Почему, ну, почему ей приходилось уговаривать даже в этом? Он уже давно знал, что она не враг, что хочет только добра, что не мешает и пытается предостеречь…
Наконец уговорила. На следующий день Наполеон привез малыша, но не в Мальмезон, императрица не одобрила бы этого, а в замок поближе – в Багатель, где уже ждала Жозефина.
Встреча получилась трогательной, ребенок сначала поиграл на руках у Жозефины, а потом попросту уснул, свернувшись калачиком.
Жозефина смотрела на дитя, которое она не могла дать своему бывшему мужу, и по ее лицу текли горькие слезы обиды на судьбу, возможно, роди она Наполеону сына, и не было бы развода, их расставания и его поражения…
Наполеону пришлось разбудить сына, чтобы отвезти его обратно.
Это была последняя встреча бывших супругов.
Глядя вслед карете, увозящей Наполеона с сыном, Жозефина подумала, что это конец всему…
Через год к Парижу уже подступали русские войска.
Дальше все закрутилось, словно на карусели. В конце марта перепуганная Жозефина сбежала из Мальмезона в Наварру. Там она встретила сообщение об отречении императора Наполеона от престола. Казалось, мир рушится окончательно.
Но через несколько дней в Наварру вдруг приехал адъютант императора России и передал предложение… вернуться в Мальмезон. Император обещал свою защиту.
Она вернулась быстро. Уже в середине апреля принимала у себя в Мальмезоне российского императора, который сразу объявил, что сгорал от нетерпения увидеть ее!
Было почему… Наполеон не ведал о тогдашней измене своей супруги, а если бы знал? Возможно, это послужило бы поводом для более скорого развода.
Случилось все в 1808 году в Эрфурте, куда Наполеон брал с собой Жозефину, что происходило уже нечасто. Скучавшая без внимания супруга Жозефина просто не могла не заметить обаятельнейшего красавца императора Александра. Рослый, с удивительно длинными и стройными ногами, элегантный красавец производил неизгладимое впечатление не только своей внешностью, блеском голубых глаз, но и умением вести беседу, говорить утонченные комплименты, остроумием…
Наполеон на фоне русского красавца вдруг как-то поблек… Император Александр говорил по-французски лучше корсиканца Наполеона, прекрасно знал Вольтера, великолепно танцевал и производил впечатление большего француза, чем сам французский император.
Очарованная, покоренная его обаянием Жозефина протанцевала с Александром весь вечер, совершенно забыв, что он император другой страны, что она много старше, что рядом муж… Хотя муж был не рядом, Наполеон не стал дожидаться окончания вечера и танцевать, он попросту удалился в свою спальню и улегся отдыхать.
В результате Александр провел в спальне Жозефины половину ночи, и все время пребывания в Эрфурте они встречались после этого ежедневно. Роман был коротким, через несколько дней все разъехались, но воспоминание о рослом красавце с голубыми глазами у Жозефины осталось навсегда.
Как же она переживала перед этой новой встречей! Прошло шесть лет, Жозефина из-за стольких невзгод заметно постарела. Бывшей императрице уже пятьдесят, возраст для женщины критический, а император в расцвете сил…
Когда он вошел, по-прежнему стройный и красивый, кажется, ничуть не изменившийся за эти годы, сердце Жозефины сладко сжалось. Глаза императора приветливо блестели. Он не только не отказывался от того, прежнего знакомства, но и, казалось, был готов продолжить.
– Мадам, я сгорал от нетерпения увидеть вас!
Она протянула руку, он галантно поцеловал. И вообще вел себя так, словно она не бывшая, а настоящая императрица. И все же, поцеловав пальцы, прижал ее руку к своей груди точно таким же жестом, какой сделал тогда и после которого оказался в спальне у императрицы…
Они говорили друг дружке комплименты, откровенно радуясь встрече.
Хозяйка замка пригласила гостей (вместе с императором прибыл князь Александр Чернышов) в гостиную, где ждали домочадцы…
Жозефина представила Александру I Гортензию и двух ее мальчиков – Наполеона-Луи и Шарля-Луи-Наполеона. Император оказался весьма приятным собеседником, но сначала Гортензия дичилась, не слишком желая поддерживать разговор с тем, кто объявил себя личным врагом ее отчима.
И тут Жозефина поняла, что теперь дочь интересует ее гостя куда больше, чем она сама. Все верно, она стара для молодого красавца, ему куда более подходит Гортензия.
