– Меня зовут Тома Гаскон, – представился он.
– Я Эдит.
– Ты родом из этого квартала?
– Мы всегда тут жили. Еще в те годы, когда это была всего лишь деревня.
– А я из Маки. Это на Монмартре.
– Никогда там не бывала.
– Неплохое место. Туда приходят, чтобы потанцевать и полюбоваться видами. Но так как наша фамилия – Гаскон, месье Эйфель предположил, что мы происходим из Гаскони.
– Похоже, ты очень уважаешь месье Эйфеля.
– Я работал над его статуей Свободы. Потом я заболел, но он запомнил меня и взял на строительство башни. Сегодня мы с ним беседовали.
– Значит, он ценит тебя.
– Я хороший работник. Вот почему он нанял меня. Для мужчины очень важно иметь ремесло.
– Мы с матерью убираем. И еще я помогаю своей тете Аделине. У нее очень хорошее положение. – Эдит помолчала. – Может быть, ее место когда-нибудь перейдет мне.
– Ты бы этого хотела?
– Еще бы! Она работает у месье Нея. Он стряпчий.
– О! – Для Тома это имя ничего не значило, но, по-видимому, стряпчий был столь же важен для Эдит, как Эйфель – для самого Тома.
Она выпила немного вина, но от еды отказалась, объяснив, что как раз направлялась к тете, которая наверняка захочет накормить племянницу.
Эдит задала Тома несколько вопросов о его работе и семье, а потом сказала, что ей пора идти.
– Надеюсь, что увижу тебя снова, – сказал он.
– Ты знаешь, где я работаю по вечерам. – Она пожала плечами.
– В летние месяцы мы заканчиваем работу поздно, – неуверенно произнес Тома.
– Мы круглый год работаем допоздна. – Эдит снова пожала плечами.
– Можно проводить тебя, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случилось по пути к тете?
– Нет. – Она сделала движение, чтобы подняться, но остановилась. – Скажи мне, зачем ты потратил столько времени на то, чтобы найти меня?
Тома подумал, прежде чем ответить.
– Я скажу тебе, – наконец произнес он. – Но в следующий раз.
Она рассмеялась:
– Тогда, может быть, я никогда этого не узнаю!
Но неделю спустя они все же встретились, и на этот раз Эдит приняла приглашение Тома поесть в кафе, хотя заказала только блинчик.
– Ты ведь так и не ответил на мой вопрос, – заметила она в конце ужина.
– Почему я искал тебя? – Тома опять не спешил с ответом. – Потому что как только я увидел тебя, то сразу понял, что ты – та девушка, на которой я женюсь. Разумеется, сначала мне нужно было тебя найти.
Она воззрилась на него в изумлении:
– То есть ты привязал себя к перилам и пригрозил помочиться на головы невинных зевак, после чего заметил совершенно незнакомую тебе девушку и решил на ней жениться?
– Все так и было.
– Ты безумец. – Она потрясла головой. – Я ужинаю с сумасбродом. У тебя никаких шансов!
– Ты не можешь отказать мне.
– Еще как могу!
– Невозможно. Я еще не делал тебе предложения.
– Ох, ну ты и задница!
Однако на следующей неделе, увидев Тома, поджидающего ее вечером, Эдит сказала ему, что они могут погулять вместе в воскресенье днем.
– Жди меня перед дворцом Трокадеро в два, – сказала она.
В то сентябрьское воскресенье было тепло. Эдит надела светлое платье в полосочку с кушаком.
На холме чуть ниже мавританского дворца Трокадеро, смотрящего через реку на растущую башню Эйфеля, был разбит увеселительный сад, где среди других развлечений имелись две большие статуи – слона и носорога.
– Помню, как мой отец приводил меня сюда поглядеть на статуи, – сказала Эдит своему кавалеру. – Я тогда была совсем маленькой. Поэтому мне нравится иногда погулять здесь. – Она улыбнулась. – У меня остались хорошие воспоминания о тех временах.
– А твой отец… – начал было Тома, но Эдит остановила его.
– Вон там аквариум. – Она указала на длинное низкое здание. – Ты там когда-нибудь бывал?
Тома еще там не был, и пара провела следующие полчаса, с интересом разглядывая всевозможные морские существа. Юношу поразили и небольшой глубоководный черный кальмар, и экзотическая медуза с ядовитыми стрекательными клетками. Еще более удивительным созданием показался ему электрический угорь, который мог убить человека. Грозная мощь этого морского чудовища привлекла Тома, и он подозвал Эдит.
– Электрические угри даже опаснее акул! – восторженно поделился он с ней своим новым знанием.
Она вежливо посмотрела на угря, но ей больше понравились ярко окрашенные тропические рыбки.
Изучив обитателей аквариума, они вышли на улицу. Эдит повела кавалера в сторону улицы Помп.
