– Причащается раб Божий Алексий во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь, – произнёс батюшка, возвращаясь душой к важности совершаемого действия. Ибо это на самом деле была никакая не игра.
И когда Алексей причастился, в сей миг вновь отца Александра посетило странное видение. Всё тот же большой архиерейский храм, множество свечей, стройное многоголосое пение, Московский митрополит Сергий Страгородский в патриаршей мантии, и другой славный первоиерарх – Ленинградский митрополит Алексий Симанский – вручает ему патриарший жезл…
– Ах! – только и воскликнул отец Александр, когда видение, мигом мелькнув, исчезло. Он пришёл в себя, улыбнулся: – Поздравляю тебя, Алёша, с принятием святых тайн. Вот тебе просфорочка, перекуси, а чуть позже Николай Николаевич тебе принесёт обедать.
94
До полного разгрома немцев под Сталинградом Гитлер находился в своей украинской ставке «Вервольф», что означало «Волк-оборотень». В первых числах марта вылетел из Винницы в восточно-прусскую ставку «Вольфшанце», «Волчье логово», которую он любил больше. Хотя бы потому, что в неё к нему чаще приходили добрые вести с фронтов, а туда, в «Оборотня», поступали донесения страшные. Из «Вольфшанце» он уехал в Германию, некоторое время пробыл на Оберзальцберге, а к началу Курской битвы вернулся в Восточную Пруссию. Здесь ему суждено было пережить поражение в летней кампании 1943 года. В сентябре он ездил в Мюнхен для составления нового правительства из числа преданных ему фашистов, а потом снова вернулся в «Волчье логово».
Во время одного из долгих вечерних чаепитий с бесчисленными пирожными за одним столом с Гитлером сидели неразлучный с фюрером начальник оперативного отдела верховного главнокомандования Йодль, рейхсминистр восточных территорий Розенберг, начальник штаба верховного главнокомандования Кейтель, министр иностранных дел Риббентроп, руководитель политического отдела рейхскомиссариата «Остланд» Трампедах, руководитель группы четвёртого отдела РСХА штурмбаннфюрер СС Нейгауз, руководитель СД Кальтенбруннер, министр внутренних дел Фрик, секретарша Шрёдер, адъютант Гюнше и камердинер Линге. Разговор шёл важный. Говорил Розенберг:
– Избрание в Москве Патриарха – вынужденный ход Сталина. Йозеф хочет выслужиться перед союзничками, которые всегда упрекали его в гонениях на религию. Понятное дело, русские добиваются от англо-саксов открытия второго фронта. В Москву приехала делегация англиканских попов во главе с архиепископом Йоркским Кириллом Гарбеттом. Её встречал новый Патриарх, который, как уверяют, до этого сильно болел и был чуть ли не при смерти, а как только его избрали, мгновенно исцелился.
– Очередная поповская махинация, – поморщился Гитлер.
– Тем не менее то, что Сталин стал заигрывать с Богом, даёт ему дополнительные очки в большой игре с русским народом, – продолжал Розенберг. – Если мы сейчас начнём сворачивать Псковскую миссию, о чём вы говорили недавно, то, напротив, потеряем множество очков в нашей игре с русскими.
– Спаржа и кольраби сегодня были восхитительные! – похвалил Гитлер недавнюю еду. – А каковы сейчас нам поданы эклеры, а? Йодлю явно понравились. Подайте ему ещё штук пять. Русского Патриарха надо заблокировать. Пусть все русские попы, которым мы позволяем вести свою деятельность на территории рейха, соберут конференцию и грозно произнесут анафему Московскому Патриарху. Пусть они объявят его кем угодно – мошенником, антихристом, самим сатаною. Пусть они скажут: «Московский Патриарх извлечён из кармана Сталина и весь пропах его табачными крошками!» Пусть выплеснут на свет всю подноготную, все помои, которыми только можно испохабить имя этого Патриарха. Вот и всё. Всё гениальное просто, как спаржа, Альфред.
– Нам остаётся только в очередной раз восхититься мудростью нашего вождя! – сказал Трампедах.
Гитлер, как всякий самовлюблённый человек, выпил эту льстивую фразу с жадностью, с какой пьяница проглатывает долгожданную рюмку. Но тотчас брови его насупились.
