— Ах, так это ваша сестра, мисс Прицци? О-о, конечно. Извините, но я не сразу вспомнил вас. Вы были по-другому одеты. В сиреневое платье с розовой лентой через плечо, не так ли?
Мейроуз улыбнулась и, в свою очередь, уважительно кивнула.
— У вас отличная память, — похвалила она.
— Я — фотограф. Это мой хлеб, — улыбнулся он в ответ. — Так что же это за леди, которую я снимал на свадьбе?
— Видите ли, вы сделали серию фотографий блондинки в лавандовом платье для Чарли Портено.
— Ах, да, конечно, я помню.
— Отлично. Так вот, мне хотелось бы купить у вас негативы.
Девид посерьезнел.
— Хм… Мне очень жаль, мисс Прицци…
— Вы можете называть меня Мейроуз, — еще шире улыбнулась она.
— Спасибо, но в любом случае, боюсь, ничем не могу помочь.
Он покачал головой, будто говоря: «Нет, это невозможно».
— Я думаю, десять тысяч долларов были бы не лишними в вашем бизнесе? — спросила Мэй, но Вильбурн отрицательно покачал головой еще раз.
— Двадцать?
— «Нет.»
— Тридцать?
— Нет.
— Пятьдесят тысяч долларов? Подумайте, мистер Вильбурн, это очень большие деньги.
— Я понимаю, — холодно ответил Девид. — Пятьдесят тысяч, действительно, очень большие деньги, и их не платят просто так. Это я понимаю тоже. Но мои клиенты, а среди них много очень уважаемых людей, приходя сюда, знают, что снимки, сделанные мной, попадут только к ним. Как и негативы, с которых эти снимки были напечатаны. Мне очень жаль, мисс Прицци, но вы зря потеряли время.
Девид поднялся, давая понять, что он не намерен продолжать разговор на эту тему.
Мейроуз, однако, продолжала сидеть.
— Видите ли, мистер Вильбурн, женщина, которую вы фотографировали, убийца. Наемная убийца. Не скрою, мне, как и моему отцу, не нравится, что такой человек появился в поле нашего зрения. Я хотела бы, во избежание неприятностей, предпринять кое-какие меры предосторожности. Это ни в коем случае не отразится на вашей репутации. Мне очень приятно, что в вашем лице я имею дело с принципиальным и, несомненно, честным человеком, и именно поэтому я не стану настаивать на получении негативов, но мне, в любом случае, понадобятся оттиски.
Девид открыл было рот, но она не дала ему вставить ни слова.
— Так вот, как я уже упомянула, мне, в любом случае, понадобятся оттиски с этих негативов. За них я готова заплатить пять тысяч долларов. Иначе мне придется воспользоваться другими средствами, но боюсь, что они будут менее приятными. Подумайте, мистер Вильбурн.
Девид задумался. Действительно, задумался. Эта женщина практически открыто угрожала ему, и не приходилось сомневаться, что, в случае его отказа, она сдержит слово. За это говорила хотя бы ее фамилия. Прицци. Чем это может обернуться лично для него? Пожар в лаборатории? Взрыв машины? Избиение где-нибудь на улице? Но, с другой стороны, — Чарли Портено. Убийца. Черт! Конечно, если он сделает еще серию снимков, Чарли может об этом и не узнать, но где гарантия?
— А каковы гарантии того, что это не станет известно Чарли Портено или этой леди-убийце?
Мейроуз пожала плечами.
— Вы умный человек и сами понимаете — для. меня, как и для вас, невыгодно, чтобы наша сделка получила огласку. Вот, собственно, и все гарантии. Подумайте сами, это немало. Пустячная услуга, за которую вы получите пять тысяч и благодарность. Мою и отца. Так как?
Дэвид поскреб переносицу. Он уже все решил, но старательно делал вид, что его по-прежнему гложут сомнения.
— Это очень рискованно, миссис Прицци. Если Чарли Портено узнает об этом…
— Если вы будете молчать, он никогда и ничего не узнает.
В ее голосе появилось раздражение.
— Но все-таки…
— Ну что же, я вижу, мне, действительно, зря пришлось потратить время. Прошу прощения, мистер Виль-бурн. Мне, право, очень жаль…
Она легко поднялась и пошла к двери.
— Постойте, — окликнул Мейроуз фотограф. — Я согласен.
— Я знала, что вы благоразумный человек, — ее лицо вновь озарила улыбка. — Когда зайти за фотографиями?
— Мне кажется, к трем часам дня будет нормально. Я как раз успею их высушить.
— Хорошо, — она взялась за ручку двери. — В три часа.
— Да, мисс Прицци. Все будет готово.
— Отлично.
Мэй кивнула и вышла на улицу…
… Чарли был уверен, что мир должен перемениться. Может быть, не очень сильно, но, по крайней мере, заметно. Не могло же все остаться таким же, как было до странной новости, рассказанной отцом? Тем не менее он с некоторым разочарованием понял, что солнце светит также ярко, и океан сверкает ничуть не тусклее, и точно тот же оркестрик в том же самом ресторанчике на берегу играет то же рондо.
И точно так же сидит напротив Айрин Уокер. Все осталось таким же.
