Наместник. Вы женились на девушке из России?
Франко. Да.
Наместник. И взяли за нею приданое?
Франко. Да, ваше сиятельство, около трех тысяч рублей, как раз столько, чтобы в случае нужды не тотчас умереть с голоду.
Наместник. У вас четверо детей, и они до сих пор не крещены.
Франко. Да, ваше сиятельство.
Наместник. Ну, видите, я хорошо осведомлен. Посмотрю, что можно сделать для вас. Только, знаете, свою агитаторскую деятельность вы должны немедленно и навсегда оставить. Итак, до свидания, господин Франко!
Беседа эта происходила в марте. Когда «дело» о назначении Франко в университет было отправлено из Львова в Вену, в министерство, начальник галицкого краевого школьного совета профессор Бобринский сказал писателю:
— Видите ли, сударь, политического агитатора на кафедре мы не потерпим! Но в конце концов это мое личное мнение. Я этого дела не решаю. Решение зависит от министерства просвещения.
Франко прекрасно знал, что «личное мнение» наместника или начальника всех учебных заведений Галиции было почти решающим, но все-таки поехал в Вену и добился приема у министра просвещения, робкого и вежливого д-ра Риттнера, который сказал, что министерство, разумеется, со своей стороны ничего не имеет против того, чтобы ему было предоставлено чтение лекций во Львовском университете.
Памятник на могиле Ивана Франко во Львове.
Издания произведений Ивана Франко и книг о нем на языках народов СССР.
— Все здесь зависит, — добавил министр, — от львовского наместничества. Мы запросим его мнение. А до этого, пожалуйста, потерпите…
В Вене Франко случайно встретил своего бывшего преподавателя, посла (депутата) австрийского парламента Ксенофонта Охримовича и рассказал ему вкратце свою одиссею.
— Эх, и удивительные же вы люди! — воскликнул господин посол не без добродушия. — Мучитесь, хлопочете о разных делах, которым грош цена! А вот меня мучит бессонница и несварение желудка, что же мне прикажете делать?
И, снисходительно покосившись на Франко и похлопывая себя по животу, Охримович заключил:
— Здоровье, господин Франко, самое главное в жизни — это здоровье!
…Решением от 18 июля 1895 года министерство в Вене отклонило ходатайство Львовского университета об утверждении Ивана Франко приват-доцентом украинской литературы и этнографии, о чем он был извещен официально 26 августа, хотя неофициально — узнал гораздо раньше.
Как мы теперь знаем, важную роль в отстранении Франко от преподавания играл ненавидевший поэта-революционера львовский митрополит, закоренелый мракобес и иезуит Сильвестр Сембратович…
•
Поражение, однако, не подкосило писателя.
В том же году он активно участвует в предвыборной кампании. Выборы в парламент производились в обстановке террора и репрессий. Правительство с помощью полиции и буржуазной прессы добивалось того, чтобы в послы могли попасть только желательные ему лица.
Заглушался каждый свободный голос, пресекалась каждая попытка протестовать против навязывания избирателям угодных властям кандидатов.
Выступая 22 сентября на собрании избирателей Львова, Франко говорил:
— Мне не хватает слов, чтобы охарактеризовать чувства, обуревающие каждого при известии о том, что творится в настоящее время у нас в провинции. Целые уезды находятся прямо на военном положении. Избирателям посылаются повестки, вызывающие их в суд, на расправу. Их даже арестуют. И все это для того, чтобы народ не мог голосовать так, как ему диктует гражданская совесть… Можно легко себе представить, что будет делаться на самих выборах, если уже перед выборами чинятся такие злоупотребления!
При дополнительных выборах депутата в парламент от округа Перемышль — Мостиска — Добромиль крестьяне выдвинули кандидатуру Ивана Франко. «Я, — писал Франко, — испробовал «полную законность» галицких выборов, так сказать, на собственной шкуре». По австрийским законам более половины населения — женщины, беднейшее крестьянство, городские и промысловые рабочие — к выборам совсем не допускалось.
В результате запугивания, подтасовок и при голосовании и при подсчете Франко получил меньше голосов, чем его «соперник» на выборах — помещик Тышковский…
Избирательный комитет села Мостиски писал, что Иван Франко, «мужицкий сын, выросший в горькой беде, на черном хлебе и на гнилой капусте, на протяжении всей своей жизни защищал интересы трудящихся. Иван Франко за защиту крестьян терпел ужасные преследования, но не переставал резать прямо правду господам. В газетах, в книгах, в песнях он говорил о мужицких нуждах да о мужицких кривдах…».
Разве этого было недостаточно, чтобы любой ценой организовать «провал» Франко?! И обошелся этот «провал» помещику Тышковскому и его покровителям всего в восемь или десять тысяч рублей!
Трижды выставлялась кандидатура Франко в парламент — и трижды его не допускали к избранию.
Особенно памятны были всем «кровавые баденовские выборы» весной 1897 года, получившие свое наименование от имени того же графа Казимира Бадени, бывшего галицкого наместника, а с 1895 года — премьер-министра Австрии.
Франко во время предвыборной кампании много ездил по деревням, выступал на митингах.
Старик Лука Ищук из села Добромирки на Тарнопольщине рассказывает о приезде к ним писателя:
— Я вспоминаю Франко, простого человека; был он в шитой украинской рубашке, с утомленными, но ясными глазами, с запыленным с дороги лицом. Я говорил с Франко, задал ему несколько вопросов, на которые он дал мне ясные ответы. Своими ответами на вопросы крестьян, своею речью, с которой он выступил на митинге, Франко завоевал у нас необыкновенное к себе уважение. Это был искренний, самоотверженный человек, боровшийся за счастье трудового народа.
В Збаражский уезд Франко приехал как раз в начале уборки. Народ был очень занят в поле, но известие о приезде народного писателя облетело все 'окрестные деревни. И в Збараж потянулись крестьяне.
Собрание проводили в заезжем дворе тайно от полиции. Крестьянин Левко Остапчук вспоминает:
— Франко говорил очень просто, доходчивым языком. Он умел зажечь в сердцах бедняков ненависть к тем, кто угнетает народ. Говорил… о том, что кривда царит на свете, а правда упрятана в господской темнице.
«Но помните, — говорил Франко, — что настанет такой день, когда народ сам откроет окованные железом двери темницы и выпустит оттуда правду. Тогда навеки исчезнут и кривда и те, кто ее породил, — господа!»
В Збараже, в окрестных деревнях Франко встречался с местной интеллигенцией. Кое-кто сочувствовал крестьянам, а кое-кто тянул руку помещиков и правительства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
