы, ведущей в холл.
— Фландерс! — крикнул он. — Фландерс!
Откуда-то появился Айзекайя и стал взбираться по ступеням, спрашивая:
— Что случилось, сэр? Вам что-нибудь надо?
— Мне нужен Гортон Фландерс.
Открылась еще одна дверь, и появился Гортон Фландерс с торчавшими из-под ночной рубахи худыми лодыжками и всклокоченными волосами.
— Что происходит? — спросил он спросонья. — Что за шум?
Виккерс быстро пересек холл, схватил его за плечи и спросил:
— Сколько нас? На сколько частей разделена жизнь Джея Виккерса?
— Может, вы перестанете трясти меня?
— Как только вы мне скажете правду.
— С удовольствием, — сказал Фландерс. — Нас трое. Вы, я и…
— Вы?
— Конечно. Вас это удивляет?
— Но вы намного старше меня.
— С синтетической плотью можно делать чудеса, — промолвил Фландерс. — Тут нечему удивляться.
«Действительно, ничего удивительного», — согласился вдруг про себя Виккерс, словно всегда знал это.
— Кто третий? — спросил он. — Вы сказали, нас трое. Кто он?
— А вот этого я вам сообщить не могу, — ответил Фландерс. — Я и так сказал слишком много.
Виккерс разозлился, схватил Фландерса за ворот ночной рубашки и сдавил его.
— Насилие вам не поможет, — сказал Фландерс. — Не надо насилия. Я вам сказал все это лишь потому, что кризис наступил быстрее, чем мы предполагали. Вы еще не готовы знать все. Недостойны. Мы слишком многим рискуем, заставляя вас развиваться так быстро. Больше я вам ничего не скажу.
— Недостоин! — вскипел Виккерс.
— Не готовы. Вам следовало предоставить больше времени. А сейчас отвечать на ваши вопросы и говорить с вами просто — напросто невозможно. Это повлечет за собой лишние трудности. Снизит вашу эффективность и действенность.
— Но я уже все знаю, — зло сказал Виккерс. — Готов я или не готов, но я знаю, как взяться за Крофорда и его друзей, а это значительно весомее того, что сделали все вы, несмотря на уйму потраченного времени. Ответ у меня готов, и вы надеялись, что я его найду. Я знаю их секретное оружие и знаю меры защиты. Вы мне сказали, что надо остановить Крофорда, и я могу его остановить.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен, — сказал Виккерс. — Кто третий?
В его мозгу уже зрело подозрение, странное подозрение.
— Я должен знать, — сказал он.
— Именно этого я вам не могу сообщить. Никак не могу, — повторил Фландерс.
Виккерс отпустил ворот ночной рубашки Фландерса, а потом и вовсе уронил руки. То, что начало обретать контуры в его мозгу, разрывало душу, и с каждым мгновением мучения становились все сильнее. Он медленно пошел прочь.
— Да, я уверен, — повторил Виккерс. — Я уверен, что знаю все ответы. Я их знаю, но что это мне дает?
Он вернулся в свою комнату и захлопнул дверь.
Глава 41
В какой-то момент словно вспышка осветила его мозг. Воспоминание о Кэтлин Престон, которое могло быть вымыслом, и запечатленная в его мозгу прогулка по заветной долине долгие годы мешали ему понять, что он давно любит Энн Картер, а она платит ему взаимностью.
Потом он узнал, что его родители находились в состоянии прерванной жизни и ждали возвращения в мир любви и взаимопонимания, которому они так много отдали.
Он не мог их предать.
«Быть может, — сказал он сам себе, — это к лучшему, ибо есть новый фактор — умение делить одну жизнь на несколько частей».
Такой метод был разумен и, по-видимому, приносил свои плоды — ведь у мутантов не хватало рабочих рук и приходилось наилучшим способом использовать имеющиеся средства. Вы передаете роботам то, что им можно доверить. А жизнь каждого мутанта делите, получая несколько личностей, помещенных в тела андроидов.
Он не был самим собой, он представлял часть другой личности — треть подлинного Джея Виккерса, чье тело ожидало дня, когда в него будет возвращена жизнь.
Энн Картер тоже не была сама собой, а представляла часть другой личности. Быть может, он впервые позволил своему подозрению оформиться: она была частью Джея Виккерса и вместе с Фландерсом разделяла жизнь, бывшую некогда единой.
Три андроида несли в себе некогда единую жизнь — он, Фландерс и еще кто-то. Его не переставал терзать вопрос: кто же все-таки этот третий?
Все трое, они были связаны одной нитью, составляя почти единое целое, и в какой-то день три их жизни вернутся в тело подлинного Джея Виккерса. А когда это произойдет, кто станет новым Джеем Виккерсом? Или им никто не станет — быть может, возвращение будет равносильно смерти всех троих и возобновлению сознания прежнего Джея Виккерса? Или все они смещаются и в воскресшем Джее Виккерсе будут сочетаться его черты, черты Фландерса и черты третьего, неизвестного?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
