Он обернулся на козью тропу — пусто. Скорее всего, удастся отступить почти без сопротивления, но тогда они окажутся там, откуда начали свой путь. Если они собираются добраться до Драконьего Водопада, то нужно пробиваться вперед, в глубь земель, которые местные гномы когда-то называли Тракт Жуфбара.
Сделав глубокий вдох, Рихард оглядел противников: тварей много, но им явно недостает дисциплины, и в их скоплении есть слабые места. Если сосредоточить всю силу удара в одном месте, то можно будет прорвать строй врага и промчаться дальше по тропе к леднику. Вряд ли эти шустрые монстры последуют за ними в глубокий снег. Похоже, им сложно выживать и передвигаться в горных условиях.
— Разобьём центр и двинемся к леднику!
Рейнджеры согласно закивали. Фирд вскинул рог и протрубил одну протяжную ноту, и гномы метнули первый ряд гранат и взорвали первую линию обороны.
Рихард скривил губы в улыбке, доставая отцовский топор. Пусть ненадолго, но он все же сможет забыться в яростной схватке и позволить разуму отдохнуть. Гномы взревели, и обрушились на дриад лавиной топоров, болтов, мускулов и клинков.
«Где же их проклятые хозяева?»
***
Бьёри вошел в пещеру, куда затащили связанного Лианэля. Разум рейнджера туманился подспудным гневом, а в руке он сжимал молот Аврелиана.
Снаружи пещеры все чаще доносились новые приказы от Рихарда.
— Твои друзья уже здесь. Но в этот раз они не застанут нас врасплох.
— Они не мои друзья, — уверенно ответил Лианэль подняв голову.
Бьёри выпустил рукоять молота. Размял пальцы, сделал глубокий вдох. Ярость понемногу унялась, уступив место спокойствию.
Он был согласен, однако не спешил признаваться в этом. Другие гномы подтвердили слова Лианэля, но приняли помощь от азраев за какой-нибудь новый коварный трюк. Разница между гномом Карак-Азума и другими рейнджерами была существенная — долгое время он жил другой жизнью и во многом воспринимал её иначе.
— Ты — Лианэль.
— Да, я Лианэль, предводитель следопытов.
— Следопыт… — Бьёри покосился на лук и изящные клинки эльфийской работы, а после осторожно продолжал:
— Это значит… значит, вы такие же как мы? Мы рейнджеры. Мы охотимся на зеленокожих.
Лианэль кивнул.
— Наш долг защищать свящённые поляны Атель-Лорена.
— Однако ваш лес далеко отсюда…
— Это так… — глухо проговорил эльф.
— Надо думать. Ты правда веришь, что мы поверим в бескорыстную помощь от эльфа?
— Нет, я так не думаю, — признался Лианэль. — Однако если нет иного способа защитить свящённый лес… — эльф с присвистом вздохнул и, посмотрел на Бьёри. — Эти горы скрывают не только величие твоего народа и его руины. Когда-то мировые корни Атель-Лорена простирались по всему свету, а Вековой дуб… Он был… он остается для нас священным местом, и я не позволю снова осквернить его.
— Придется поверить тебе на слово.
— И правильно. С каждой минутой наш общий враг становится сильнее, а зеленокожие лишь орудие в его руках. Мы пришли сюда не с гномами сражаться.
— С трудом верится.
Лианэль улыбнулся. Улыбка показалась Бьери искренной.
Что-то подсказывало гному, что этот эльф не такой как другие из его народа, хотя… других он и не знал. Также, не зная почему, рейнджеру хотелось верить Лианэлю, но страх перед этой мыслью сдерживал душевные порывы.
Внезапно сердце Бьёри наполнилось сочувствием, жалостью, смешанной со страхом, он представил себе череду бесконечных беспросветных дней, без всякой надежды на лучшую жизнь, — лишь голод, смерть, и вечное преследование. Все эти мысли молнией пронеслись у Бьёри в голове, он содрогнулся.
— Зачем вы здесь? Почему помогли нам? Твой друг хотел убить меня, но ты сохранил мне жизнь. И ты сказал, что мы не смогли уберечь мир... Почему?
Снаружи вновь раздался приказ Рихарда. Дриады вот-вот нанесут удар.
