Меня спасла та самая толчея, которую я только что проклинала. Напористый торговец амулетами, закутанный в яркий, сияющий всеми цветами радуги плащ, довольно бесцеремонно отпихнул меня в сторону, и я, решив не связываться с хамом и не дожидаться, пока он меня еще и локтем в бок приложит, послушно прижалась к стене какого-то дома. И была вполне вознаграждена за свою вежливость: внезапно торговец, на какое-то короткое мгновение заслонивший меня своим телом от противоположного строения, вскинул вверх руки и, как огромная бабочка крыльями, взмахнул полами своего нестрого одеяния. Короб с товаром полетел на брусчатку. Сам мужчина, выкатив глаза и хрипя нечто невнятное, последовал за ним. В горле несчастного торчал небольшой нож. Следующий, его брат-близнец, прошел ровнехонько там, где только что была моя голова, в недоумении повернувшаяся к упавшему торговцу. Сообразив, что происходит явно что-то не то, я рыбкой бросилась вперед, упала на живот, перекатилась по мокрой брусчатке, привычно нашаривая свои ножи, дабы отправить по адресу оригинала, открывшего охоту на людей, что-нибудь равнозначное его подарку. Но потом решила не переходить в атаку вслепую, вскочила и задала бесславного стрекача, стремительными бессистемными перемещениями и визгом поддавая жару в уже и без того начавшую разгораться панику. Тьма заверещала, слетела с моего плеча и свечой ввинтилась в небеса, выглядывая агрессора. Видимо, не преуспела, так как брошенный в меня мыслеобраз содержал лишь недоумение, и метнулась следом за мной, явно опасаясь потерять свою хозяйку в такой толчее. Впрочем, назвать толчеей то, что началось после моего стремительного отступления с места событий,- значило бы безбожно польстить беспорядку, воцарившемуся на улице Чар.
О, беготня в заповеднике чародеев - это что-то! Из-под ног порскают кошки - неизменные любимицы магинь; шарахаются прохожие, сначала ругающиеся, но потом отбрасывающие чувство собственного достоинства и с энтузиазмом подключающиеся к погоне неизвестно за кем; валяются под ногами амулеты и артефакты; катятся по мостовой яблоки, до которых жители Каленары большие охотники; воспользовавшись случаем, торопливо расползаются из перевернутой корзины раки; истошно голосят женщины и поддерживают их солидными басами мужчины; слышны отчаянные детские визги, крики коробейников, разронявших свой товар, и счастливчиков, успевших его подхватить; с жалобным треском раскалываются бутылки и пузырьки; разносится душный запах эликсиров; слышится озадаченный клекот разбегающихся и разлетающихся демонов и требовательные голоса их негодующих хозяев, пытающихся докричаться до своих питомцев… Кроме чародейских побрякушек, на улице заповедника магов торговали водками и винами на розлив, горячими калачами, печеной картошкой, засахаренными орехами, леденцовыми лошадками на палочках и аляповатыми сувенирами для приезжих - фигурками чудодеев, светящимися в темноте, глиняными макетами королевского дворца и городской ратуши, бусами из аметиста и янтаря и прочей мелочовкой, милой сердцу каждого, кто впервые попал в столичный город с ознакомительной целью.
Все это разнообразие, уроненное невзначай на землю, вкупе с взрывоопасными жидкостями из пузырьков создало потрясающий коктейль, на котором кто-то не преминул поскользнуться, а кто-то уже с недоверчивым интересом обозревал вдруг отросшие хвосты и рога. Магия - она, конечно, вещь серьезная, но пошутить порой любит, да еще как. Правда, юморок у нее чаще всего черный.
Опытная в деле убегания и догоняния, я знала, что толпа, как правило, несется за тем, кто ее молча и испуганно возглавляет. Поэтому я придержала прыть, затесалась в самую гущу большого скопления народа (заодно прикрываясь от неведомого агрессора самым циничным из существующих в мире подлунном щитов - чужими телами) и завизжала на самой громкой и противной ноте, на какую была способна: "Хватай! Держи! Вяжи! Уйдет ведь!" Люди вокруг с жаром подхватили этот нехитрый, освященный веками припев и как на крыльях полетели, не особенно задумываясь, вперед. Попадающиеся под ноги и хрустящие под каблуками непонятные предметы только раззадоривали погоню.
Решив, что мне неинтересно, чем закончится народная потеха, я заприметила небольшой проулок, созданный искривленным магией пространством, и в стремительном рывке нырнула в него, оставив за спиной воинственно настроенную толпу и того бедолагу, которому не посчастливится попасть в ее жаждущие мести руки. И то - не говоря уже об убитом торговце, бардачок мы все навели на улице Чар просто умилительный. Разгребать его придется не час и не два.
Кое-как пригладив растрепанные во время беготни волосы и сделав упражнение для восстановления сбитого дыхания, я осторожно выглянула из своего убежища и, убедившись, что народ на лихих конях мстительности уже унесся куда-то вдаль, вышла из проулка. Тьма, нагнавшая меня еще во время бега, привычно топталась на плечах и вылизывала крыло так деловито и невозмутимо, словно не давала только что воздушного деру от разгневанного нашим самоуправством народа.
Если не обращать внимания на всевозможные предметы, в изобилии валяющиеся на мостовой, несколько перевернутых палаток, голосящих над убытками торговцев и ругающихся вполголоса стражников, как всегда поспевших к шапочному разбору, можно даже сказать, что улица Чар пребывала в порядке (насколько вообще применительно это определение к заповеднику нашей многоуважаемой магической прослойки населения). Неизвестный агрессор так и не изволил явить себя миру. Не иначе, застеснялся поднятой вокруг него шумихи. Что ж, скромность - хорошее качество…
Беготня сбила меня с толку, и я, выйдя из интимного полумрака проулка, пошла куда глаза глядят, надеясь напороться если не на дом моей подруги, магини Цвертины, то хотя бы на какие-нибудь знакомые ориентиры, способные помочь установить мое точное местонахождение. Увы, улица Чар в очередной раз проявила характер и так просто выдавать расположение искомого объекта не собиралась. Поэтому минут через десять я в мыслях уже начала тихонько ругаться. Еще через пять - уже не в мыслях. Еще через три - уже не тихонько. И, кажется, крепкие словца возымели неожиданный эффект. Я-то только хотела отвести душу, а боги в мире надлунном, явно сжалившиеся над бестолковой наемницей, ниспослали ей озарение и верную дорогу.
На резиденцию Цвертины я набрела совершенно случайно - просто вдруг обратила внимание, что иду мимо нее, когда уже совсем потеряла надежду отыскать нужный переулок и плелась, куда ноги несут. Ворота, как всегда, стояли на запоре, но я сделала несколько пассов и убедилась, что Цвертина дома - охранные заклятия не были активированы. Кое-какие познания в волшбе позволили мне сгенерировать сильный мысленный импульс и послать его в сторону дома, прячущегося в густой зелени столетних дубов и вязов. Если магиня почивать изволит, что, конечно, весьма маловероятно, но все-таки возможно, мне просто никто не ответит. Но отклик пришел незамедлительно в виде такого же вала ментальной энергии, после чего на крыльцо выскочила высокая рыжеволосая девушка с донельзя мрачной и решительной миной на хорошенькой большеглазой мордочке избалованной жизнью и окружающими красотки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