Постепенно разговор наладился, император предложил дамам прогуляться по парку, хвалил Мальмезон, рассказывал, какие замечательные парки в Петербурге, потом обещал посодействовать Гортензии и ее брату Эжену.
Император уехал, обещав навестить еще не раз, в Мальмезон по его примеру потянулись с визитами все бывшие в Париже правители, большие и малые, не приехал только император Австрии, но это было понятно.
Жозефину беспокоило другое, она уже знала, что после отречения Наполеона отправили на средиземноморский остров Эльба, а потому немедленно написала письмо бывшему мужу:
«Сир, только теперь я со всей полнотой ощутила, сколько бед принесло расторжение нашего брака. Я мучаюсь и плачу от бессилья, ведь я всего-навсего ваш друг, который может только сострадать вам в так неожиданно постигшем вас горе.
Я сочувствую вам не потому, что вы лишились трона. По собственному опыту знаю: с этим можно примириться. Но судьба обрушила на вас гораздо более страшный удар – предательство и неблагодарность друзей. Ах, как это тяжело! Сир, отчего я не могу перелететь, как птица, и оказаться рядом с вами, чтобы поддержать вас и заверить: изгнание может повлиять на отношение к вам только заурядной личности, моя же привязанность к вам остается не только неизменной, но и еще более глубокой и нежной.
Я готова была следовать за вами и посвятить вам остаток жизни, в недавнем прошлом столь счастливой благодаря вам. Но одна причина удерживает меня от этого шага, и вам она известна. Если же, вопреки здравому смыслу, никто, кроме меня, не захочет разделить с вами горе и одиночество, ничто не удержит меня, и я устремлюсь к своему счастью.
Одно ваше слово – и я выезжаю…»
Он не позвал, он ждал другую… Ждал свою супругу Марию-Луизу.
Не дождался, императрица уехала в Вену к своим родным и вскоре завела новую любовь – Нейперга, который сумел быстро заставить ее забыть супруга-неудачника.
А вот Мария Валевская сумела тайно побывать на Эльбе и даже привезла туда сына…
А Жозефина… Нет, ей не удалось посетить опального бывшего мужа на острове, но вовсе не потому, что не желала, как видим, желала, но жизнь ее прервалась слишком внезапно.
Император Александр зачастил в Мальмезон, где с видимым удовольствием общался с обеими дамами, подолгу прогуливался по дорожкам парка, вел беседы о французской литературе, рассказывал о России, но еще чаще они беседовали о чем-то тайном, уединяясь в стороне. О чем рассказывала своему собеседнику императрица?
Есть версия, что открывала тайну спасения сына Людовика XVI и Марии-Антуанетты, казненных революционным народом. Следы их сына и впрямь затерялись, кто-то считал, что его убили, кто-то твердил, что отдали на воспитание в деревенскую семью и малыш умер уже там… Кто-то говорил, что малыша подменили еще в тюрьме, и Баррас был участником этой подмены.
От Барраса о подмене могла знать Жозефина, а когда союзническим представителям после разгрома Франции понадобилось найти кандидата на французский трон, бывшая императрица, знающая столь важную тайну, становилась для одних очень ценной, а для других смертельно опасной…
Наверное, Жозефина все-таки что-то знала и что-то рассказала Александру, потому что тот потребовал от Талейрана, министра иностранных дел, разыскать мальчика, вернее, уже молодого человека. Талейран, сделавший ставку на возвращение Людовика XVIII и, видно, немало ему пообещавший, вовсе не был в восторге от такого поворота дел.
Но Талейран, которого Жозефина не могла терпеть из-за его изворотливости и умения менять свои убеждения прямо посередине произносимой фразы, если не слова, Жозефину интересовал мало. Ее беспокоило будущее Гортензии и Эжена. Император Александр обещал похлопотать.
В начале мая здоровье Жозефины вдруг резко ухудшилось. Непонятные приступы недомогания, обмороки, тошнота, головная боль… Все это усиливалось, добавилась рвота, внезапно появилась и через сутки исчезла какая-то странная сыпь… Врачи ставили диагноз «насморк», но лечили, давая рвотные средства.
Встревоженный император Александр предложил прислать своего врача, но Жозефина отказалась. Однако с каждым днем ей становилось все хуже. При этом доктора вели себя крайне странно, они вовсе не лечили больную, не считать же таковым раствор флердоранжа или пиявки на спину.
Диагноз поставлен тоже странный. Сначала назывался простой насморк, потом ангина. Но от насморка не лечат промыванием желудка, а от ангины пиявками.