— Потому что мир это все, что у нас есть — в отсутствии мира есть только хаос. — Лианэль прислушался. Его исключительный слух говорил ему о надвигающейся опасности. — Со мной ваши шансы уровняются. Предатели сейчас слишком сильны: их поддерживают дриады и прочие лесные духи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не боюсь их.
— А зря.
— Не тебе говорить, кого мне стоит опасаться.
Лианэль кивнув виновато произнёс:
— Понимаю.
— Думаешь, мы сможем победить твоих предателей?
— Думаю, мы сможем сдержать их.
— Выходит, ты ищешь спасения лишь для родного леса, а эти земли превратишь в поле брани?
— Весь мир стал полем брани, Бьёри. И — нет, я ищу спасения не для одного только Атель-Лорена. Я желаю спасти всех нас.
Следопыт медленно поднял руки. Только сейчас Бьёри заметил, что путы пленника разрезаны.
Рейнджер потянулся к молоту, но Лианэль никак на это не отреагировал. Напротив, широко развел руки, показывая, что безоружен. Впрочем, значения это не имело — он наверняка владел магией или припрятал какой-то маленький кинжал в рукаве.
— Я не надеюсь, что твои друзья поверят мне, — сказал Лианэль. — Но я искренне надеюсь, что поверишь ты.
В то время когда первые взрывы прогремели снаружи, Лианэль указал на выход. Бьёри совершенно спокойно повернулся к эльфу спиной, как бы показывая, что не опасается предательского удара.
— Я, скорее всего, поверю тебе, — рейнджер указал на эльфийский лук. — Возьми своё оружие. Хочу увидеть, владеешь ли ты этой палкой так же хорошо, как языком.
— Я не в слова играть намерен, а победить в сражении.
— Мы все этого хотим. Надеюсь, сражение у нас всех теперь одно...
Что скажут предки?…
Тихий и скромный Карадриэль был равнодушным солдатом, который оказался способным правителем. Его первым указом после вступления на престол было то, что колонии в Старом Свете будут оставлены без дальнейшего присмотра, а их колонисты возвращены обратно домой в Ултуан. Столкнувшись с непримиримой враждебностью гномов, он счёл глупым содержать огромные армии за границей, особенно с более серьёзной угрозой сердцу эльфов, исходящей из Наггарота, текущей родины тёмных эльфов, развивающейся не по дням, а по часам. Карадриэль прекрасно знал, что пройдёт множество долгих веков в неспешном мире, прежде чем гномы согласятся на примирение, не требуя разрушительной компенсации, но он также знал и то, что не может быть войны, если гномам больше не с кем будет сражаться.
Так Карадриэль навечно оставил гордость позади.
Многие эльфы вернулись, но другие, например поселившиеся в лесах Атель-Лорена, напрочь отказались покинуть свою приёмную родину и объявили себя независимыми от Трона Феникса. Таким образом, будучи изолированной от своих островных сородичей, их культура впоследствии пошла по пути, отличному от того, который практиковался на Ултуане, в некоторых отношениях оставаясь более верными старинной эльфийской традиции, а в других — слишком уж далёкой от неё.
— Хроники Ултуана
Аноним
Опустив руку на капсуль-детонатор, Хирд подорвал заложенную взрывчатку. Ряд мощных взрывов содрогнул холодный воздух и эхом пронеслось по горам визжание опалённых чудовищ. Груды камней и ошмётки тел разбросало в стороны, а из дымки снежной пыли тут же показалась новая волна разъярённых духов.
В дело пошли гранаты.
Дриады точно рой преодолевали открытую местность и карабкались на скалы вокруг пещеры. Одна за другой подожженные бомбы летели в сугробы разрываясь на мириады осколков и красно-зелёных искр, какое-то время держа врага как можно дальше от линии обороны. Но казалось дриадам нет числа.
На подступах к пещере было, должно быть, по двадцать духов леса на каждого из воинов Рихарда. И каждый из врагов был превращен отвратительной магией в существо куда сильнее и безумнее обыкновенной дриады. Однако теперь это уже не имело значения. Громриловые кружки неистово сражались, их узкий клин рассекал нестройные ряды врагов с той же легкостью, как их секиры — древесную кору. Но если топор смертельно врезается в орочью плоть, то дерево с одного удара не срубит.