А может быть, мы никуда и не уходили отсюда? — вдруг подумал Чарли. И не было безумной ночи в ее квартире, и мертвого Макси Хеллара в багажнике «альфа-ромео», и этих чертовых денег не было тоже, а?
Но он сразу одернул себя. Нельзя думать о подобных вещах — можно сойти с ума. Все было. И ночь, и Макси, и деньги. Все. И Айрин Уокер — наемная убийца. Черт! Трудно представить, что всего день назад он пускал слюни, глядя на нее с мальчишеским восхищением. Нет, Чарли, как и прежде, любил ее. Может быть, даже еще больше, чем раньше, но в душе появилось черное пятнышко. Оно было совсем крошечным, почти незаметным. В том-то и дело, что почти. Ничего нельзя было изменить. Ни-че-го.
— Хочешь что-нибудь выпить? — беззаботно спросила Айрин и засмеялась. — Коктейль «Пиа де пинья ком Баккарди»?
— Да. А то я неважно себя чувствую.
— Что-то случилось? — посерьезнела она.
— Угу, — Чарли кивнул. — Многое. Во-первых, ты убила Луи Наробино во время банкета, — он заметил, хак Айрин напряглась, а ее лицо стало отрешенным, но продолжил: — Во-вторых, придумала всю эту аферу с деньгами казино. Не одна, разумеется.
— Да. Я, действительно, убила Луи Наробино, — вдруг отчетливо сказала она. — Я его убила, как ты — Макси. Но я не имею никакого отношения к деньгам казино.
— Слушай, — Чарли сбился со своего подчеркнуто-безразличного тона и заговорил горячо и бурно. Ему так хотелось, чтобы Айрин убедила его в своей правоте. — Френки Палоу был помешан на собственной безопасности. Он каждый раз, прежде чем сесть за руль, открывал капот и проверял, нет ли там бомбы, и никогда не подпустил бы к себе кого-то постороннего. Никогда. Если только этим посторонним не является красивая женщина. На это Френки купился бы. Каким оружием ты пользуешься? — вдруг резко спросил он.
— Автоматическая «беретта’38», — не задумываясь ответила она и продолжила: — Чарли, не знаю, откуда у тебя эти мысли, но я клянусь тебе, что не имею никакого отношения к делам Макси и его партнера. Я вообще ничего не знала об этом, поверь мне.
Оркестрик затянул заунывную мелодию. Всхлипывала мандолина, контрабас устало жаловался посетителям на что-то, известное ему одному, гитара стонала звонким перебором. Чарли повернулся к музыкантам и сказал, обращаясь, похоже, больше к себе, чем к Айрин:
— Прицци поручили мне найти эти деньги. Вторую половину. Я верю тебе и поэтому могу попытаться убедить их в том, что оставшиеся триста шестьдесят тысяч пропали для нас. Им придется мне поверить, потому что я верю тебе, — он посмотрел на нее. — Когда мы поженимся? Давай закажем этот коктейль с ананасовым соком и будем считать, что наш медовый месяц уже начался.
Айрин улыбнулась. В эту секунду у нее было такое лицо, словно через мгновение в груди прорвется невидимая плотина и она зальется слезами. Ее рука нашла руку Чарли и сжала крепко, будто удерживаясь на краю пропасти…
… Энджело Портено, утопая в объемном кресле, курил сигару и размышлял о превратностях судьбы. Ноги его, обутые в мягкие туфли от Пье Терра, покоились на столе. Чисто американская манера, но что поделать. Трудно прожить жизнь и не поддаться некоторым влияниям страны, в которой провел лучшие годы. Энджело не избежал этого. В сущности, ему нравилась Америка своей деловой хваткой. Страна-бульдог. При том, что она дружелюбна и демократична, но своего не упустит. Это уж точно. В этом Энджело целиком и полностью сходился с американцами. Бизнес есть бизнес. Весь мир держится на бизнесе. В том, что Чарли выбрал именно эту женщину, тоже был бизнес. Куда хуже, если бы избранницей сына оказалась какая-нибудь смазливая вертихвостка, пожирательница денег. Нет, проблема упиралась не в наличные, но ведь есть ДЕЛО, и с этим нужно считаться. У Айрин Уокер и Чарли бизнес одинаков. Она может быть очень полезной в дальнейшем. Иметь в семье специалиста такого ранга очень неплохо, очень. Правда, тут одна загвоздка: жена-американка не сразу приживется в окружении сицилийцев. В кланах стараются не допускать в свою среду чужаков. Во-первых, чужие — это другая культура, другие обычаи, другие праздники — одним словом, другая жизнь. А во-вторых, это чужая кровь. И неизвестно, что важнее. Наверняка, кое-кто попробует оказать давление на дона, но Коррадо слишком любит Чарли. Так что, не без кривотолков, но эта женщина войдет в семью. Здесь, конечно, неплохо бы учитывать мнение других семей, других кланов. Такие случаи, как правило, не очень поощряются и не вызывают приступов излишнего уважения, хотя вряд ли кто-нибудь попытается подать голос, упрекнув Прицци в неразборчивости. Прицци — слишком большая сила на данный момент. Ни одна из семей Нью-Йорка не решится на открытое недовольство. Но, вообще, лучше, чтобы до поры до времени слухи об Айрин не проникли за пределы семьи.
