Это дорога? — спросила я и трясущейся рукой указала на угольно-черную ленту, блеснувшую в свете фар.
Да, — ответил Клинт и переключил скорость, чтобы мы не съехали в канаву.
Бог мой! Ты только погляди! — воскликнула я.
Клинт остановил машину, и мы уставились на узкую дорогу, уходящую вправо и влево, но не покрытую снегом, как окружающая земля. Мне показалось, что гладкая нетронутая асфальтовая полоса ловила эфемерный свет гаснущей луны и мерцала. С блестящей поверхности поднимался призрачный пар, словно души умерших вырывались из черных могил. Они поднимались вокруг нас полупрозрачными завесами, а потом снег рассеивал их и они растворялись в ночи.
Я вдруг почувствовала себя невероятно одинокой, словно меня бросили или я потерялась. Рука бессознательно потянулась к Клинту. Мы сплели пальцы.
Что это? — благоговейно прошептала я.
Призраки забытых воинов, — ответил он без малейших колебаний.
Ты имеешь в виду индейцев?
Клинт кивнул:
Эта земля хранит магию и тайну, зарожденную в слезах.
Откуда ты знаешь?
Они сами мне рассказывают, — пожал он плечами, заметив удивление на моем лице, и перевел внимательный взгляд на призрачное действо, которое разворачивалось перед нами, — У меня связь с миром духов.
Я подумала о своем муже-шамане, о том, что он тоже неразрывно связан с миром духов, и добавила еще один пункт к длинному списку сходных черт между Клан-Финтаном и Клинтом.
Ну вот… — показал Фриман на дорогу, — На сегодня они закончили.
Шоу призраков и в самом деле подошло к концу. На моих глазах крупные снежинки начали покрывать опустевший асфальт.
Что им нужно? — Вместе с духами испарилась и моя меланхолия, осталось одно только любопытство.
Признания. Они жалеют, что их предали забвению.
Я подумала о ритуалах, которые исполняла последние полгода. Многие из них посвящались павшим воинам.
Я буду помнить о них, — машинально произнесла я, — Жрицы Партолоны не забывают о героях.
Даже если те из другого мира?
Думаю, неважно, из какого они мира. Важно помнить, — Наверное, мне это почудилось, но в ночи появилось внезапное мерцание и тут же погасло, как только я замолчала.
Клинт сжал мне руку. Потом он завел «хаммер», выехал на обычную с виду дорогу и повернул налево. Мы ехали молча. Мои мысли кружились вокруг магии Оклахомы и человека, сидевшего рядом. Тепло его прикосновения начало исчезать.
Я шмыгнула носом и только сейчас поняла, что щеки у меня мокрые от слез.
«Вот черт, опять гормоны».
«Клинекс» в бардачке, — так нежно пробасил Фриман, что у меня сдавило горло.
Спасибо, — сказала я, схватила салфетку, весьма неромантично высморкалась, спрятала влажный комок в карман треников, прежде его, теперь моих, и поинтересовалась: — Где мы?
У этой бетонки нет имени. Местные называют ее дорогой Наги.
Какое-то странное прозвище для проселочной дороги.
Старожилы уверяют, что это означает «призрак мертвого».
Я оценивающе взглянула на мистическую бетонную полосу. Название показалось мне подходящим.
Дорога Наги сливается со старым двести пятьдесят девятым шоссе. Оттуда начинаются современные автотрассы, которые приведут нас к шлагбауму Маскоги, после которого, как ты знаешь, мы попадем в Броукн-Эрроу.
Сколько времени это займет?
— При обычных обстоятельствах три с половиной — четыре часа, — Он многозначительно взглянул на небо. — Но сегодня я просто откинулся бы в кресле и расслабился. Если мы доберемся до места меньше чем за восемь часов, то я очень удивлюсь.
Я посмотрела на ровный и быстрый снегопад.
Если вообще доберемся.
Обязательно доберемся, Шаннон, девочка моя, — заверил он меня.
Я вздохнула и принялась разглядывать непривычный ландшафт. До сих пор мне не доводилось бывать на юго-востоке Оклахомы. Меня удивляла дикость местной природы с ее густыми лесами и холмистыми равнинами. Снегопад лишь добавил сюрреализма пейзажу. Солнце всходило и придавало утру слабый перламутровый блеск. Мне легко верилось, что мы с Клинтом перенеслись из Оклахомы в чужие края, где царила вечная зима. Если учесть, где я провела последние шесть месяцев, то эта мысль была не такой нелепой. Я уже начала не на шутку тревожиться, когда мы доехали до окраины небольшого городишки, название которого засыпал снег. Огромная неоновая вывеска, торчавшая справа от дороги, яркими розовыми мигающими буквами заявляла о том, что мы проехали бетонную фабрику. Я невольно улыбнулась при виде бетонных гусей, покрытых снегом. Такими здесь принято украшать лужайки. Наверное, тут продаются со скидкой и сезонные костюмчики к ним. Да, мы определенно были в Оклахоме.
Слева от двухполосного шоссе располагалась шашлычная Билли Боба. В самом деле, я не шучу! Рядом с нею находилось похоронное бюро «Хиллвью». У шашлычной был более презентабельный вид. Я облегченно вздохнула. Такого нигде не встретишь, только в Оклахоме.
Мы быстро проехали насквозь маленький городок и на выезде увидели чудесную стоянку для автотуристов с облупившейся вывеской «Вилла Камелота — есть свободные места». Я совсем было собралась отпустить шутку насчет завсегдатаев подобных заведений, но подумала, что мне, безработной школьной учительнице, у которой за душой ни гроша, следовало бы не шутить, а получше запомнить месторасположение таких стоянок. После чего я впала в уныние и надолго замолчала.
Мы неотступно следовали на север, обмениваясь репликами только по делу. Клинт сосредоточенно вел машину, а я не отрываясь смотрела на меняющийся пейзаж. Дикие леса и холмы сменились пастбищами. Эту часть Оклахомы я знала лучше. Когда-то мы с отцом задумали заняться разведением лошадей и посещали местные ранчо.
Движение здесь было небольшим. Снегопад обычно наводит шороху среди населения Оклахомы. Неудивительно, что оно все попряталось. Теперешняя метель была явной аномалией для этих мест. Кстати, чем больше я вглядывалась в нее, тем явственнее понимала, что на моем веку не было подобного снегопада.
Давно живешь в Оклахоме? — спросила я Клинта.
Он на секунду оторвал взгляд от заснеженной пустой дороги.
По работе я уезжал из штата на некоторое время, а так — всю свою жизнь.
Сколько всего это будет?
Сорок пять лет.
«Значит, ты на десять лет старше меня».
Я самодовольно улыбнулась. Когда достигаешь тридцати с хвостиком, приятно ощущать, что ты моложе кого-то.
А ты сколько здесь прожила? — спросил он.
— Если не считать учебу в Иллинойсе и полугодовой набег в Партолону, то всю свою жизнь, — улыбнулась я ему.
