звуки, вкусы, цвета. Лишь звон, звон, звон, нарастал, нарастал, нарастал — а это был мой крик боли. И где-то там, на грани сознания, верещал от такой же боли Ардвин.
Меня скрутило. Ноги подкосились, но я не упала — меня держали и грубо, мощными движениями вырывали из моего живота склизкую тягучую мерзость, которая кольцами плюхалась на призрачные водоросли, будто связка кишок. Боль во всем теле была такая, словно из меня вырывали вон те проросшие насквозь водоросли, а вместе с ними и все жилы и вены, чтобы наверняка. Я видела, как по моей бледной коже бегали чёрные прочерки, и чувствовала, как меня жгло изнутри.
Проклятие пустило корни во всех частях моего тела, и эти корни были только что нещадно выкорчевали.
Когда последние гноящиеся проклятием нити были вынуты, я казалась себе безвольной тряпичной куклой без костей и опоры. Меня аккуратно усадили прямо в водоросли, а мне было всё равно, схватит меня та страшная перепончатая рука или нет. Даже неплохо было бы, если бы схватила.
Как же больно. Как же плохо.
— Ничего не бойтесь. Всё хорошо. Больше оно вас не потревожит, — шепнул Ингрен.
Я что-то промычала. Сама не поняла, что.
Противная чёрная куча растворялась в воде чернильными разводами. Принц тем временем запустил в неё руки и принялся что-то там искать, пока она не исчезла вовсе. Я безучастно наблюдала за этим.
И вся эта гадость была во мне? Да как она поместилась-то?!
15
Он так легко это сделал. Ну, точнее, никаких сложных манипуляций с его стороны. Зато мне было ох как тяжело!
Ингрен между тем нашёл, что искал. Из чёрного бесформенного пятна, которое наполовину растворилось в воде, он вытянул какую-то серую нить, быстро смотал её и спрятал в рукав. Все эти действия сопровождались стонами, всхлипами и скулежом Ардвина.
— Ты пожалеешь об этом, — выдавил Ардвин. — Пожалеешь, мой принц! Она предаст тебя сразу, как только кто-то предложит ей больше, чем ты. Ты не знаешь, какую продажную тварь ты пригласил на отбор!
Дурноту как рукой сняло. И это ты, ты рассуждаешь о продажности?! Моей продажности?! Да без меня ты бы никогда не выкупил своё место в круге аристократии, неблагодарный урод! И даже когда я жила с тобой, я даже не думала ни об изменах, ни о предательстве, ни о лучшей жизни, и в первую очередь из своих убеждений, а не страха, хотя я тебя ох как боялась!
Впрочем, злость схлынула так же быстро, как и накатила, точно волна. Продажная? Ну и ладно. Ещё совсем недавно меня бы это оскорбило, но сейчас стало всё равно. Продажная так продажная. Пусть так. Если так рассуждать, то все люди в разной степени продажны, и все заключают сделки друг с другом. Иначе в нашем мире не выжить, в особенности женщинам. Главное — не продешевить и всё верно рассчитать.
— Любимый, мы были под стать друг другу! — хмыкнула я. — Ты продался принцу Дайтарену всего лишь за обещание. Дешёвка. И ты всё равно не получил обещанного! Дважды дешёвка!
Ардвин медленно поднимался из водорослей. Я заметила, что он выглядел покорёженным, смятым, как будто из него вырвали огромный кусок. Он буквально истекал чёрным, и его лицо рябило и рябило, и казалось это всё таким невыносимо болезненным, отчаянным, на грани крика, что я невольно сжалась от ощущения какой-то незримой, но жестокой борьбы.
Принц стоял спиной ко мне, безупречно прямой и спокойный, но, кажется, его сияющая оболочка начала тускнеть. Силы его действительно начинали иссякать.
— Если ты рассчитывал поразить меня новостями о чьей-то продажности, то попытка неудачная. — Я слышала улыбку в голосе Ингрена. Как обычно, добродушно-снисходительную. — Нам пора, шпион моего брата. Но прежде, чем мы распрощаемся с тобой…
Пауза.
Сердце, кажется, остановилось…
Я не видела, что и как сделал Ардвин. Как он переместился так быстро?! Он же был в отдалении, шагах в десяти точно! Но как-то смог, невзирая на свой переломанный и потрёпанный вид. Спину Ингрена пробило тонкое извивающееся щупальце Ардвина. Ноги принца подогнулись. Вот-вот упадёт!
— Я говорил, что ты слабеешь! Я говорил, что будет поздно! — торжествующе верещал Ардвин. — Слезу ты больше не удержишь. Раз подвернулась такая возможность, я оставлю её здесь, в Бездне. Навсегда. Это за то, что ты отнял… всё…
Я рванулась было на помощь, но замерла. Ардвин рядом… я не могу к нему приблизиться.
Но принцесса Айгви пострадала из-за нас с Аяри. Сейчас плохо положение Ингрена, а я…
Магию свою я по-прежнему не чувствовала, да она была бы бесполезной. Но и стоять сложа руки я не могу, когда человеку, который на моей стороне, требуется помощь!
Значит, пойду врукопашную. Смешно, но другого выхода у меня нет.
Я рванулась вперёд, но призрачное щупальце Ингрена оттолкнуло меня. Ардвин закричал вновь, но как-то по-особому, ещё жутче, чем прежде. Казалось, что мёртвые воды вокруг сейчас замёрзнут от этого крика, и мы вместе с ними.
Чёрное щупальце в спине принца панически, судорожно задёргалось. На глазах оно светлело, становилось ярче, рассеивалось в воде серебристой пыльцой. Пара ударов сердца — и орущий Ардвин отпрянул от Ингрена. Его щупальце растворилось, и сила Слезы Бездны обволокла жалкий её обрывок на отвратительном, искажённом проклятием теле и поползла дальше.
Я, путаясь в водорослях, вновь устремилась к Ардвину. Гнев застилал глаза. Гнев, что эта ошибка мироздания посмела тронуть принца. Гнев, что эта ошибка сломала мне жизнь. Гнев на собственное бессилие, на то, что не боролась, когда могла, что не думала, когда надо, и что сама на себе поставила клеймо вещи без права голоса и воли. Я сбила с ног Ардвина, который корчился от боли и совсем не сопротивлялся, и запустила пальцы в его покрытую слизью плоть. Как легко она рвётся! Отходит кусками, тянется влажной отмершей кожей. Это чудовищно, да, но как же было приятно впиться хваткой такой сильной, на какую только способна, как было приятно отрывать целые шматы плоти, отрывать пугающие щупальца, как было приятно видеть перекошенное от боли лицо! Я не понимала, почему так происходит, почему вдруг его тело стало таким хрупким и податливым, но какая разница-то?! Наконец-то, наконец-то я мстила. Вся накопленная за жизнь ненависть, вне зависимости от адресата, нашла свою цель.
Я рвала, рвала, рвала своего мужа и, ослеплённая, не сразу поняла, что раны на нём начинали тускло светиться. Когда заметила, замерла. Оказывается…
— Освободите его до конца, — проговорил Ингрен за спиной. — Видите?
