Русская эмиграция раскололась. Этот раскол увеличился в 1940-е годы притоком второй волны беженцев из советской России.
Долго в России существовало табу на разговоры о миллионах людей, попавших за границу. Их не вспоминали, не знали, кто был среди них. Русская эмиграция в 1950–1960-е годы стала стареть и умирать. Дома моды они уже не создавали, художники и артисты умирали.
И все могло бы пропасть, если бы в конце 1960-х не вспыхнул новый интерес к Дягилеву. Аукцион Сотбис в Лондоне провел распродажу сохранившихся в Париже костюмов и декораций по эскизам Гончаровой, Головина, Бенуа, Бакста, Ларионова и т. д. Эта распродажа была настолько успешной, что многие музеи мира купили сокровища, созданные русскими художниками, и поместили их в свои коллекции. Самая крупная коллекция русских костюмов из балетных сезонов Дягилева находится в Канберре в Австралии. Напомню, что Советский Союз не купил ни одного костюмчика. В 1968 году их интересовали другие проблемы, а уж никак не наследие Дягилева. Теперь все сожалеют об этом.
Интерес к России снова возник. Стали публиковать книги, снимать документальные фильмы, проводить исследования, посвященные проблемам русского искусства на Западе. Вновь возникло имя знаменитого иллюстратора моды Эрте, которого я лично знал. Он был большой знаменитостью в 1920-е годы и автором многих обложек для журнала Harper's Bazaar — ведущего модного журнала XX века.
Эта волна интереса дошла и до XXI века. На Западе постоянно проводятся художественные выставки и публикуются монографии, посвященные не только русским сезонам, но и влиянию русских артистов на их культуру — культуру каждой отдельно взятой страны.
Музей моды и текстиля в Париже
Парижу явно не везет с музеем моды. Будучи бесспорной столицей большой моды, до сегодняшнего дня Париж был лишен постоянной экспозиции, рассказывающей о взлетах и падениях французской моды на протяжении трех последних веков.
В настоящее время Париж обладает одновременно двумя грандиозными коллекциями старинных и современных костюмов: одна из них принадлежит городу Парижу и расположена во дворце Галлиера. Этот музей всегда назывался «Музеем моды и костюма», и он насчитывает около 40 тысяч единиц хранения. Открывшийся же в январе 1997 года на улице Риволи другой музей ранее назывался «Музеем искусства моды», но с 1997 года переименован в «Музей моды и текстиля», что заставляет его постоянно путать с Музеем моды и костюма и создает досадную неразбериху.
Коллекции вновь открытого музея менее обширны, чем фонды дворца Галлиера, и насчитывают 16 тысяч единиц хранения с упором на текстиль и ткани, их образцы и рисунки. Сегодня кажется странным, что обе коллекции не были объединены, более того, они почти в открытую враждовали и их отношения сходны с эпопеей Монтекки и Капулетти. Фонд дворца Галлиера, ранее находившийся в ведении музея истории Парижа «Карнавале», является из них более старинным, оттого его собрание одежды XVIII века несравнимо ни с чем в мире. Коллекция нового музея начала создаваться уже в послевоенное время стараниями мадемуазель Ивонн Деляндр, бывшей помощницы знаменитого историка моды Франсуа Буше. С энтузиазмом и усердием она собрала прекрасную коллекцию, сконцентрированную на моде XX века, так как заручилась поддержкой Мадлен Вионне, передавшей в это собрание около 150 платьев своего закрытого с началом войны престижного дома.