– Когда моей матери было столько же, сколько сейчас мне, – заметила она, – этот район вообще не относился к Парижу. Это все было деревней Пасси.
– То же самое с Монмартром.
– А ты знаешь, – заявила она с гордостью, – что Бен Франклин, тот знаменитый американец, жил здесь недалеко?
– Надо же. – Тома слышал о Франклине, хотя не мог вспомнить, что именно. – Нет, этого я не знал.
– В западной части Пасси был небольшой дворец, где останавливалась Мария-Антуанетта. – Эдит глянула на парня. – Наверное, ты догадываешься, как я горжусь тем, что живу здесь.
– Да.
– И поэтому хочу показать тебе кое-что важное.
Они шли по улице Помп не сворачивая, пока не оказались в самой нижней ее части. Большинство домов стояло в окружении пышных садов. Часть резиденций, богато отделанных гранитом, относилась к постройкам последнего времени. Другие, более старые, не были такими претенциозными и являлись, по сути, загородными виллами, о чьем сельском прошлом свидетельствовали ставни на окнах и фруктовые деревья в садах. Эдит же остановилась у калитки, за которой виднелся двор с конюшнями и в глубине участка огород.
– Ты знаешь, кто здесь жил до революции?
– Конечно нет.
– Сам Шарль Фермьер.
Тома замялся. Ему не хотелось показаться невеждой. Эдит не спускала с него глаз.
– Так кто же такой был Шарль Фермьер? – хитро прищурилась она.
– Не знаю, – признался он.
– Это предок моего отца. – Она улыбнулась. – Он был фермером. Тут везде по большей части находились фермы.
– У него была своя земля?
– О нет. Почти вся деревня Пасси принадлежала нескольким крупным землевладельцам. Мой прадед арендовал участок. Но еще он держал стадо коров. С тех пор мы отсюда не уезжали. То есть… кроме моего отца. Мы даже не знаем, куда он подался… – От Тома не ускользнуло то, с какой грустью Эдит говорит об отце.
– Ваша семья продолжала жить фермерством?
– Мой дед был конюхом в шато на краю Пасси. Мой отец работал в доме одного торговца, пока все не бросил.
Они двинулись дальше по улице под красивыми каштанами. Вскоре они подошли к зданию, на чердаке которого поселился Тома.
– Вот здесь я снимаю комнату, – сказал он.
– Хорошее место.
Он подумал о крохотной каморке, где ему едва хватает пространства, чтобы вытянуть ноги.
– Неплохое, – сказал он. – К сожалению, хозяин не позволяет приводить женщин.
– Я приличная девушка и не пошла бы к тебе, даже если бы ты пригласил меня.
И они зашагали дальше.
«Я же получаю неплохие деньги у месье Эйфеля, – думал Тома. – Можно было бы снять комнату получше, если бы я не отдавал весь заработок матери…» С такой моральной дилеммой он раньше не сталкивался.
– А где ты живешь? – спросил он.
– Мать живет рядом с воротами Ля-Мюэт, – довольно расплывчато ответила Эдит, – тетя Аделина в противоположной стороне. Я ночую то у одной, то у другой.
Не доходя до лицея Жансон-де-Сайи, они повернули направо и вскоре оказались на торговой улочке, где нашли кафе, чтобы присесть и передохнуть. Эдит заказала чай и пирожное.
– Я хорошо провела день, – сказала она. – Но теперь мне пора идти к тете.
– К той, что работает на стряпчего?
– На месье Нея, – уточнила она почтительным тоном.
– Было бы интересно посмотреть на такую важную персону.
– Все, мне пора. – Эдит резко поднялась.
– Когда мы встретимся опять?
– Вечер среды подойдет.
Потом она ушла.
Так их свидания продолжались несколько недель. По средам Эдит убиралась с матерью в лицее, после чего они расставались, и Эдит шла ночевать к тете Аделине. Тома встречал ее, они заходили куда-нибудь и разговаривали. Потом она разрешала Тома проводить ее, но только часть пути, никогда до самого конца. По воскресеньям он навещал родителей, однако пропускал эти визиты, если Эдит соглашалась провести с ним выходной, и тогда они с удовольствием бродили по городу. Было ясно, что пока Эдит не хочет более близких отношений, и Тома соглашался подождать. Он полагал, что в ней говорит уместная в таких обстоятельствах осторожность. Но еще у Тома складывалось впечатление, будто в жизни Эдит есть стороны, которые пока оставались закрытыми для него.
В октябре Тома сделал для себя два открытия насчет башни Эйфеля, и оба были для него неожиданными.
Однажды утром он, как обычно, пришел на работу и увидел, что у одной из опорных колонн башни столпились люди. Это была бригада незнакомых ему работников, которые собирали какой-то большой агрегат под присмотром Жана Компаньона и самого Эйфеля.