– Что же касается Псковской миссии, то до меня доходят очень нехорошие слухи, – прорычал он. – Вскормленные вами, Розенберг, русские попы полностью вышли из-под контроля. Мне доносят, что они перестали служить молебны в пользу германского оружия, что они не восхваляют нас в своих проповедях. Мало того, они зачастую просто действуют вразрез с нами. Устраивают кормёжку пленных русских ублюдков, содержащихся в концлагерях. Крестят всех напропалую, а потом эти крестники уходят в партизанские отряды. И вот что: там, где есть большие приходы, там как раз и больше всего случаев нападения партизан. Получается, что они пропагандируют борьбу против нас. Что же будет теперь, когда они узнают, что с подачи Сталина бывший Патриарший Местоблюститель стал полноправным Патриархом? А ведь этого бывшего Патриаршего Местоблюстителя, насколько мне известно, они почитают как своего церковного фюрера. Что же теперь произойдёт в их лохматых головах? Бунт против нас и благословение Сталину. Я предлагаю следующее: не закручивать гайки, но и не сюсюкать с попами. Провести децимацию по всем приходам Псковской миссии. Выявить зловредных попов, объявить их пособниками Сталина, помощниками убийц мирного населения. И казнить. Пусть не публично. Но чтобы народ знал. И чтобы попы знали, что с нами шутки плохи. А главное, повторяю, пусть предадут анафеме Московского Патриарха! Это я поручаю вам, Розенберг, и вам, Нейгауз. И советую вам, штурмбаннфюрер, прекратите жрать мясную падаль. Взгляните на Йодля, с тех пор как он тоже стал вегетарианцем, он помолодел. Вот увидите, я прикажу подавать мясные блюда не в тарелках, а в гробиках! И эклеры, в которых не джем, а жирные сливки, тоже в виде маленьких гробиков.
95
В конце сентября за отцом Александром приехали на машине.
– Владыка Сергий во Пскове и прислал за вами.
Они давно не виделись, и отец Александр всё собирался сам съездить к преосвященнейшему, да куда там, сколько дел в приходе, сколько событий, вот снова перестали разрешать привозить обеды в концлагерь, беготня по немецкому начальству, высиживание в очередях в комендатуре, да мало ли чего другого ежедневно наваливалось. Не говоря уж о том, что богослужение не бросишь, народ ходит в церковь, ждёт каждого праздника, постится, исповедуется, причащается, крестит детей, отпевает покойников, венчается. А тут ещё немцы постановили, что ни крестить, ни отпевать, ни венчать нельзя прежде, чем не зарегистрируешь рождение, смерть или брак в комендатуре. Надо было немцев просвещать, что это есть не что иное, как возвращение советских порядков… Короче, давно батюшка собирался, да так бы и не поехал, если б за ним не прислали.
В машине оказался давний приятель отца Александра священник Иоанн Лёгкий, он ехал в Псков из Гдова и заехал в Закаты. Отцу Александру радостно было ехать с ним. Порасспрашивали друг друга о житье-бытье, потом Ионин спросил Лёгкого:
– Ты же, отец Иоанн, был заместителем начальника Псковской миссии, а теперь кто, не ты?
– Протоиерей Николай Шенрок.
– А, хороший батюшка. Слава Богу. А то ведь, поди, суетно. Я бы не хотел на таких должностях.
– На всё воля Божья.
– А что слышно про отца Сергия Ефимова?
– Жив, в Латвии. Он был настоятелем Свято-Троицкого во Пскове. Смело проповедовал, ничего не скажешь. Его арестовали, обвинили в антигерманской агитации, хотели угробить, но вступился Фрайгаузен, вступился преосвященнейший, иные лица, и батюшку перевели в Латвию под надзор. Служит там. А отец Николай Колиберский скончался.
– Это я знаю. Царствие ему небесное!
– Очень тяжело болел, бедняга. Ну вот, а когда назначили начальником миссии отца Кирилла…
– Зайца.
– …он взял меня к себе в заместители. В апреле экзарх возвёл его в сан протопресвитера с предоставлением права совершать литургию по архиерейскому чину.
– Ему сколько сейчас?
– Семьдесят четыре.
– Бодр?
– Здоров. Мы с ним повидаемся.
– А какова причина нашего путешествия?
– А ты не знаешь, отец Александр?
– Не знаю я.
– По поводу избрания Патриарха.
– Какого Патриарха?
– Ну ты, батюшка, совсем тёмный! Замшел в своих Закатах!
– Неужто Сергия Страгородского?..
– Был он патриаршим местоблюстителем, а стал полноправным и полноценным Патриархом Московским и всея Руси.
– А ведь мне это во сне однажды приснилось! – засмеялся отец Александр.
– Так ты у нас, стало быть, провидец, – тоже засмеялся отец Иоанн, потому что когда отец Александр смеялся, пожалуй, только Гитлер бы остался хмурым.
– И что же мы будем решать? – спросил закатовский батюшка, нарадовавшись.
– То-то и оно, – нахмурился отец Иоанн. – Немцы требуют, чтобы мы предали его анафеме. Как пособника Сталина.
Псков был всё так же хорош своей увядшей красотою. Стояла дивная золотая осень, которую и Пушкин здесь видывал, листва в большинстве своём пожелтела и начинала обильно облетать. Из городских строений по-прежнему новизной отличались водонапорные башни, за которыми и немцы ухаживали больше, чем за чем-либо другим.