Другие крупные поступления пришли из домов «Баленсиага», «Шанель», «Скиапарелли» и «Алайя». Коллекция Ивонн Деляндр предназначалась первоначально для образовательных целей, в то время как коллекция дворца Галлиера — исключительно для исторических и тематических выставок, которыми тогда руководила не менее уважаемая директриса второго музея, мадемуазель Мадлен Дельпьер. Сосуществование двух коллекций, однако, не разрешало главной проблемы: отсутствия в Париже постоянной исторической экспозиции костюмов, наподобие той, что радует глаз вот уже много лет в Лондоне, в Музее Виктории и Альберта или коллекции в Палаццо Питти во Флоренции. Со смертью двух соперничавших великих «мадемуазелей» истории моды ситуация не улучшилась. При правительстве президента Миттерана тогдашний министр культуры Жак Ланг открыл уже в 1986 году, с большой помпой, Музей искусства моды, располагавшийся под высокой крышей Музея декоративных искусств на улице Риволи. Большие средства были потрачены для этого, казалось бы, необходимого проекта: столица моды Париж наконец-то обретает свой собственный музей моды, наделенный статусом национального музея.
Для создания экспозиции был приглашен аргентинский режиссер Альфредо Ариас, прославившийся своими спектаклями, а также шоу в «Фоли-Бержер». Выдающиеся декораторы и художники по костюмам занимались созданием этой впечатлявшей экспозиции. Среди них был Ростислав Добужинский, сын Н. В. Добужинского и Клоди Гастин. Музей тот, недолго просуществовавший, отличался изяществом своих манекенов, сделанных в соответствии с каждой эпохой, великолепными аксессуарами для платьев, которыми занималась Флоранс Мюллер, выгодным освещением и театральностью подхода. Увы, крутые лестницы и узкие галереи помещения затрудняли осмотр его пожилыми людьми; финансирование же музея, зависевшее от политических перестановок, висело на волоске. В конце концов эта расхваленная прессой выставка была закрыта. На месте ее прошли несколько спонсированных мероприятий — выставки к 40-летию Дома Диора, «Ив Сен-Лоран» и т. п.
В феврале 1995 года музей вообще был закрыт. Его управление переходило из рук в руки, и одно время на посту директрисы находилась Катель Ле Бурис, бывшая в Нью-Йорке помощницей легендарной Дианы Вриланд. Из-за этого музей был окрещен в парижских модных кругах «Далласом». Крах казался неминуемым, но вот новое правительство Франции решило вновь открыть музей, изменив лишь его название, веря в короткую память парижан. Тем не менее новая экспозиция, на которую было потрачено 95 миллионов франков, то есть около 20 миллионов долларов, разочаровывает.
Расположенная в перестроенной заново части Музея декоративных искусств, она пытается рассказать о связи геометрии и моды в последовательности, обратной хронологической, иными словами от наших дней до периода рококо. В сером и тускло освещенном двухэтажном помещении со стеклянными витринами странной конфигурации расставлены невзрачные, безголовые и безрукие портновские манекены, на которых развешаны дамские платья, словно в витринах сегодняшних магазинов. Забывая о том, что история моды не только часть эволюции декоративного искусства, но и род социальной науки, создатели выставки лишили представленные костюмы самого главного — их пропорционального силуэта и всех надлежащих в различные эпохи дополнений и аксессуаров. Так, первоклассное само по себе бальное платье на фижмах эпохи рококо представлено без кружевных ангажантов (оборок), ампирные платья без шалей, викторианские платья без воротников, перчаток, накидок и украшений, как будто картины без рам. Отсутствие каких бы то ни было шляп и обуви в экспозиции скудно компенсируется маленькой витринкой с пятью шляпками различных эпох и шестью парами обуви, зато в изобилии представлены чулки. Изредка на выставке попадаются два-три предмета мебели, хотя богатейшие фонды Музея декоративных искусств позволили бы, при желании, воссоздать реальную атмосферу прошлого. Посетители обескуражены. Не отражены социально-исторические потрясения, приведшие к сменам модных силуэтов — Французская революция, наполеоновские войны, Первая и Вторая мировые войны. В витринах демонстрируются диапроекции и хроникальные фильмы, сами по себе более наглядные и интересные, чем платья. Очень скудно представлена детская и мужская мода, зато в изобилии показаны модели Дома «Вионнэ», прекрасного, но, увы, не единственного в нашем веке. Отсутствие в новом музее моделей Дома «Ив Сен-Лоран» вызвало гнев его президента Пьера Берже, отказавшегося даже присутствовать на обеде в честь открытия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
